В начале III в. н. э. Кушанская империя начала постепенно терять могущество. Объединение многочисленных областей и народов, стоящих на разных ступенях экономического и социального развития, не могло быть прочным. Кроме того, процесс ассимиляции политически господствующих кочевников населением земледельческих областей, составляющий закономерное явление в такого рода государствах, неизбежно имел своим следствием постепенное умепьгаение военного потенциала п рост тенденций к распаду. Немаловажную роль играла и внешнеполитическая обстановка: во II в. н. э. она была весьма благоприятной для кушанов, вследствие ослабления их основных соперников и соседей — Парфии и Китая.

В 226 г. н. э. вместо слабой и, видимо, дружественной ку-шанам аршакидской династии в Иране приходит к власти новая династия — Сасанидов, происходивших из коренной персидской знати. Столкновения между Ираном и кушанами начались уже при первом Сасаниде — Ардепшре. Однако подчинение Кушанского государства Сасанидам произошло только при ого преемнике — Шапуре I.

В результате каких событий произошло это подчинение, неизвестно. Можно лишь предполагать, основываясь на сведениях, сообщаемых арабскими и персидскими историками VIII— X вв. н. э., что кушаны, используя затруднения Шапура I в борьбе с Римом, сделали в 252 г. н. э. попытку вторгнуться в Иран. Столкновение, происшедшее где-то около Нишапура, закончилось поражением кушанов, что и повлекло за собой номинальное признание верховной власти Сасанидов. Известия письменных источников, а также археологические материалы позволяют считать, что полного завоевания кушанских владений не произошло. Кушаны вынуждены были пойти только на какие-то территориальные уступки в пограничных индийских областях.

На протяжении всей второй половины III в. н. э. Кушанское государство неоднократно выступало против Сасанидов, поддерживая постоянно восстававшие восточные иранские провинции. В результате к концу III в. н. э. кушанам удается совершенно освободиться от власти Сасанидов. Показательно, что в надписи Сасанида Нерсе кушанский царь фигурирует наряду с римским императором и даже упомянут перед ним.

Однако поражение в столкновении с Шапуром I в немалой степени способствовало внутреннему ослаблению Кушанского государства. Это было, видимо, время правления сына царя Хувишки, Васудэвы I, которого справедливо считают последним сильным правителем династии. При его преемниках, известных нам в основном лишь по монетам, происходит постепенный распад, в результате которого к началу IV в. н. э. выделяются три обособленных позднекушанских государства: бактрийское (Тохаристан) с центром в Балхе, афгани-станское с центром в Кабуле и индийское со старой столицей Пешавар.

В III в. н. э. происходит постепенный распад и другого крупного государства Средней Азии — Кангюя. В это время Кангюй теряет власть над кочевыми племенами, обитавшими в более северных областях, а затем и над несколькими ранее подчиненными ему земледельческими областями. Северо-восточнее Кангюя появляются новые кочевые племена, которых мы знаем, однако, только по названию (худэ).

О событиях, которые имели место в Хорезме в III в. н. э., нет достоверных сведений. Официальная еасанидская история сообщает, что Хорезм был подчинен Ардеширом I; но это так же мало правдоподобно, как и покорение этим царем кушанов. Несмотря на максимальное сокращение пределов Хорезма, он продолжал, видимо, играть заметную роль в жизни среднеазиатских областей. Об этой роли свидетельствует опять-таки надпись Нерсе, в которой царь Хорезма перечисляется наряду с царем кушанов и римским цезарем.

Для всех восточных рабовладельческих государств III век н. э. был веком кризиса рабовладельческой системы, веком распада и гибели империй, веком глубокого внутреннего кризиса, который особенно отчетливо проявляется в последующие два столетия. Период IV—V вв. н. э. характеризуется запустением большинства городов и крупных поселений, сокращением ирригационных систем и возделываемых земель. Одновременно происходит постепенный упадок ремесленного производства и денежного обращения, что является наиболее показательным признаком сокращения товарного производства и торговли. Археологические данные говорят о том, что в сельской местности возникают новые локальные центры экономической жизни — замки аристократии.

Хотя мы не имеем конкретных данных об изменениях социального порядка, несомненно, что сущность происходящих в это время явлений заключается в разложении рабовладельческого строя и зарождении зачатков феодальных отношений. Это был длительный процесс, основной тенденцией которого являлся переход от эксплуатации рабского труда к использованию труда экономически зависимого производителя.

Кризис рабовладельческого общества в Средней Азии по времени совпадает с аналогичным процессом на Западе и на Дальнем Востоке. Такое совпадение, конечно, не случайно: оно обусловлено единством внутренних закономерностей развития передовых областей Европы и Азии, определявших неизбежность перехода от одной формации к другой. Как в Средней Азии, так и в Европе на протяжении IV—V вв. н. э. возрастает политическая роль кочевников, не только обитавших на окраинах земледельческих областей, но и приходивших из глубин степных территорий. Одним из весьма важных факторов истории этого периода являются почти не освещенные письменными источниками и еще очень плохо прослеживаемые в археологических материалах передвижения кочевых племен по стенным пространствам Азии. Это была как бы прелюдия к «великому переселению народов» в Европе. Почти одновременно с вторжением гуннов в Восточную Европу в Средней Азии появляются большие массы кочевников, часть которых носит то же название — хунпу. Совпадение наименования может быть объяснено не столько этническим родством этих кочевников, сколько политической ролью его носителей, Возглавлявших одну из наиболее сильных средневековых конфедераций кочевых племен Центральной Азии.