Хотя к лету 1930 г. позиции кулачества были заметно ослаблены, однако оно еще не сложило оружия, продолжая всячески мешать утверждению нового строя в деревне. Летом и осенью 1930 г. главные усилия кулачества были направлены на срыв уборочной и хлебозаготовительной кампаний. Кулаки с помощью реакционного духовенства развернули широчайшую агитацию за раздел урожая на корню. Они выдвинули лозунг «Сеяли вместе — убирать врозь».

Летом и осенью 1930 г. кулаки перешли к систематическим поджогам колхозного хлеба. В докладной записке председателя Еланского райколхозсоюза (Сибирь) на имя председателя крайколхозеогоза говорилось: «Необходимо поставить в известность, что с 5 октября почти каждый день продолжаются случаи поджога кулаками колхозных скирд. Скирды горят днем и ночью, и справиться с распоясавшимися кулаками нет никакой возможности. Просим помощи»

Особую ненависть у кулачества вызывали организаторы колхозного движения. Не проходило дня, чтобы печать не приносила известий о ранении и убийстве кулаками деревенских активистов, уполномоченных райкомов по хлебозаготовкам и коллективизации. Только в Средне-Волжском крае с августа по октябрь 1930 г. было совершено 202 террористических акта.

Не ограничиваясь отдельными актами террора и контрреволюционной агитацией, кулачество готовило вооруженные мятежи против Советской власти, накапливало силы, собирало под свое знамя всех недовольных. На Северном Кавказе в апреле — августе 1930 г. было ликвидировано 78 контрреволюционных организаций с 2777 участниками и более 440 мелких группировок с 2349 участниками. Кроме того, было арестовано 1133 кулака, активно боровшихся против колхозного строя.

В борьбе против колхозного строительства кулачество активно и в массовых масштабах использовало местные религиозные организации и религиозную пропаганду. Областная пресса тех лет сообщала буквально о тысячах фактов такого рода. Например, в Россошанском округе Воронежской области баптистские проповедники тайно распространяли среди колхозников «святое письмо», в котором говорилось, что колхозы есть «дело антихристово». В Орехово-Зуевском районе Владимирской области весной 1930 г. агитацию против колхозов вели 18 старообрядческих священников, что привело к многочисленным выходам крестьян из колхозов якобы по религиозным мотивам.

Кулаки пытались проникать в колхозы и разлагать их изнутри. С этой целью они перебирались в другие села, скрывали свою социальную принадлежность, устраивали фиктивные разделы имущества, запасались ложными документами и т. д. К весне 1931 г. переход кулачества к новым методам борьбы против колхозного строя произошел повсеместно. К тому времени кулаки проникли почти в третью часть колхозов страны.

В 1932 г. основные усилия классовых врагов были направлены на то, чтобы срывать хлебозаготовки, подрывать трудовую дисциплину в колхозах, расхищать социалистическую собственность, мешать развертыванию колхозной торговли, не допускать подъема животноводства.

После того, как весной 1932 г. партия и правительство приняли постановления о развертывании колхозной торговли, кулаки развернули широкую антисоветскую агитацию, пытаясь внушить крестьянам, что действительная цель решений о торговле заключается якобы в том, чтобы выявить у колхозников дополнительные источники обложения. «Поторгуете, а потом вас раскулачат»,— проповедовали кулаки. Видя, что колхозная торговля успешно развивалась, кулацкие элементы быстро перестроились, чтобы противопоставить колхозную торговлю хлебозаготовкам. Если в 1931 г. в период хлебозаготовок выдвигался лозунг «сначала себе, потом государству», то в 1932 г. он был переделан на новый лад: «сначала на рынок, а потом государству».

Ожесточенная борьба кулачества против колхозов вынуждала Советское государство к ответным мерам. В течение осени и зимы 1930/31 г. было проведено дополнительное выселение экспроприированных кулацких хозяйств. На Северном Кавказе, например, было переселено в малонаселенные районы Донского и Шахтинского округов свыше 20 тыс. кулацких хозяйств третьей категории. Каждому из переселенных хозяйств оставлялись часть инвентаря и семена, которые необходимы были им для полевых работ в местах новых поселений.

Одновременно с переселением кулаков третьей категории, осенью 1930 г. были резко усилены ставки налогового обложения кулацких хозяйств. У тех кулаков, которые не выполняли этих требований, конфисковывалось имущество, а сами они подлежали выселению.

Новый удар по кулачеству, нанесенный Советским государством, ослабил классового врага, обеспечил дальнейший рост активности бедняцко-батрацких масс и приблизил завершение процесса ликвидации кулачества как класса.

К лету 1931 г. ликвидация кулачества как класса была в основном завершена во всех зерновых районах, а к концу первой пятилетки — почти повсеместно. В 1932 г. в стране оставалось около 60 тыс. кулацких хозяйств, общие посевы которых не превышали 1 млн. гектаров, а еще через год таких хозяйств было уже примерно 30 тыс., и то во второстепенных сельскохозяйственных районах *. Среди неколлактивизированных хозяйств удельный вес кулачества составлял в то время не более 0,3%. По существу это был уже не класс, а остатки разгромленного класса.

Тем не менее объективные условия для классовой борьбы в деревне еще сохранялись. Значительная часть экспроприированных кулаков оставалась в пределах тех же административных районов, где ранее находились их хозяйства. В общей сложности с начала 1930 но осень 1932 г. из районов сплошной коллективизации было выселено 240 757 кулацких семей, т. е. не более 20—25% имевшихся здесь к 1930 г. кулацких хозяйств. Конечно, многие невыделенные кулаки не захотели жить в деревне и переселились в города. Однако какая-то часть их все^гаки осталась в сельских районах и, будучи даже экспроприированной, продолжала оказывать определенное воздействие на колхозную деревню.

Вместе с тем нельзя не отметить, что некоторая часть кулаков прекратила борьбу против Советской власти и стала честно трудиться. Согласно постановлению Президиума ЦИК СССР от 3 июля 1931 г., эта часть кулачества постепенно восстанавливалась во всех гражданских правах.