Глубокие изменения произошли в быту населения национальных республик. Роль коллективизации в коренном преобразовании культуры и быта народов Средней Азии, Казахстана и Кавказа была чрезвычайно велика. В результате появления колхозов ускорилось формирование новых принципов расселения. Правда, в районах, где сохранились родоплеменные пережитки, первые колхозы создавались из родственников или членов одной родовой группы, однако вскоре эти мелкие и мельчайшие коллективные хозяйства были объединены в более крупные. Строительство колхозных поселков явилось дальнейшим шагом к стиранию феодальных и родовых пережитков и былой замкнутости. Колхозные поселки, где находились правление колхоза, школа, медицинский пункт, клуб, мастерские и т. д., стали культурно-политическими центрами, в которых сосредоточивалась общественная жизнь сельского населения.

У полукочевых народов и бывших кочевников наряду с юртой на усадьбе возникали глинобитные, кирпичные или деревянные постройки.

На рубеже 20-х и 30-х годов в Средней Азии появился новый тип жилого дома, отличавшийся от старого, дореволюционного своей архитектурой, внешним обликом и даже планировкой. В колхозных домах чаще стали встречаться застекленные окна, которые раньше были редкостью.

В казахских и киргизских колхозных поселках, соседних с русскими и украинскими селениями, раньше, чем в других районах Средней Азии, начала изменяться внутренняя обстановка дома. В домах новых колхозных поселков узбеков и таджиков перестало соблюдаться строгое деление на мужскую и женскую половины, упростилась планировка жилых домов.

В годы коллективизации с помощью государства перешли от кочевого к оседлому быту буряты, алтайцы, якуты. В Якутии с возникновением колхозов началось стягивание разбросанных одиночных поселений в крупные поселки. Это облегчнло проведение не только хозяйственных, но и культурных мероприятий. В поселках, как правило, в то время уже строили ire юрты с камельком-чувалом, а срубные дома с русской или голландской печью. Изменился характер утвари. В быт вошла фабричная посуда, значительно реже стала использоваться посуда из дерева, бересты.

В домах колхозников появились часы, патефоны, зеркала, журналы и книги.

Рост промышленности, особенно в таких районах, как Туркмения, Западный Казахстан и др., привел к возникновению множества новых поселков городского типа и молодых индустриальных городов. Старые города Кавказа и Средней Азии сильно разрастались и изменялись. В них росли новые кварталы. Старая часть таких городов с кривыми, узкими улочками, в которых не всегда могли разъехаться две арбы, с домами, повернутыми к улице глухими стенами, имевшими плоские крыши, с высокими глинобитными заборами, прорезанными небольшими калитками, ведущими в замкнутые дворики, разительно отличалась от новых кварталов, в которых строились одно-двухэтажные дома с большими застекленными окнами, повернутые фасадом на улицу, с открытыми дворами.

На Кавказе в широких масштабах была проведена перепланировка городов и крупнейших населенных пунктов, сопровождавшаяся расширением, выпрямлением, замощением и озеленением главных улиц. Города украсились большим числом новых многоэтажных общественных зданий. На окраинах городов возникли кварталы благоустроенных жилых корпусов. Выросло много новых социалистических городов и районных поселков вблизи старых промышленных центров и вновь возникших заводов, совхозов и колхозов. Так, в конце 20-х годов для рабочих бакинских нефтепромыслов началось строительство новых благоустроенных поселков им. Огепана Разина, Белый город, Би-пагады и др. Подобного рода поселки выросли также в Даш-кесане, Кедабеке, Баксане, Ленкорани, Колхиде и целом ряде других мест Кавказа.

Города, возникавшие в те годы, становились проводниками нового быта и новой культуры среди окрестного сельского населения. Бывшие скотоводы и земледельцы, поступавшие работать в промышленные предприятия города, воспринимали от жителей городов новое в украшении жилища, новую одежду, новые блюда и т. д. Через них городское влияние проникало и в сельские районы.

Большое значение для распространения новых форм одежды в Средней Азии и на Кавказе имел рост сети государственной и кооперативной торговли. Сельское, а отчасти и городское население республик Средней Азии и Казахстана до 30-х годов посило одежду из домотканых материалов. С появлением в магазинах фабричных тканей, готовой одежды, обуви уменьшилась потребность в тканях и обуви кустарного производства.

На Кавказе старую национальную одежду уже в конце 20-х годов стал вытеснять костюм городского типа. С 30-х годов прежнюю одежду на Кавказе носили преимущественно пожилые люди. Молодежь и люди среднего возраста носили покупную одежду или сшитую из покупного материала. От старого костюма сохранились у мужчин папаха, частично бурка, башлык, кавказская рубаха с узким ремешком, фасон которой представлял собой нечто среднее между старым бешметом и европейской рубашкой; у женщин сохранилась любовь к длинным платьям и рукавам, небольшому вырезу ворота, а также приверженность к темным и однотонным расцветкам материалов.

Белье, готовая верхняя одежда, фабричная обувь начали проникать в сельские районы Якутии, Бурятии, Алтая. Меховая одежда — дошки, меховые брюки, наколенники, унты — стала превращаться в промысловый костюм.

В связи с общим повышением материального благосостояния якутов их пища сделалась более разнообразной, происходило широкое внедрение огородничества. Новые продукты питания потребовали усвоения соответствующих способов их приготовления. В те годы якуты стали квасить капусту, приготовлять хлеб вместо лепешек и т. д. Разумеется, в отдаленные таежные районы новшества проникали значительно медленнее, чем в поселки, расположенные около городских центров.

Аналогичные изменения произошли в области материальной культуры у алтайцев, бурят, хакасов, сибирских татар.

Общее оздоровление быта привело к снижению заболеваемости трахомой (большое значение имела в этом отношении борьба за введение индивидуальных полотенец), уменьшилось число больных кожными заболеваниями. Резко снизилась детская смертность, так как во многих поселках при фельдшерских пунктах были оборудованы родильные отделения.

Если молодежь активно воспринимала новшества, то старшее поколение относилось к ним порой настороженно и нередко отказывалось пользоваться новой мебелью, утварью, одеждой, употреблять привозимые продукты. Большое влияние на коренное сельское население Средней Азии, Кавказа, Сибири оказало пришлое русское население, переселившееся в новые районы в связи с промышленным освоением окраин. Рост промышленности вызвал и значительный приток коренного населения в города, районные центры и приисковые поселки. Перебираясь в многолюдные центры, якуты, узбеки, азербайджанцы, буряты, алтайцы охотно усваивали русскую культуру и соответственно видоизменяли быт. Этот же процесс наблюдался в еще более ярко выраженных формах среди местной национальной интеллигенции и руководящих работников. Быт городского населения, особенно местной национальной интеллигенции, мало отличавшийся от быта русской интеллигенции, служил примером и для сельского населения.

Глубокие изменения произошли в расселении, занятиях и быте коренного населения Крайнего Севера. Коллективизация, объединение мелких стад оленей позволили высвободить рабочую силу для строительства, извоза, товарной пушной охоты. Переход от примитивного речного рыболовства к промышленному морскому привел к тому, что оседлые береговые коряки-зверобои и рыбаки, некоторые группы эвенков Охотского побережья, частично оседлые чукчи стали стягиваться из мелких поселков в крупные. Это сопровождалось значительной реконструкцией жилищ и поселков.

Объединение распыленных хозяйств оленеводов, охотников, рыбаков потребовало создания хозяйственных баз. Колхозные и совхозные поселки, возникшие в те годы в оленеводческих районах Крайнего Севера, представляли собой хозяйственнокультурные центры — своеобразные базы оседлости. В таких поселках располагались правление колхоза, магазин, клуб, школа, интернат, больница, баня и дома колхозников. Однако в этих поселках смогла обосноваться только часть населения, не связанная с длительными перекочевками: рыбаки и охотники, промышлявшие на ближайших угодьях. Оленеводы, вынужденные передвигаться со стадами домашних оленей, продолжали кочевать. Отделение бытового кочевания от производственного в оленеводстве в связи с систематическим характером передвижений (до 100 перекочевок в год) оказалось затруднительным. В большинстве районов Крайнего Севера с оленеводом, как правило, передвигалась и его семья.

Естественно, что население, перешедшее в поселки, скорее усваивало новое, чем население, кочевавшее в глубинных районах тундры.

Старое и новое еще причудливо переплеталось здесь в быту. Переезжая в поселки, многие семьи коряков, эвенов, юкагиров, эвенков, ненцев и других приносили в новые дома привычную обстановку землянки или яранги: устилали пол шкурами, ели. сидя за низким столиком, спали на полу. На лето некоторые ставили рядом с домом привычный чум и переезжали в неге, укрываясь от жары и комаров.

Передвижные традиционные формы жилища (яранги, чумы, нартяные пологи), прекрасно приспособленные к условиям севера, продолжали широко использоваться пастухами-оленево-дами, охотниками и рыбаками на промысловых участках. Однако и в эти жилища стали проникать новшества: железные печи заменили костер, жирники начали вытесняться свечами, лампами, в летнее время чумы вместо дорогой ровдуги (замши) стали покрывать палаточным материалом.

Таким образом, развертывание социалистической реконструкции народного хозяйства сопровождалось как в центре, так и на окраинах нашей страны дальнейшим переустройством быта на социалистических началах, повышением материального благосостояния и культурного уровня населения.