В начале VI в., когда наследница Рима — Византия — еще не оправилась от бурного натиска «варварских» племен, а наиболее ненасытные из них — остатки гуннских орд — уже несколько успокоились, для объединенных славянских дружин открылась возможность далеких походов на юго-запад к балканским владениям Византии и, очевидно, на юго-восток, в Приазовье. Лучше всего исследовано продвижение славян (известных под двумя именами—«склавины» и «анты») к берегам Дуная и на Балканы. Византийские писатели VI в.

отводят сплавинам западный участок — от верхнего Дуная до Днестра, а антам — восточный — от Днестра примерно до Азовского моря. В своих походах на Византию склавины нападали преимущественно на иллирийское пограничье империи, а анты — на более восточное — фракийское (нижнее течение Дуная и Балканы).

Современники указывали, что склавины и анты происходят от одного корня, от «венедов», и сходны между собой: «Они (венеды,— Ред.), происходя из одного племени, имеют теперь три имени: т. е. венеды, анты и склавины»1,— пишет готский историк Иордан. Сопоставляя антов и склавинов, он отмечает, что анты — храбрейшие из обоих племен. Единство склавинов и антов отмечает и другой писатель VI в,—Прокопий Кесарийский. Император Византии Маврикий (582— 602 гг.), с именем которого связывают специальное стратегическое руководство о способах ведения войны со славянами, тоже объединяет эти два крыла наступавших на империю славянских дружин: «Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране» 2.

Все эти авторы писали в то время, когда славянские переселенцы вплотную приблизились к границам Византии и заняли на сотни километров все левобережье Дуная. Поселения славян и антов (восточных славян) представляли собой к началу VI в. как бы огромный лагерь, раскинувшийся вдоль всего северного пограничья Византии. Только полноводный Дунай разделял два разных мира — мир рабовладельческой Византии и мир славянских колонистов, пришедших сюда искать счастья и новых земель. Из своих пограничных крепостей византийцы наблюдали жизнь и быт своих новых соседей на другом берегу Дуная.

«Племена славян и антов...,— писал император Маврикий,— многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения, при переходе их из одного места в другое охраняют их в случае надобности, так что, если бы оказалось, что, по нерадению того, кто принимает у себя иноземца, последний потерпел (какой-либо) ущерб, принимавший его раньше начинает войну (против виновного), считая долгом чести отомстить за чужеземца. Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но, ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси, или остаться там (где они находятся) на положении свободных и друзей?

У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности проса и пшеницы.

Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь.

Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Необходимые для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую.

Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются (засадами), внезапными атаками, хитростями и днем и ночью, изобретая много (разнообразных) способов. Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей» ’.

«Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды... Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют место жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают. У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы» 1 2.

Эти ценнейшие свидетельства очень живо рисуют нам картину пестрого разноплеменного лагеря славян-переселенцев в VI в. Славянские дружины приходили сюда из разных концов обширной земли, то с берегов Лабы и Одры, то с Карпатских гор, то из приднепровских лесов. Выходцы из разных племен, занявшие левый берег Дуная, очевидно, действительно переходили с места на место, жили во временных жилищах и не признавали единой власти.

«Так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если и соберутся, то решенное ими тотчас же нарушают другие, так как все они враждебны друг другу... Если среди них много предводителей (князей.— Ред.) и нет между ними согласия, не глупо некоторых из них привлечь на свою сторону речами или подарками, особенно тех, которые находятся поблизости от наших границ, а нападать на других, чтобы не все прониклись (к нам) враждой или не стали бы под власть одного вождя»,— писал Маврикий

Византийцы зорко следили за тем, чтобы буйные дружины дунайских славян не были возглавлены одним князем; они даже не останавливались перед коварным убийством тех знатных антов, которые пользовались уважением у «бесчисленных антских племен». Так, в ставке аварского хана, очевидно не без ведома империи, был убит антский посол Мезамир. Антские князья в VI в. часто упоминаются на византийской службе то на Балканах, то на Черном море, то в Италии. Приглашение на службу отдельных славянских князей, постройка многочисленных крепостей на Дунае и специальное обучение их гарнизонов «способам ведения войны со славянами» — все это проявление заботы византийцев о безопасности своих северных границ, все это направлено на то, чтобы сдержать возраставший натиск славян.

И все оказалось напрасным: после 533 г., когда славянам удалось победить на Дунае и взять в плен одного византийского полководца, Хильбудия, «река (Дунай. — Ред.) навсегда стала доступной для перехода варваров по их желанию и римская область (Византия.— Ред.) совершенно открытой для их вторжения». Начиная с царствования императора Юстиниана (527—565 гг.) славянские отряды прошли всю Византию с севера на юг, от Дуная до древней Спарты; славянский флот плавал по морям, омывавшим Грецию, и даже доходил до далекого острова Крита в Средиземном море. Даже Царьград, столица Византии, подвергался нападениям.

Итогом славянских походов на Византию было, во-первых, поселение в задунайских землях огромного количества славян, положивших в дальнейшем начало Болгарскому царству, Сербскому княжеству и другим славянским государствам Балканского полуострова. Во-вторых, важным результатом этих походов было обогащение стадами, оружием и рабами тех славянских князей, которые не оставались на завоеванной территории, а возвращались с добычей в славянские земли. Недаром среди коллекций наших музеев есть много кладов золотых и серебряных вещей V—VI вв. византийской работы, найденных главным образом в зоне славянской лесостепи.

Разные восточнославянские («антские») области по-разному участвовали в войнах с Византией: колонизационные потоки направлялись на Дунай из малоразвитых районов днепровского Полесья (что сказалось на характеристике византийских писателей), а эффектные многотысячные походы отдельных князей, завершавшиеся триумфальным возвращением в свои племенные земли, очевидно, проводились дружинами наиболее передовых славянских земель вроде Киевщины или всего Среднего Приднепровья, где найдено наибольшее количество вывезенных из Византии трофеев.