В годы восстановительного периода Советская страна добилась больших успехов в деле ликвидации неграмотности населения. Однако несмотря на эти успехи, в 1927 г. Советский Союз занимал по уровню грамотности 19-е место в Европе. После вступления СССР в период социалистической реконструкции разрыв между культурным уровнем рабоче-крестьянских масс и задачами нового строительства стал ощущаться особенно остро.

XV съезд ВК11(б) отметил необходимость решительного повышения культурного уровня масс, в том числе и скорейшей ликвидация неграмотности. Народный комиссар просвещения А. В. Луначарский в докладе на юбилейной сессии ЦИК СССР в 1927 г. говорил; «Просвещение и индустриализация, просвещение и хозяйство абсолютно неразрывны — это один и тот же процесс. Если можно сказать, что дальнейшее развитие просвещения связано с темпом развития хозяйства страны, так как главным препятствием для дела просвещения является наша бедность, то равным образом можно сказать, что дальнейшие шаги индустрии зависят не только от технического образования, но и от общего образования, грамотности и т. д.» 1

Преодоление массовой неграмотности по-прежнему оставалось одной из главных задач культурной революции в СССР.

В годы первой пятилетки новой формой ее решения стал всенародный культпоход, возникший по инициативе комсомола и воплощавший ленинскую идею о решающей роли самих масс в борьбе за грамотность.

VIII съезд ВЛКСМ в мае 1928 г. потребовал от комсомольцев более активного участия в борьбе за просвещение. 1 августа был объявлен «месячник ликбеза». Призыв комсомола «Грамотный, обучи неграмотного!» был подхвачен широкой советской общественностью-

Одним из зачинателей культпохода был Саратов. Окружной Исполнительный Комитет учредил особую комиссию по ликвидации неграмотности, которая объединила вокруг себя общественность. Силами молодежи в августе 1928 г. была проведена перепись неграмотного населения, по завершению которой началась массовая запись культармейцев-добровольцев на работу по ликвидации неграмотности. Всю работу они проводили на общественных началах — бесплатно. Основную массу культар-мейцев составили учителя, но были в их рядах и врачи, инженеры, рабочие, студенты, служащие государственных учреждений, домашние хозяйки.

ЦК ВКП(б) в октябре 1929 г. припял постановление «О Саратовском культпоходе», рекомендовав всем районам страны использовать этот опыт в борьбе с неграмотностью.

Примеру Саратова раньше других последовала Москва. 2 ноября 1928 г. Президиум Моссовета предложил всем районным Советам и уездным исполкомам «оказать всяческую поддержку в проведении культурного похода молодежи, принимая в нем непосредственное участие» *.

Положительный опыт саратовцев и москвичей был подхвачен другими районами страны. В Средней Азии, на Северном Кавказе, в Сибири в пользу ликбеза проводились массовые комсомольские субботники. Только в городах они дали осенью 1928 г. 10 млн. рублей-

Особенно сложной была работа в деревне, где неграмотных насчитывалось больше всего. Более успешно ликвидация неграмотности проходила в районах сплошной коллективизации. Большую помощь крестьянам оказывали рабочие. Видную роль играли шефские рабочие общества и другие городские организации. Города, прежде всего Москва, оказали серьезную поддержку национальным районам. На село для организации массово-просветительной работы в 1928—1930 гг. из городов было послано 250 тыс. человек. В борьбе с неграмотностью приняли активнейшее участие и лучшие силы самой деревни. Так, в колхозе им. Дзержинского Ульяновского округа из 150 обученных грамоте 100 колхозников ликвидировали неграмотность при помощи односельчан-культармейцев. В Центрально-Черноземной области весной 1930 г. в деревнях обучалось более 1 млн. человек, а число культармейцев-крестьян достигало 100 тыс. Редко можно было тогда встретить в ЦЧО село, ще не сидели бы за букварем неграмотные.

Крестьяне по мере сил помогали ликбезу; они бесплатно предоставляли для занятий свои избы, давали керосин, устраивали субботники по заготовке дров, оборудованию учебных пунктов ликвидации неграмотности (ликггупктов), собирали денежные средства по дворам (самообложение) и т. д.

Учиться неграмотным приходилось в трудных условиях: не хватало помещений, письменных принадлежностей. Работник Наркомпроса РСФСР, побывавший в сельском ликпункте Щиг-ровского района (ЦЧО), в беседе с Н. К. Крупской рассказывал: «Заходишь в избу и видишь: изба битком набита народом, сидят на высоких скамейках, а стол низкий, сидят плечом к плечу, все пишут, все ликвидируют неграмотность, а хозяин сидит и топором чинит карандаши»

Мешал ликбезу и классовый враг. Кулачество использовало в своих интересах темноту и невежество масс, бытовые и национальные предрассудки, нередко пытаясь чинить и физическую расправу над культармейцами и учащимися школ ликбеза. Только за вторую половину 1929 г. ЦК профсоюза работников просвещения зарегистрировал 213 случаев преследования сельских культармейцев. Советская власть, трудящиеся города и деревни давали решительный отпор проискам классового врага, беспощадно карали преступников. Никакие трудности не могли помешать развитию всенародной борьбы за ликвидацию неграмотности. Темпы этой борьбы нарастали. К лету 1930 г. в борьбе с неграмотностью участвовало свыше 1 млн. культармейцев.

Массовое движение за ликвидацию неграмотности — культпоход — позволило намного превысить плановое задание пятилетки в этой области.

Особенно разительными были достижения в национальных районах. В Таджикской ССР к концу 1932 г. уровень грамотности поднялся с 4 (начало пятилетки) до 52%, в Туркменской ССР — с 13,5 до 61%, в Узбекской ССР — с 12 до 72%, в Закавказье — с 36 до 86%. Первой в СССР национальной областью оплошной грамотности к лету 1931 г. стала Адыгея. К 1932 г. подавляющая часть взрослого населения СССР научилась читать и писать'.