Просвещение и образование в начале 20 века в России

Революция — акт величайшего культурного значения. Она самим своим ходом, победами и поражениями, успехами и неудачами учит и просвещает. Революционная борьба против самодержавия была в понимании передовых рабочих борьбой и за культуру. Герой Сормовской первомайской демонстрации 1902 г. рабочий П. А. Заломов заявил от имени всех рабочих в речи на судебном процессе: «Пока самодержавие не будет заменено политической свободой, дальнейшее культурное развитие русского народа невозможно...»

Самодержавие, церковь, официальная печать и различные реакционные политические организации прилагали все усилия к удержанию народа в повиновении. В деле народного образования по-прежнему главную ставку правительство делало на церковно-приходские школы и классические гимназии, но эта ставка в новых условиях оказалась битой. До середины 90-х годов рост церковно-приходских школ опережал земские и городские начальные школы. В годы первой русской революции, а также в десятилетие 1907—1917 гг. наблюдался повсеместный упадок церковно-приходского образования. Многие родители, особенно в городах, забирали своих детей из церковно-приходских школ.

Классические гимназии оказывались все более чуждыми жизненным потребностям. В 1905 — 1906 гг. забастовки стали повседневным явлением в жизни гимназий, реальных и коммерческих училищ, учительских институтов и других учебных заведений. Учащиеся требовали перемен в школьном режиме, коренной реформы школ.

Сложнее приходилось правительству с высшей школой. Масса студентов была преимущественно демократической и настроена революционно. Студенты выступали нередко вместе с рабочими в демонстрациях, принимали участие в забастовках. Дворянская и буржуазная верхушка обеспеченного студенчества была немногочисленной и неавторитетной в студенческой среде. Эта верхушка, чуждая революционности, сплотившаяся в начале века в группу «академистов», протестовала против участия студентов в политической жизни. Но даже «академисты» объявили реакционный университетский устав 1884 г. «ненормальным явлением» и призывали вести «борьбу за академическую свободу, на академической почве, академическими средствами».

Правительство вело настоящую войну со студентами. Студентов сдавали в солдаты. Демократические студенческие организации — землячества, артели, союзы, кружки — запрещались и разгонялись. Царские министры народного просвещения Н. П. Боголепов, Л. А. Кассо, А. Н. Шварц предпринимали «опустошительные набеги» на университеты (да и не только на университеты!). Усилиями реакции был почти совершенно обескровлен старейший университет России — Московский; в 1911 г. из него вынуждено было уйти около 130 профессоров и преподавателей, не угодных правительству. Новороссийский университет в Одессе был доведен до полного упадка; оттуда выжили всех прогрессивно настроенных профессоров, провели в проректоры заведомого черносотенца. В университетских помещениях были размещены городовые. Все это было особенно характерным для 1907—1917 гг. Многие кафедры пустовали. Только в университетах в 1909 г. ИЗ кафедр оставались незамещенными. Число университетов в России в 1917 г. оставалось почти на том уровне, которого оно достигло к 80-м годам прошлого века. Был открыт только один новый университет в Саратове в 1909 г. Но все усилия правительства не смогли помешать известному росту высшего образования. Число учащихся высших технических, сельскохозяйственных, медицинских учебных заведений значительно возросло в годы революции 1905 — 1907 гг. Открылись Высшие женские курсы в Казанщ Киеве, Одессе, Тифлисе. В 1906 г. был открыт Психоневрологический институт в Петербурге, а в 1910 г.— Высшие курсы при биологической лаборатории профессора П. Ф. Лесгафта. В университетах в 1895 г. насчитывалось 14 тыс. студентов, в 1905 г. — 24,5 тыс., в 1907 г. — 35,3 тыс., в 1913 г. — 35,7 тыс. студентов. За три года революционных потрясений (1905—1907) число студентов увеличилось на 10 тыс.

Россия продолжала остро нуждаться в образованных кадрах, просто в грамотных людях. По уровню образования она стояла далеко от первых мест среди буржуазных стран той эпохи. Один учащийся средней школы в России приходился на 564 человека населения страны, тогда как во Франции — примерно на 300 жителей, в Англии — на 202, в Пруссии — на 122, а в США — на 83 человека. Из-за нехватки школ и учителей очень много детей школьного возраста оставались за порогом школы. В 1910 г. отказано было в приеме в начальную школу почти миллиону детей. В проекте речи, написанной для выступления большевистского депутата в IV Государственной думе, Ленин заметил: «Итак, детей в школьном возрасте 22%, а учащихся 4,7%, то есть почти впятеро меньше!! Это значит, что около четырех пятых детей и подростков в России лишено народного образования!!

Такой дикой страны, в которой бы массы народа настолько были ограблены в смысле образования, света и знания,— такой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России» '. Ленин ссылался на официальные данные, согласно которым в России грамотные составляли всего 21% населения, а за вычетом детей дошкольного возраста, т. е. детей до 9 лет,—27%. Гневное обвинение царскому самодержавию прозвучало на всю Россию в речи, произнесенной 4 нюня 1913 г. А. Е. Бадаевым на заседании Государственной думы. Оратору не дали закончить речь. Его лишили слова за выражение: «Не заслуживает ли это правительство, чтобы народ его выгнал?..»

Против правительства и сил реакции выступали в деле просвещения две силы, два направления — пролетарская демократия, представленная прежде всего рабочей марксистской революционной партией, поддерживаемая радикально настроенными мелкобуржуазными слоями, и либеральная буржуазия. При вполне понятной классово различной направленности рабочей и буржуазной демократий конкретные представители их нередко выступали вместе в тех или иных просветительных начинаниях.

Пролетарская партия отчетливо выразила стремления народов России к просвещению и образованию в программных документах РСДРП (б), в статьях Ленина, в ряде выступлений партийной я рабочей печати, с трибуны Таврического дворца. В программе, принятой на II съезде партии в 1903 г., выдвинуты требования о праве населения получать образование на родном языке, праве, обеспечиваемом созданием за счет государства и органов самоуправления необходимых для того школ, об отделении церкви от государства и школы от церкви1 2. Создать школы, свободные от поповщины, бесплатные, связанные с жизнью и производством, дающие массам начала демократического научно обоснованного мировоззрения, с преподаванием на родном языке,— вот чего добивалась пролетарская демократия. За широкую демократизацию образования выступали также радикально настроенные слои мелкой буржуазии: крестьянские и «крестьянствующие» демократы. Многие из них справедливо видели в просветительно-образовательной программе рабочей демократии и свою программу.

Буржуазные либералы стремились взять руководство всем просвещением и народным образованием в свои руки. Еще с 90-х годов в либеральных кругах выдвигалась идея всеобщего обучения, вносились предложения о разработке новых школьных программ, но все это мыслилось при сохранении самодержавного строя.

Под влиянием революционного подъема в начале XX в. их оппозиционность усилилась. Даже в таком относительно консервативном слое буржуазной интеллигенции, каким была профессура высших учебных заведений, зрело понимание органической враждебности самодержавия духу науки и просвещения. В «Записке о нуждах просвещения» 342 ученых, которую предполагалось огласить 12 января 1905 г. на праздновании 150-летнего юбилея Московского университета, говорилось: «Угрожающее состояние отечественного просвещения не дозволяет нам оставаться безучастными и вынуждает нас заявить наше глубокое убеждение, что академическая свобода несовместима с современным государственным строем России. Для достижения ее недостаточны частичные поправки существующего порядка, а необходимо полное и коренное его преобразование».

Чаяния буржуазной демократии в России отразились в решениях нелегальных учительских съездов периода русской революции (три таких съезда в 1905—1906 гг. состоялись в Финляндии), в постановлениях и деятельности тогда же возникшего Всероссийского союза учителей и деятелей но народному образованию. Демократический характер носили и национальные учительские союзы (украинский, литовский, латышский и ДР-). Буржуазно-демократические устремления то более, то менее отчетливо, но постоянно проявлялись на многочисленных и бурных съездах и совещаниях по вопросам образования в годы между первой и второй буржуазно-демократическими революциями в России, а также при Временном правительстве.

Исторической проверкой на деле красивых фраз либералов явилась политика в области просвещения буржуазного Временного правительства в 1917 г. Буржуазные демократы, в лине своих политических организаций занявшие позиции, открыто враждебные рабочей социалистической демократии, не смогли сделать ничего существенного и полезного для создания подлинно народной школы, для настоящей демократизации просвещения и образования. Ее представители кричали о гибели образования, грозящем одичании народа, полном развале дела просвещения. В действительности гибло дело старого образования. А ростков нового буржуазные публицисты не видели.

Элементы нового, зарождавшегося в России просвещения и образования проявлялись в невиданном росте активности различных общественных слоев при обсуждении вопросов образования, в деятельности добровольных обществ по народному школьному и внешкольному образованию. Образцами таких обществ служили в последние годы прошлого века Московский и Петербургский комитеты грамотности, состоявшие один при Московском обществе сельского хозяйства, другой при Вольном экономическом обществе. Правительство приложило много сил, чтобы помешать работе этих общественно-просветительных институтов, но не сумело полностью подчинить их своему контролю.

Постоянная Педагогическая комиссия по техническому образованию при Русском техническом обществе с отделениями в Москве, Харькове, Одессе, Баку — чисто общественная демократическая организация — стала общенациональным центром и двигателем важнейшего культурно-просветительного дела — профессионально-технического образования. Огромную роль в развитии технической культуры и подготовке технически-ква-лифицировэнныхч кадров для промышленности сыграл III Всероссийский съезд по техническому профессиональному образованию в России (1903—1904 гг.). Съезды созывала Педагогическая комиссия. Подготовленный ею же IV съезд был назначен на 1913 г., но собрался только после победы Октября. Съезд дал богатый и ценный материал для работы Главнроф-обра в первые годы Советской власти.

Очень много добровольных образовательных обществ возникало на рубеже прошлого и нашего века, особенно в период первой русской революции и после нее. Уже в 1898 г. таких обществ числилось в России 135, в них состояло 8480 человек. Многие из таких местных обществ — в Ярославле, Томске, Харькове и других городах — становились крупными культурными центрами. Гонимые, запрещаемые добровольные общества во множестве возродились в годы первой революции. Существовавшие прежде и вновь созданные общества вошли в Лигу образования; ее возглавляли прогрессивные деятели просвещения Г. А. Фальборк и В. И. Чарнолуский. От имени Лиги образования было торжественно провозглашено открытие небывалого в России культурного учреждения — Педагогической академии. Большую роль в борьбе за демократизацию просвещения в России в эпоху первой русской революции сыграло Московское педагогическое общество при Московском университете. Во главе этого общества стояли выдающиеся ученые и публицисты, деятели революционного движения И. И. Скворцов-Степанов, М. Н. Покровский.

Быстро развивалась педагогическая периодика. Рос тираж педагогических журналов: «Русская школа», «Вестник воспитания», «Русский народный учитель», «Воспитание и обучение», «Техническое образование». Лучший педагогический журнал — «Вестник воспитания»—выступал за народное образование на основах научной педагогики, в духе демократизма и свободного развития личности. Талантливые педагоги П. Ф. Лесгафт, П. Ф. Каптерев, В. П. Вахтеров дали ценные труды по физическому воспитанию, педагогике, психологии и методике.

Организационные центры новой, прогрессивной системы народного образования зарождались в Европейской части России, в Сибири, на Украине и на Кавказе. Это были зримые, важные демократические элементы культуры; для их свободного развития и движения к социалистической культуре необходима была победа социалистической революции.

Только социалистическая революция могла обеспечить образование массам трудящегося населения. Но еще в условиях империализма возникали в России совершенно новые формы просвещения рабочих. Со времени первой русской революции значительное распространение получили народные университеты и рабочие просветительные общества. В Петербурге и Москве, а затем и во многих других городах часто по инициативе самих рабочих открывались общества народных университетов. В 1906 г. народные университеты открылись в большинстве губернских и даже в некоторых уездных городах. Основателем Общества народных университетов в Петербурге был выдающийся психолог и криминалист Д. А. Дриль. Председателем Московского общества был профессор медицины В. Д. Шер-винский.

Передовые ученые и педагоги безвозмездно выступали в народных университетах в качестве лекторов. Слушателями были мастеровые, рабочие, ремесленники, железнодорожники, торговые служащие; первое время — одни мужчины, затем, главным образом со времени 1904—1906 гг., появлялись кое-где и группы слушательниц. Рабочие организации и профсоюзы старались в таких обществах противопоставить преобладавшему в них влиянию буржуазно-просветительской идеологии свои революционные, пролетарские принципы.

Наиболее сильным из русских народных университетов оказался университет имени Шанявского в Москве, открытый в 1908 г. У входа в него золотыми буквами были начертаны слова завещателя — известного общественного деятеля А. Л. Шанявского, давшего средства для постройки университетского здания: «Наука — источник добра и силы». В университете было три отделения (факультета): 1) общественно-юридических наук, 2) историко-философское и 3) естественно-историческое. В первый же год обучения в университете состояло 975 слушателей.

Рабочие просветительные общества и обычно тесно с ними связанные рабочие курсы также были важными элементами демократической культуры. К 1908 г. только в Петербурге насчитывалось 13 таких обществ.

В 1901 г. начали действовать Харьковские курсы для рабочих; своим учреждением они обязаны почину местных заводских рабочих и демократических интеллигентов. Председателем совета курсов был избран крупный ученый, географ и ботаник профессор А. Н. Краснов; слушателями были главным образом рабочие. С 190(3 г. появились слушательницы, их пришло сразу около 200 человек. Занятия проводились по воскресеньям и в будни по вечерам. Преподавателей поражала колоссальная энергия слушателей курсов, их целеустремленная воля к знаниям.

Всероссийскую известность получили Пречистенские рабочие курсы в Москве; они выросли из скромных «вечерних классов для рабочих», открытых в 1897 г. С апреля 1917 г. по решению общего собрания слушателей и преподавателей курсы стали именоваться Пречистенскими рабочими социалистическими курсами; в 1921 г. они были преобразованы в первый советский рабочий факультет (рабфак). Число слушателей на курсах доходило до 1500, преподавателей — до 200. Среди них мы встречаем крупных ученых: И. М. Сеченова, М. Н. Шатернико-ва, А. Н. Реформатского. Преподавали на курсах люди, имена которых через несколько десятилетий прочно и заслуженно вошли в историю советской науки и культуры: В. П. Волгин,

В.            И. Пичета, В. П. Потемкин, Н. Н. Полянский, М. Н. Кова-ленский, В. Н. Бочкарев.

Московских рабочих знакомили на курсах с искусством скульптор А. С. Голубкина, артист и режиссер Е. Б. Вахтангов, певец Л. В. Собинов.

Большевики уделяли большое внимание курсам. И. И. Скворцов-Степанов, Р. С. Землячка, В. Л. Шанцер («Марат»), В. М. Фриче вели среди слушателей легальную и нелегальную работу. Из слушателей курсов вышли многие советские деятели культуры: историк А. В. Шестаков, художник Г. Г. Ряжский, артист Н. П. Телетиев, писатель С. Д. Фомин.

Подобными же, хотя и менее крупными культурными очагами рабочей демократии, были курсы в других рабочих районах Москвы: Бутырские, Дорогомиловские, Пресненские, при фабриках Таля, Цинделя.

Зимой 1904/05 г. в Москве зародилась Народная консерватория. В ее организационный комитет входили композиторы и музыкальные деятели:           А. Т. Гречанинов, С. И. Танеев,

А. Д. Кастальский, Е. Э. Линева. Свыше 600 человек из «простого люда» занимались в хоровом классе, несколько десятков человек учились сольному пению, игре на скрипке, виолончели, гармонии.

В таких просветительных начинаниях участвовали представители пролетарской демократии, связанной с революционной и социалистической идеологией. Социальный оптимизм, бодрость, упорство в преодолении трудностей были им органически присущи. «Трудно и даже невозможно жить без знаний»,—отвечало большинство слушателей Харьковских рабочих курсов на вопрос анкетного листка: «Что вас побудило поступить на курсы?»

Зарождались элементы нового просвещения и образования, действительно народного, чуждого всяческой религиозности, кровно связанного с революционной демократией, с делом борьбы за социалистическую революцию. Передача знаний народу, популяризация завоеваний культуры, открытие сокровищ науки и техники для широчайших масс населения, для рабочих и крестьян — все это рассматривалось передовыми людьми России как важнейшее, неотложное дело.