Полный провал политики Временного правительства

25 июля второй правительственный кризис, продолжавшийся более трех недель, завершился образованием 2-го коалиционного кабинета. Но кризис политики правительства усилился. Наступившая реакция позволила правящим кругам снять с повестки дня вопрос об Учредительном собрании. 9 августа было принято постановление об отсрочке выборов до 12 ноября. Меньшевики и эсеры всячески оправдывали эту отсрочку.

На задний план был отодвинут и вопрос о мире. Как признал в речи на Демократическом совещании бывший министр юстиции А. С. Зарудный, за время пребывания в правительстве он не только не видел, делало ли оно что-либо в пользу мира, но для него даже осталось неизвестным отношение Временного правительства к этому вопросу.

На первом плане стоял вопрос «о восстановлении боеспособности армии», дабы «в нужный час», как заявило 18 июля правительство в своей ноте союзным державам, она, «преобразованная и обновленная», могла «двинуться вперед во имя защиты родины и свободы и завершить победно великое дело...» 1 Задачу воссоздания боеспособности армии правительство поручило новому верховному главнокомандующему генералу Л. Г. Корнилову, пытавшемуся драконовскими мерами заставить солдат вести безнадежную войну.

Ии на шаг не подвинулось и разрешение аграрного вопроса, хотя с мест поступали тревожные сообщения об обострении земельных отношений в деревне. Вместо этого управляющий Министерством внутренних дел меньшевик И. Г. Церетели предложил циркуляром от 17 июля губернским и областным комиссарам принять решительные меры к охране частновладельческих земель и «прекращению всех самоуправных действий» 1 2. Репрессии обрушились на многих членов местных земельных комитетов, виновных в поддержке крестьянских требований.

В рабочем вопросе Временное правительство стало еше меньше считаться с требованиями пролетариата, решив говорить с ним на языке силы. В недрах Особого совещания по обороне родился проект введения на заводах, работавших на «оборону», института особых военно-уполномоченных, наделенных чрезвычайными полномочиями, в том числе правом применения военной силы для водворения «порядка». С трибуны Государственного совещания правительство осудило рабочий контроль и заявило о своей решимости бороться с ним «надлежащими мерами власти»3. На разработке законопроектов, отвечающих интересам рабочего класса (в первую очередь о 8-часовом рабочем дне), был поставлен крест.

О национальной политике Временного правительства и ее новых тенденциях достаточно красноречиво говорит одно из его послеигольеких деяний: в ответ на принятие сеймом закона об автономии Финляндии 18 июля было принято решение о роспуске сейма.

В области борьбы с хозяйственной разрухой в июле — августе буржуазно-соглашательским блоком было сделано еще меньше, чем в предшествовавшие месяцы. А в сентябре — октябре Временному правительству, занятому организацией карательных экспедиций против крестьян и рабочих, вообще было не до преодоления разрухи.

В конечном итоге экономическая политика Временного правительства не только не привела к смягчению экономической разрухи, но, напротив, обострила и усилила ее, поставив перед Октябрем нашу страну на грань экономической катастрофы. Промышленное производство еще быстрее покатилось вниз. Выплавка чугуна за март — октябрь 1917 г. сократилась по сравнению с тем же периодом 1916 г. почти на 20%. По уровню производства чугуна Россия к концу 1917 г. оказалась отброшенной к 1910 г.

Не лучше было и в других отраслях промышленности. В совершенное расстройство пришел железнодорожный транспорт. Начался разрыв нормальных экономических связей между отдельными отраслями хозяйства, между городом и деревней, между отдельными районами страны. Она распадалась на отдельные изолированные хозяйственные районы, т. е. шла вспять в своем экономическом развитии. Разрушались не только материальное производство, но и его современная капиталистическая организация — это высшее достижение капиталистического обобществления.

При наличии хлеба в стране начинался голод. Временное правительство не решалось взять хлеб у помещиков и кулаков, предпочитая стимулировать хлебозаготовки, к явной выгоде этих групп, удвоением хлебных цен. Крестьяне же, утратив доверие к правительству, охранявшему интересы богачей, также отказывались сдавать хлеб государству. Осенью заготовки хлеба в деревне напоминали уже военные действия против крестьян. Но попытки взять хлеб силой оказались безуспешными. За 10 дней до Октябрьской революции министр продовольствия С. Н. Прокопович вынужден был признать, что «продовольственное дело висит на ниточке» '. Фактически крупные города, фронты, тыловые округа и многие промышленные районы осенью 1917 г. испытывали острую нехватку хлеба, а частично и голодали. Рабочий класс оказался в особенно тяжелом положении, ибо голод и дороговизна свели на нет все его экономические завоевания.

В полное расстройство пришли финансы. Военный бюджет за март — октябрь 1917 г. увеличился более, чем в полтора раза. Резко возросла дефицитность государственного бюджета. За 8 месяцев своего правления Временное правительство выпустило бумажных денег почти 9 млрд, рублей, т. е. больше, чем царское правительство за 32 месяца войны. В результате количество кредитных билетов в обращении увеличилось с 9,9 млрд. руб. на 1 марта до 18,9 млрд. руб. на 23 октября, т. е. почти удвоилось. Покупательная способность рубля за тот же примерно период понизилась с 27 коп. до R—7 коп. Только прямой государственный долг увеличился за 8 месяцев 1917 г. на 14,4 млрд. руб. (в том числе внешний — на 2 млрд, руб.) и достиг к кануну Октябрьской революции гигантской суммы в 49 млрд. руб. (в том числе внешний — 11,2 млрд. руб.).

VI съезд большевистской партии (26 июля — 3 августа) констатировал, что страна поистине падала «в бездну окончательного экономического распада и гибели».

Резко возросшую финансово-экономическую зависимость России использовали ее империалистические союзники — правительства Англии, Франции и США — для бесцеремонного вмешательства во внутренние дела с целью консолидации сил контрреволюции, разгрома революции и продолжения войны. Они третировали Россию как второразрядную державу, вынашивая — не без ведома Временного правительства — проекты ее будущего разграбления и расчленения.