В условиях войны жизнь советской школы не была приостановлена, но ее работникам приходилось трудиться в коренным образом изменившейся и чрезвычайно сложной обстановке.

Особые трудности выпали на долю учительства западных районов Союза. Из местностей, которым угрожал враг, были эвакуированы на восток страны оборудование сотен школ, техникумов, тысячи учащихся и преподавателей.

Осложнилось положение и в других частях страны. Значительная часть учителей-мужчин ушла в действующую армию. Подавляющее число учебных зданий превратилось в госпитали, военнопризывные пункты, казармы. Занятия школьников приходилось проводить в две-три смены, зачастую в малоприспособленных помещениях, при отсутствии необходимого оборудования, письменных принадлежностей, учебников.

В то же время эвакуация школ и техникумов в глубь страны не только помогла сохранить значительную часть учительских кадров и материальные ценности учебных заведений, но и способствовала рождению и росту новых очагов образования в восточных районах СССР. Учительский состав тыловых учебных заведений пополнился за счет опытных преподавателей Москвы, Ленинграда, Киева, Минска и других крупнейших культурных центров нашей страны.

Огромную помощь в организации обучения детей, эвакуированных с Украины, из Белоруссии, Прибалтики, оказали органы народного образования братских республик. Так, по распоряжению Наркомпроса РСФСР начали работу особые национальные школы, в которых обучались дети, вывезенные из Прибалтики. Только в Челябинской области для детей из Эстонии открылось 42 школы и класса, в которых преподавание велось на их родном языке.

В основном полностью были охвачены учебой дети школьного возраста, эвакуированные в Таджикистан, Туркмению, Узбекистан и Армению. Школьники были окружены заботой и вниманием. В глубоком тылу открылись украинские школы. В Москве, Ташкенте и других городах для них печатались учебники иа украинском языке. Наркоматы просвещения РСФСР, Казахстана, среднеазиатских и закавказских республик в первые же месяцы приняли меры, обеспечивающие организованное начало нового, 1941/42 учебного года, своевременный прием в школы эвакуированных детей, создание интернатов для десятков тысяч школьников.

Народная забота о детях находила различные проявления. Ташкентский кузнец Шаахмед Шамахмудов и его жена Бахри Акрамова усыновили 14 осиротевших детей. Их благородному примеру последовали многие советские люди. «Правда Востока», например, сообщала, что только в Ташкенте 643 семьи и 69 коллективов взяли на воспитание эвакуированных детей. Детям героического Ленинграда от учащихся Узбекистана в июне 1942 г. было отправлено 30 вагонов с продовольствием, одеждой и обувью. Такие факты стали нормой жизни.

В условиях войны часть молодежи старшего школьного возраста была лишена возможности завершить среднее образование: многие ушли на фронт, другие стали работать на оборонных промышленных предприятиях, в МТС, колхозах и совхозах. Это, естественно, привело к тому, что контингент учащихся в средних школах значительно уменьшился.

Резко сократилось и число преподавателей. Уже в первые дни войны в действующую армию вступили в Белоруссии около 10 тыс. учителей, в Грузии — свыше 7 тыс., в Узбекистане — 6 тыс. На оккупированной территории Украины, Белоруссии и прибалтийских республик, в западных районах РСФСР многие бывшие преподаватели участвовали в партизанской борьбе. Немало учителей погибло. Так, в Литве оккупанты уничтожили до тысячи педагогов, в Латвии репрессировали 3 тыс. учителей, большинство из которых было убито.

Действовавшие школы испытывали острую нужду в топливе, были плохо освещены. Строительство новых учебных зданий было свернуто.

Но и в этих условиях делалось все необходимое для того, чтобы юноши и девушки, как в тылу, так и в прифронтовых районах, могли учиться. В центре внимания работников просвещения по-прежнему стояла задача осуществления всеобщего обязательного обучения. «Мы должны учить всех детей,— указывала «Правда» весной 1942 г.,— и учить хорошо, несмотря па сложности военного времени».

Даже в осажденных фашистами городах, как правило, продолжали свою работу мпогие школы. В решении Одесского горсовета, принятом в августе 1941 г., говорилось: «Начать учебный год в школах города с 15 сентября 1941 года». Когда бои шли у стен города, 35 школ были переведены в катакомбы, где они работали до 16 октября 1941 г. В них обучалось свыше 2 тыс. детей. В обстановке варварских бомбардировок и артиллерийского обстрела проводились занятия в школах Ленинграда. Здесь у учителей обычно было два плана уроков на день: один — для работы в нормальных условиях, другой — на случай бомбардировки или обстрела — для занятий в бомбоубежище.

С наступлением зимы в блокированном гитлеровцами городе начался голод, не было света, не работал водопровод, остановился городской транспорт. Занятия в школах проходили нерегулярно, но не прекращались.

Работа школ продолжалась и в других прифронтовых городах и областях.

Даже в тылу у врага — в партизанских краях и зонах — функционировали школы, главным образом начальные. Так, на территории Октябрьского района Полесской области в 1942 г. было открыто 20 школ, в которых обучалось свыше 500 детей. Такие школы были также в Глусском, Любаньском и других освобожденных партизанами районах. Более 100 учащихся занимались в За-гальской школе Любаньского района, систематически работали школы в селах Залесье, Затишье и многих других. Примечательно то, что несмотря на исключительно трудные условия, успеваемость в этих школах была сравнительно высокой.

В дни оккупации Белоруссии в рядах партизанских отрядов героически сражались против гитлеровцев 7175 учителей. В партизанских отрядах находилось также более 30 тыс. школьников, многие из которых активно участвовали в боевых операциях. В 1941 г. в советский тыл не успел эвакуироваться Полоцкий детский дом. 13 педагогов во главе с директором дома М. С. Форинко образовали подпольную группу «Бесстрашные». Помогая партизанам, она выполняла ответственные задания, собирая разведывательные данные. Группа также спасла немало безнадзорных детей. В начале 1943 г. группа по приказу с «Большой земли» была переправлена на самолетах через линию фронта.

Яркую страницу в летопись борьбы с врагом вписали севастопольские работники просвещения. Когда гитлеровцы подошли вплотную к городу, учебные занятия были перенесены в штольни и бомбоубежища. Так, одна из подземных школ была размещена на окраине Севастополя — в инкерманских штольнях. Руководил ею опытный педагог К. И. Ленько. Кончались уроки, и ученики тут же приступали к выполнению «домашних» заданий, а затем оказывали помощь взрослым, присматривали за ранеными, совершали смелые вылазки под огнем врага для выяснения обстановки, приносили воду.

Занятия в этой необычной школе в 1941/42 учебном году закончились, как и в других школах Советского Союза, в установленное время — 25 мая. Смертельная опасность, нависшая над городом, не помешала провести экзамены, а окончившим седьмые классы вручить соответствующие свидетельства. Фашисты уничтожали материальные ценности школ, учебные здания, превращали школы в казармы, полицейские участки, конюшни, гаражи. Много школьного оборудования они вывезли в Германию. Только на территории Украины было уничтожено полностью 8 тыс. и разрушено частично 10 тыс. зданий школ. Б одном из актов Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков записано: «В Киеве до вторжения немцев было 150 средних и начальных школ. Из них 77 школ оккупанты заняли под казармы, 9 приспособили под склады и мастерские, в 2 разместили военные штабы, 8 школ использовали под конюшни...» Гитлеровцы закрыли все детские сады, разграбили их имущество, часть домов использовали под квартиры.

Огромные человеческие жертвы на фронтах боевых действий и во временно захваченных гитлеровцами районах, непрерывные вражеские бомбежки привели к тому, что сотни тысяч детей и подростков остались без родителей и крова. Советское правительство приложило огромные усилия по предупреждению детской беспризорности, организовав для них специальные детские дома, особые ремесленные школы с четырехгодичным сроком обучения, дающие производственную квалификацию и общее образование в объеме семилетки. Остро нулщавшиеся ученики получали материальную помощь из государственных и общественных средств. Во многих школах были организованы группы продленного дня для детей, родители которых трудились на предприятиях. Существенное значение в перестройке школ применительно к военной обстановке имело постановление ЦКВКП(б) от 7 сентября 1941 г. о введении обязательного военно-физического обучения в старших классах десятилетки.

С первых месяцев войны исключительно важное значение приобрел общественно полезный труд учащихся. Школьники сразу же активно включились во всенародное движение под лозунгом: «Все для фронта! Все для победы!»

Сотни тысяч учащихся помогали промышленным предприятиям, принимали участие в сельскохозяйственных работах.

17 сентября 1941 г. ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли постановление об обучении сельскохозяйственным работам школьников старших классов. Подобные решения были вынесены и в союзных республиках. В 1942 г. на полях сельхозартелей РСФСР трудилось 3567 тыс. школьников и 151 тыс. учителей. Кроме того, в фонд обороны ими было сдано государству 1400 т лекарственных растений. К июлю 1942 г. в РСФСР около 1 млн. юношей и девушек овладели профессиями трактористов и комбайнеров.

Как патриоты, не жалея сил, трудились школьники на колхозных и совхозных полях прифронтовых и тыловых районов страны. Только по 35 районам Татарии в первую военную осень более 77,5 тыс. учащихся участвовали в сельскохозяйственных работах. В Куйбышевской области в деревни выезжало свЬнпе 45 тыс. Городских школьников — комсомольцев и пионеров.

В первый же учебный год в условиях войны 120 тыс. комсомольцев и учащихся Таджикистана и 5 тыс. учителей выработали 3 млн. трудодней, посадили 1200 тыс. различных деревьев. Активно включились в общественно полезный труд школьники Узбекистана. В 1941—1942 гг. они выработали в колхозах и совхозах более 15 млн. трудодней, заменив 54 тыс. трудоспособных взрослых колхозников.

Значительной была помощь, оказанная молодежью воинам Красной Армии и предприятиям оборонной промышленности страны. В августе 1941 г. по почину горьковских и московских пионеров школьники начали сбор теплых вещей для бойцов. Тысячи учеников дежурили в госпиталях, читали раненым газеты, организовывали для них концерты, писали письма, были в числе инициаторов по сбору подарков и теплой одежды семьям фронтовиков и инвалидам войны.

Комсомольцы и пионеры собрали тонны ценнейшего металлолома для нужд заводов и фабрик, работавших по военным заказам. Начавшееся еще в конце 1940 г. тимуровское движение стало поистине массовым и охватило школьные коллективы буквально всех тыловых районов страны. В Киргизии, например, число тимуровских команд достигло 1260. В ноябре 1942 г. более 2,5 млн. учащихся участвовали во всесоюзном воскреснике «Пионеры — фронту!». Они заготовили до 180 тыс. кубометров дров для школ и для семей фронтовиков, собрали 4268 т металлолома.

Ввиду ухода большей части педагогов на фронт местные областные и республиканские органы обеспечили организацию особых курсов для подготовки учителей. В 1942 г. их окончило около 4 тыс. человек. На учительскую работу пошли многие девушки — выпускницы средних школ.

Война сразу же отразилась и на работе высших и средних специальных учебных заведений, затормозила их развитие.

Многочисленный отряд профессорско-преподавательского состава и студенчества после нападения фашистской Германии покинул стены родных техникумов, училищ и вузов: одни были призваны в ряды Красной Армии, другие добровольцами вступили в народное ополчение, в партизанские отряды.

До 3 тыс. студентов, аспирантов и преподавателей МГУ ушли на фронт. В 1941 г. в боях под Гатчиной стойко сражался студенческий батальон ленинградцев. 2,5 тыс. человек дал Красной Армии уже в начале войны университет города Ленина. 680 преподавателей и студентов Белорусского политехнического института, 450 преподавателей и студентов Белорусского государственного университета, почти все студенты — призывники медицинского, педагогического и других вузов Минска в первые же дни войны явились на мобилизационные пункты. Тысячи студентов и более 900 преподавателей вузов Белоруссии влились в ряды Красной Армии.

Основная часть оборудования высших учебных заведений УССР, прибалтийских республик, БССР и западпых областей РСФСР была эвакуирована в глубь страны. Так, в Туркменскую ССР были эвакуированы Московский и Одесский университеты. Первый обосновался в Ашхабаде, второй — в Байрам-Али.

Однако в 1941 г. немало вузов и техникумов полностью эвакуировать не удалось. Так, из Белоруссии в восточные районы были вывезены материальные ценности лишь шести вузов Гомеля, Могилева и Витебска. Всего на временно оккупированной врагом территории СССР оказалось около 250 высших школ.

По приказу гитлеровского командования здания многих вузов и техникумов подверглись разрушению или были сожжены, как это произошло, например, в Минске, Воронеже, Харькове, Днепропетровске, Одессе и Ростове. Здание Горецкой сельскохозяйственной академии (БССР) фашисты превратили в застенок гестапо. В саду Академии было расстреляно несколько тысяч советских граждан. Гитлеровский генеральный комиссар Белоруссии Кубе в письме Розенбергу от 29 сентября 1941 г. цинично писал, что в Белорусском университете уничтожено и разграблено имущество стоимостью в миллионы рублей.

Оккупанты закрыли почти все вузы прибалтийских республик. Жестоким преследованиям подверглась основная часть профессорско-преподавательского состава, не успевшая эвакуироваться. Многие из них были арестованы, отправлены в концлагеря, откуда мало кому удалось вернуться. Нацисты закрыли также все высшие учебные заведения Молдавии. Немало студентов и преподавателей было угнано в Германию.

Тяжелое время наступило для вузов осажденных городов. Во время воздушных нападений немецкая авиация повредила здание Ленинградского университета. В течение долгих зимних месяцев университет не отапливался, не имел электричества, воды, оконные стекла в аудиториях заменила фанера. Но студенческая и научная жизнь вуза не замерла: здесь по-прежнему читались лекции, шли практические занятия и даже защищались диссертации.

При университете действовали курсы медсестер, сотни студентов были объединены в сандружины и службы противовоздушной обороны. Более 120 тыс. человеко-дней отработали на строительстве оборонительных рубежей на подступах к городу студенты и преподаватели ЛГУ. Преподаватели университета прочли на передовых позициях более 1800 лекций по наиболее насущным вопросам науки и жизни общества в условиях военного времени.

Особенно трудными для системы высшей и средней специальной школы были первые годы Великой Отечественной войны. За 1941—1942 гг. число вузов сократилось на 409, а число студентов— в 2,5 раза. Намного уменьшилось и число техникумов и учащихся в них. Оставшиеся студенты значительную часть учебного времени посвящали труду в фонд обороны на промышленных предприятиях, в колхозах и совхозах. В свободные от занятий часы студенты заготавливали топливо, работали на строительстве военных объектов.

С первых же месяцев 1941/42 учебного года обозначилась острая нехватка преподавательских кадров. Поэтому на преподавательскую работу в вузы пришли многие ученые из исследовательских учреждений, а в техникумах и училищах занятиями руководили специалисты, ранее не работавшие педагогами. Эта мера позволила восполнить недостаток кадров. В вузы и техникумы вернулось немало преподавателей, которые в свое время ушли на пенсию.

Государство стремилось создать возможно нормальные условия жизни и работы преподавательских кадров в военное время. На работников техникумов и вузов был распространен тот же порядок снабжения, что и на рабочих промышленных предприятий, транспорта и связи. Существенные льготы предоставлялись преподавателям, доцентам и профессорам в освобожденных районах: первоочередное обеспечение жилищами, прикрепление к закрытым столовым, преимущественное снабжение товарами широкого потребления.

Война потребовала существенного изменения общих условий учебно-воспитательной работы. 5 мая 1942 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О плане приема в вузы в 1942 г. и мероприятиях по укреплению высших учебных заведений». На первых порах был установлен трех-четырехлетний срок обучения в университетах и ряде техникумов, уплотнен рабочий день студентов.

Преодолевая тяготы и лишения, вызванные нашествием фашистских оккупантов, советские вузы продолжали готовить специалистов высокой квалификации, столь необходимых для народного хозяйства и культуры страны.