Е. П. Бажанов, доктор исторических наук. 1991 г.

Истоки. Китай — сосед Советского Союза, с которым нас соединяет самая протяженная в мире граница (более 7 тыс. км). Как это часто бывает между сопредельными государствами, русско-китайские отношения складывались непросто: две империи соперничали, порой конфликтовали. А когда в конце XIX столетия Китай ослаб, русский царизм включился в империалистическую политику вмешательства в его внутренние дела, узурпации особых прав и привилегий на китайской территории.

После Октября большевистское правительство провозгласило курс на установление равноправных и дружественных отношений с Китаем, где к тому времени произошла буржуазно-демократическая революция, возглавлявшаяся Сунь Ятсеном. Ситуация в Китае, однако, на протяжении десятилетий оставалась очень сложной и противоречивой, что сказывалось и на взаимосвязях СССР с этой страной. Там шла острая борьба между различными партиями и военными группировками, а в 30-х гг. Китай подвергся агрессии со стороны Японии.

При Сталине деформировалась и советская политика в отношении Китая. Одним из ее основных направлений стало подтал кивание коммунистического движения на китайской земле. Компартия Китая (КПК) была учреждена в 1921 г., и с той поры Москва тесно с ней контактировала. По признанию руководителей КПК, Советский Союз внес значительную лепту в ее победу, увенчавшуюся созданием в 1949 г. Китайской Народной Республики.

Вместе с тем уже в 20—40-е гг. между компартиями двух государств возникли различия и разногласия, которые позднее отразились на советско-китайских отношениях. Они касались прежде всего сферы идеологии. По мнению лидеров КПК, направляемый Сталиным, Коминтерн допускал серьезные просчеты в оценке китайской революции, в определении тактики, навязывал неверные установки, порожденные развернувшейся в СССР сплошной коллективизацией и ликвидацией кулачества как класса. Еще одна область трений — кадровый вопрос. В КПК сформировались два течения. Первое — коммунисты, работавшие в Коминтерне и учившиеся в СССР. Они были проводниками линии Москвы. Второе течение, которое к середине 30-х гг. возглавил Мао Цзэдун, имело самостоятельные взгляды на многие вещи и не вполне устраивало Сталина. Между двумя течениями шла борьба за контроль над партией. В начале 40-х гг. Мао устроил жестокую чистку лиц, находившихся под советским влиянием.

Не во всем совпадали политические интересы КПСС и КПК-В период второй мировой войны Сталин рассчитывал использовать китайских коммунистов для отвлечения японских армий, предотвращения их нападения на СССР. Но руководство компартии Китая не хотело ставить под удар революционные войска, стремясь сохранить их для борьбы с внутренним врагом — Чан Кайши. После окончания антияпонской войны КПК приготовилась к решающей битве с чанкайшистским гоминьданом. Москва же, как это представлялось руководству КПК, была настроена по-иному. Премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай позднее так оценивал ситуацию: «Мы готовились форсировать Янцзы и полностью освободить страну. Советская сторона имела... свою точку зрения, требовала «прекратить гражданскую войну»... Действия СССР имеют отношение к его ошибочным оценкам общей ситуации в мире в то время. Советский Союз опасался, что гражданская война в Китае может подорвать зафиксированный в Ялте раздел на сферы влияния, что привело бы к вмешательству США, нанесло ущерб СССР. Сталин боялся также начать третью мировую войну».

Недоверие между КПСС и КПК усиливалось из-за подозрений Сталина, что Компартия Китая идет «по пути Югославии», находится под влиянием буржуазных элементов (реакция на включение беспартийных деятелей в состав правительства) и т. п. В ряде случаев раздражение Сталина вызывали действия китайских коммунистов, по существу направленные на реализацию его собственных советов, в частности по поводу сотрудничества с национальным капиталом, контактов с иностранными фирмами, диалога с Соединенными Штатами. Упомянутые различия и разногласия усугублялись тем типом взаимоотношений, который установился в сталинский период в международном коммунистическом движении. Связи по схеме «старший —младший», командование из Москвы зарубежными партиями неминуемо вели к осложнениям.

Союз. Несомненно, однако, что на заключительном этапе гражданской войны в Китае КПК и КПСС в целом тесно сотрудничали. После же провозглашения Китайской Народной Республики в 1949 г. взаимные обиды и претензии полностью отошли на задний план. В стране царил революционный подъем, идеи социализма, дружбы с советским народом охватывали многомиллионные слои трудящихся. Советский Союз они считали важным фактором победы, освобождения от японской оккупации и чанкайшистского господства. Отказ США и многих их союзников признать новый Китай, а затем и вспыхнувшая в 1950 г. война в Корее усилили необходимость односторонней опоры КНР на СССР. Мао Цзэдун лично выступил с установкой «ориентации на Советский Союз» — несмотря на возражения, особенно в среде национальной буржуазии, опасавшейся усугубления изоляции страны со стороны Запада.

Китайские лидеры не раз и публично говорили о большой советской помощи Китаю. В изданных в КНР в последние годы мемуарах политических деятелей и дипломатов также неизменно подчеркивается, что в целом советское руководство относилось К Мао Цзэдуну и другим китайским товарищам «уважительно и любезно», «забота о Китае и его поддержка были искренними», «точки зрения сторон по важнейшим вопросам в основном были едиными».

Тем не менее проблемы в советско-китайских отношениях сохранялись. К тем, которые уходили корнями в коминтерновский период, добавлялись новые, возникавшие уже после образования КНР.

Непросто прошел визит Мао Цзэдуна в СССР в декабре 1949 — феврале 1950 гг. Сталин длительное время не принимал гостя и не подпускал к нему других членов руководства. Расстроенный этим Мао в какой-то момент пришел в отчаяние и заявил, что немедленно уезжает домой. Встречи Сталина и Мао, которые в конечном итоге состоялись, отличались краткостью и сухостью. Как писал министр иностранных дел СССР А. А. Громыко, два лидера не смогли установить между собой необходимый контакт, чувствовалось, что они «не притерлись», им «не хватало сердечности».

В дальнейшем между СССР и КНР возникли разногласия по целому ряду хозяйственных и других вопросов в двусторонних отношениях. В частности, китайцев обидело создание по настоянию Сталина на территории КНР четырех смешанных предприятий (позднее их назвали в Пекине «советскими полуколониями»). Советский Союз упрекался за установление несправедливого соотношения национальных валют, вывоз оборудования из освобожденной от японцев Маньчжурии, «некачественную» помощь и т. п. Разумеется, помощь не являлась идеальной — у нас не было ни луч шей в мире техники, ни совершенных методов управления народным хозяйством. Но помощь была искренней, объемной, нелегкой для истерзанного войной советского народа, и, кроме того, никто другой не предлагал тогда Китаю что-то более существенное.

Возник в те годы вопрос о Монголии. Китайские руководители заговорили об «объединении Внешней и Внутренней Монголии в составе КНР». Из Москвы отвечали: судьба монгольского народа должна определяться не в Пекине и не в Москве, а в Улан-Баторе. Не сошла с повестки дня проблема персоналий. Некоторые из членов китайского руководства высказывали больше почтения Сталину, чем Мао Цзэдуну, что не могло не задевать последнего.

В целом, оценивая сталинский период в советско-китайских отношениях, следует признать, что семена раздора были посеяны уже тогда.

Поддержав на первых порах разоблачение Н. С. Хрущевым культа личности Сталина в 1956 Г., Мао Цзэдун затем отверг эту линию. Китайского руководителя не устраивало то, что с ним предварительно не посоветовались, а главное — удар по Сталину ставил под угрозу складывавшийся в КНР культ самого Мао. В дальнейшем Мао Цзэдун критиковал Хрущева по вопросу десталинизации и из духа противоречия, чтобы лишний раз дискредитировать оппонента по полемике.

Постепенно разногласия между Н. С. Хрущевым и Мао Цзэдуном, СССР и КНР распространялись все на новые сферы, вызывая трения и столкновения. Можно выделить шесть крупных конфликтных сфер советско-китайских отношений.

1.            Оценки современной эпохи. Москва ратовала за мирное сосуществование, устранение угрозы термоядерного конфликта, Пекин предлагал ориентироваться на революционную войну, «попробовать силы, а потом вернуться к строительству». При этом Мао Цзэдун заявлял, что не следует бояться больших жертв: «если половина человечества будет уничтожена, то еще останется половина, зато империализм будет полностью уничтожен».

2.            Подход к США. Любое потепление советско-американских отношений воспринималось Пекином как возобновление «раздела мира», обозначившегося якобы еще в Ялте. Китайские руководители выразили недовольство поездкой Хрущева в США в 1959 г. (хотя публично и одобрили ее). В 1958 г. Мао Цзэдун спровоцировал обострение ситуации в Тайваньском проливе. Действия КНР вызвали яростную критику со стороны Н. С. Хрущева.

3.            Взаимоотношения в рамках международною коммунистического движения. В КНР проявляли все меньшую склонность оставаться в роли «младшего брата». Пекин выступил против «деспотичного и безапелляционного диктата Хрущева». Речь здесь шла не просто об утверждении независимых позиций КПК, а фактически о том, чтобы Коммунистическая партия Китая сменила КПСС в роли лидера мировой революции.

4.            Подход к региональным конфликтам. Советский Союз занял нейтральную позицию по отношению к китайско-индийским кон фликтам 1959 и 1962 гг. Советская сторона убеждала китайскую проявить сдержанность, с тем чтобы Индия оставалась нй позициях неприсоединения. В Китае эта линия вызвала резкое недовольство. Советский Союз был обвинен в провоцировании войны между^ КНР и Индией. Хрущев же заявлял, что Мао Цзэдун начал войну из-за своих «болезненных фантазий», желания втянуть СССР в конфликт и навязать ему свою волю. Очевидно было и то, что Мао Цзэдуну не нравилась активность КПСС в Азии, он считал этот регион сферой влияния КПК.

5.            Вопросы социалистического строительства. Во второй половине 50-х гг. установки КПСС и КПК в этой области стали все заметнее расходиться. Пекин провозгласил политику скачкообразного развития производительных сил, пытаясь одним махом и за счет голого энтузиазма трудящихся вывести страну на передовые рубежи. Новый курс сразу привел к негативным последствиям, породил массовое недовольство населения. Критически отреагировали на эксперименты и в СССР, что, по свидетельству Н. С. Хрущева, еще больше испортило отношения.

Мао Цзэдун, в свою очередь, ужесточал нападки на внутриполитический курс ЦК КПСС, направленный на повышение благосостояния народа. Мао говорил, что бедность лучше богатства, что если все станут богатыми, то «приостановится всякий прогресс: люди от избытка калорий будут о двух головах, о четырех ногах». Пекин обвинял Москву в «реставрации капитализма, разгуле капиталистических сил в СССР», в том, что в Советском Союзе «ленинизм уже в основном отброшен».

6.            Проблемы двусторонних отношений. Мао Цзэдун с яростью реагировал на предложения Н. С. Хрущева о строительстве радиостанции в КНР для связи с нашими подводными лодками на Тихом океане, о доступе советского подводного флота к китайским портам, о размещении в Китае самолетов-перехватчиков, об использовании миллиона китайских рабочих в Сибири. Мао назвал эти предложения «оскорблением национального достоинства и суверенитета» Китая. Стал всплывать территориальный вопрос («неравноправность» договоров царской России с цинским Китаем).

В условиях возраставшей напряженности СССР разорвал (1959 г.) соглашение о сотрудничестве в ядерной области, а затем (в 1960 г.) из Китая были отозваны все советские советники, прекращена помощь этой стране.

Если проанализировать факторы, которые привели к разрыву между СССР и КНР в начале 60-х гг., то следует, видимо, обратить первостепенное внимание на неравноправный характер отношений, заложенный в сталинский период. Если при Сталине китайское руководство еще готово было подчиняться бесспорному лидеру, то после его смерти негативная реакция на любые проявления командования со стороны Москвы усилилась. Н. С. Хрущеву не прощалось то, что прощали Сталину. Следует также добавить роль таких факторов, как идеологические разногласия КПК и КПСС; объективные различия в интересах и потребностях, внут ренних условиях двух стран; борьба за влияние в международном коммунистическом движении; несовпадение внешнеполитических приоритетов; личная неприязнь друг к другу Хрущева и Мао Цзэдуна.

Полемика и конфронтация.

После отзыва из КНР наших советников двусторонние отношения стали быстро ухудшаться — уменьшились торговля и экономическое сотрудничество, сократились культурные, научные, спортивные связи, снизился уровень политического диалога. Объем экономического сотрудничества составил в 1962 г. примерно 5% от уровня 1959 г., а в 1963 г. спустился до уровня 1950 г. В 1964 г. на советско-китайскую торговлю пришлось лишь 15% товарооборота КНР, в то время как в 1959 г.— более 50%.

Все более обнаженный характер приобретали идеологические столкновения. Пекин критиковал Москву фактически по всему спектру внешне- и внутриполитических проблем. Эти действия воспринимались в СССР как аномалия, как подрыв единства, играющий на руку Западу. Н. С. Хрущев использовал влияние КПСС для нажима на КПК через коммунистические партии, социалистические страны. На совещании коммунистических и рабочих партий в ноябре 1960 г. КПК была подвергнута резкому осуждению. Москва обвиняла Пекин в авантюризме, сектантстве, путчизме, защите культа личности.

Развернулось соперничество СССР и КНР в «третьем мире», усиливались противоречия в подходе сторон к конфликтным ситуациям в различных точках планеты. На передний план вышел территориальный вопрос. С 1960 г. на границе стали возникать инциденты. В Китае был выдвинут тезис о том, что царская Россия захватила более 1,5 млн. кв. км исконно китайских земель. 10 июля 1964 г. Мао Цзэдун в беседе с японской делегацией заявил: «Примерно сто лет назад район к востоку от Байкала стал территорией России, и с тех пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются территорией Советского Союза. Мы еще не представляли счета по этому реестру».

После снятия Хрущева новое советское руководство предприняло некоторые шаги, направленные на нормализацию отношений с КНР- Были предложены, в частности, контакты на высоком уровне. В Китае проявили к ним интерес. На время полемика поутихла. Противоречия, однако, зашли слишком глубоко, и ни Москва, ни Пекин не были готовы отказаться от своих основополагающих позиций. Думается, что Мао в любом случае не намеревался идти на сближение с СССР —он готовился сдвинуть страну дальше «влево», и нормализация отношений с Советским Союзом, проповедовавшим другие, «правые» идеи, этому помешала бы.

Короче говоря, из примирения ничего не вышло, и напряженность еще больше возросла. В Пекине говорили, что полемику с КПСС «нельзя прекращать ни на день, ни на месяц, ни на год, ни на сто, тысячу и даже десять тысяч лет». Советское руководство, в свою очередь, призывало к «священной войне» против маоизма, ва «чистоту марксистско-ленинского учения».

В создавшихся условиях Пекин стал искать диалога с Западом. Там, однако, вяло реагировали на сигналы. США не прекращали давление на Китай. Тогда Мао Цзэдун сделал главную ставку на развивающиеся страны. В 1965 г. была выдвинута теория «народных войн» «мировой деревни» (Азии, Африки и Латинской Америки) против «мирового города» (Северной Америки и Европы, включая Советский Союз).

Разразившаяся в 1966 г. в КНР «культурная революция» привела в полный хаос и внутреннюю жизнь страны, и ее внешнюю политику. Пагубно сказалась «культурная революция» и на отношениях Китая с Советским Союзом. Одним из ее лозунгов было доведение борьбы против КПСС «до конца». Внутри КНР шельмовались все те, кто был связан в прошлом с сотрудничеством с СССР или выступал за использование советского опыта. Хунвэй-бины штурмовали наше посольство в Пекине, грозясь «содрать шкуры с советских ревизионистов и появиться на улицах Москвы».

На официальном уровне был выдвинут тезис об «угрозе с Севера», о том, что «русские ракеты могут полететь из Москвы в Пекин». Эта тема зазвучала еще громче после чехословацких событий 1968 г. Весной 1969 г. на пограничной реке Уссури в районе острова Даманский произошли кровопролитные столкновения вооруженных сил двух стран. Советско-китайские отношения дошли до крайне опасной точки, и с этого момента начался процесс постепенного сближения Пекина с Вашингтоном. Ускорялся он под воздействием жестких мер со стороны СССР: массовая переброска войск в районы границы с КНР, намеки на возможность силовых санкций против Китая, апелляции к Западу, мобилизация международного коммунистического движения на «непримиримую борьбу против антиленинских установок нынешних руководителей Китая, против их раскольнической политики и великодержавного националистического курса».

В сентябре 1969 г. в Пекине состоялась встреча А. Н. Косыгина и премьера Госсовета Чжоу Эньлая, которые договорились возобновить переговоры по пограничным вопросам. Старт им был дан в октябре того же года. Лучше стала обстановка на границе, оживилась торговля. Этому способствовало то, что «культурная революция» пошла на убыль и китайское руководство приняло меры к переводу всей своей дипломатии в более нормальное русло.

Но в целом отношения оставались напряженными. Пограничные переговоры топтались на месте из-за существенных различий в подходах сторон.

В 1974 г. китайское руководство выдвинуло теорию «трех миров», согласно которой мир делится на «сверхдержавы» (СССР и США), ведущие схватку за гегемонию и угрожающие миру во всем мире, «второй мир» (развитые страны) и «третий мир» (развивающиеся страны). «Второй» и «третий» миры объединены об щим интересом по противодействию гегемонизму «сверхдержав». СССР воспринимался в китайской столице в качестве главного противника, врага № 1.

В 1976 г., вскоре после смерти Мао Цзэдуна, в КНР разразился политический кризис, была арестована четверка лидеров, в том числе жена Мао — Цзян Цин. Начались глубокие перемены во внутренней политике. На первых порах они не сказывались на внешнеполитической линии страны. Тезис о том, что Советский Союз является главным врагом Китая, был внесен в конституцию КНР. В 1978 г. была провозглашена идея создания широчайшего единого фронта в мировом масштабе против СССР — «зачинщика войны». Резко негативную реакцию вызвали в Пекине события начала 1979 г. в Кампучии, где с помощью вьетнамских войск был свергнут режим союзника КНР Пол Пота.

Что касается Советского Союза, то его линия на китайском направлении по-прежнему отличалась двойственностью. На фоне заверений в желании нормализовать отношения с КНР предпринимались огромные усилия по ее изоляции на мировой арене.

В апреле 1979 г. правительство КНР объявило, что не будет продлевать Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи с СССР от 14 февраля 1950 г., но одновременно предложило провести консультации об улучшении отношений. Переговоры начались осенью 1979 г., но после ввода советских войск в Афганистан Пекин прервал их. В 1980—1981 гг. в китайской политике закрепился явный крен в сторону взаимодействия с Западом против СССР. Как указывали в КНР, передняя линия борьбы с гегемонизмом должна быть проведена в Афганистане и Кампучии.

Тем не менее подспудно вызревали факторы, которые со временем способствовали улучшению отношений между СССР и КНР.

Поворот к лучшему

Первые признаки поворота к лучшему проявились в 1982 г. В политике СССР к тому моменту кардинальных сдвигов не произошло. Перемены имели место в Китае, во всей его внешнеполитической стратегии. Новые установки были объявлены на XII съезде КПК (осень 1982 г.). Суть их заключалась в отказе от создания единого фронта против СССР, провозглашения курса на независимость и самостоятельность, невступление в альянсы с крупными державами, развитие отношений со всеми странами, включая Советский Союз и Соединенные Штаты, на основе пяти принципов мирного сосуществования.

Что же побудило китайское руководство осуществить столь решительный пересмотр позиций? Прежде всего несовместимость прежнего курса с потребностями модернизации экономики и в целом строительства социализма. 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.) выдвинул задачу всемерного развития производительных сил. Практика последующих нескольких лет показала: для этого нужны соответствующие внешние условия, а именно преодоление спорных проблем с другими странами, обес печение спокойной обстановки на границах КНР. Модернизация вызывала необходимость в диверсификации внешнеэкономически?: связей, сориентированных тогда в основном на капиталистический мир. Логичными новыми партнерами выглядели Советский Союз и остальные социалистические государства.

Потребность к сотрудничеству с социалистическим миром усиливалась по мере того, как накапливались издержки контактов с Западом. В чисто экономическом плане Китай страдал от нестабильной конъюнктуры мирового рынка, от неготовности или нежелания контрагентов удовлетворять потребности КНР. Возникали также затруднения идеологического и социального порядка: китайское руководство било тревогу по поводу распространения в рядах партии «буржуазного либерализма», преклонения со стороны части интеллигенции и молодежи перед капитализмом. В этой связи в Пекине стали усматривать пользу в привлечении молодежи к примерам из революционного и военного прошлого СССР, образцам советской литературы и искусства прежних периодов.

Пересмотру внешнеполитической стратегии Китая способствовали и некоторые факторы международной обстановки. Большое значение имело нарастание противоречий между КНР и США. В Пекине отмечали, что с приходом к власти Рейгана Вашингтон вел себя все более вызывающе, пытался навязать КНР роль «младшего, подчиненного партнера», стремился разыграть китайскую «карту» в стратегии сдерживания Советского Союза. Обострились противоречия из-за Тайваня, а также в торгово-экономической сфере. Несколько по-новому стали оценивать в китайской столице положение СССР на мировой арене. Был сделан вывод о том, что Советский Союз запутался в трудностях, поссорился с большинством стран и уже не в состоянии проявлять прежнюю агрессивность. По многим вопросам он занял оборонительную позицию, а Вашингтон, напротив, перешел в контрнаступление. Почему бы не воспользоваться ослаблением СССР для получения от него уступок, решили в Пекине. Диалог с Москвой позволил бы, кроме того, припугнуть Вашингтон, поднажать на него в плане компромиссов в экономической области, в тайваньском вопросе и т. п. На внешнюю политику Пекина повлияло осознание и того факта, что из-за близости к Вашингтону КНР несет крупные потери на других внешнеполитических направлениях: в развивающемся мире, в международном коммунистическом движении, среди социалистических стран.

Итак, китайское руководство по целому ряду веских причин решило изменить внешнеполитический курс, в частности пойти на улучшение отношений с СССР. В Советском Союзе откликнулись На инициативы.

Тем не менее Пекин указывал, что для подлинной нормализации советско-китайских отношений Москва должна устранить «три препятствия» («поддержка вьетнамской агрессии в Кампучии, советская интервенция в Афганистане, дислокация войск СССР на границе с КНР и в Монголии»). Пока они не устранены, говорили в КНР, сохраняется советская угроза Китаю и между двумя странами продолжается конфронтация. Китайское руководство, как и прежде, отказывалось от подписания каких-либо документов с СССР вместо аннулированного Договора от 14 февраля 1950 г., от восстановления в полном объеме политических и межпартийных связей, от возобновления пограничных переговоров, от какого-либо взаимодействия в международных делах.

Что касается Советского Союза, то он проявлял в тот период большую активность в развитии отношений с КНР, более позитивный характер приобрела пропаганда по китайскому вопросу. Ивее же по-прежнему не все в нашей политике способствовало примирению. В силе оставался курс на военное решение проблем Афганистана и Кзмпучии, и мы даже отказывались говорить на эти темы с Пекином. Не прекращалось совершенствование военного потенциала, в том числе ракетно-ядерного на Дальнем Востоке.

Неадекватно резкую, нервную реакцию продолжали вызывать в Москве связи между Китаем и Западом, особенно США. Это лишь усиливало в Пекине аргументы тех, кто заявлял, что Советский Союз так и не желает признать за Китаем права иметь собственную политику. Аналогичные чувства вызывала в КНР и наша настороженность к развитию ее контактов с социалистическими странами, левыми режимами «третьего мира». Мы (исключение некоторые ученые) все еще с подозрением наблюдали за разворачивающимися в Китае реформами.

Наконец, и в практических делах тормозом подчас выступала советская сторона. Неожиданно для китайцев в последний момент был перенесен визит И. В. Архипова (первоначально намечался на май, а состоялся в декабре 1984 г.). Советский Союз сдерживал контакты в рамках народной дипломатии, туризм. Возникали рецидивы «борьбы с маоизмом».

Формированию в КНР нового образа Советского Союза способствовало и то, что изменилась вся наша стратегия на мировой арене. И здесь произошло сближение приоритетов —обе страны отказались от акцента на конфронтацию между двумя системами, навязывания другим собственной модели развития. Советский Союз и Китай заняли идентичные и близкие позиции по проблемам обуздания гонки вооружений и разоружения, по урегулированию конфликтных ситуаций на Ближнем Востоке, в Персидском заливе, на Юге Африки, в Центральной Америке, на Корейском полуострове, установлению нового экономического порядка и т. д. Не случайно в ООН эти делегации одинаково голосовали по 80% вопросов.

КПСС и КПК стали согласны в том, что все коммунистические партии равны и независимы, каждая из социалистических стран имеет право на создание собственной модели социализма, никто не владеет высшей истиной, не имеет права диктовать другому свою волю. В КНР отмечали, что перемены в советской внешней политике носят стратегический характер, Москва отходит от гегемонизма.

Влияли на подход Китая к СССР и вообще на китайские внешнеполитические позиции такие факторы, как улучшение советско американских отношений, общее оздоровление международной обстановки. В Пекине пришли к выводу, что потепление может носить длительный характер и вызвать крупные изменения на мировой арене. Оставаться в стороне от этих процессов было уже просто нелогично. Китай оказался бы на обочине мировой политики, лишился бы козырей в отношениях с США и СССР, растерял бы международный престиж. Дополнительные стимулы к дальнейшим подвижкам в китайской политике — улучшение отношений КНР со странами социализма, наконец все те же потребности модернизации.

Совокупность перечисленных моментов и способствовала дальнейшему прогрессу в советско-китайских отношениях. В 1985— 1988 гг. в этом деле были достигнуты значительные результаты.

Вместо конфронтации преобладающей тенденцией отношений между СССР и КНР стало расширение и углубление связей в различных областях. Регулярный характер приняли встречи министров иностранных дел двух стран на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Продолжались политические консультации (поочередно в Москве и Пекине). В 1987 г. взяли старт пограничные переговоры, и, по оценкам обеих сторон, продвигались они успешно. Все более интенсивным становился обмен мнениями по международным проблемам — разоружению, конфликтным ситуациям и др. Неоднократно имели место визиты в обоих направлениях заместителей глав правительств Советского Союза и Китая. Развивались межпарламентские связи, контакты по профсоюзной, молодежной, общественной линиям, в области культуры, образования и спорта. Создавался механизм связей по правительственной линии, между министерствами и ведомствами, приграничными районами. Была подписана консульская конвенция.

Делегация Общества китайско-советской дружбы приняла участие в праздновании 70-летия Октябрьской революции. В январе 1988 г. китайский журнал «Ляован» опубликовал интервью М. С. Горбачева, которое получило в КНР широкую огласку. В том же месяце в Советском Союзе был выпущен в свет сборник произведений Дэн Сяопина «Основные вопросы современного Китая». Позднее в Китае издали массовым тиражом книгу М. С. Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира», ряд важнейших документов КПСС и Советского правительства. В СССР опубликовали материалы XIII съезда КПК.

Развивалось торгово-экономическое и научно-техническое сотрудничество. В 1988 г. товарооборот составил 1,8 млрд, рублей. Советский Союз обязался содействовать строительству 7 и реконструкции 17 промышленных объектов в Китае. В 1988 г. были заключены важные межправительственные соглашения — о принципах создания и деятельности совместных предприятий и об установлении и развитии торгово-экономических связей между провинциями, автономными районами, городами КНР и союзными республиками, министерствами, ведомствами, объединениями и предприятиями СССР. После проведения советско-китайской рабочей встречи по Кампучии в 1988 г. китайская сторона согласилась на визит в СССР министра иностранных дел Цянь Цичэня. В беседе с бывшим канцлером ФРГ Г. Шмидтом 4 октября 1988 г. Дэн Сяопин впервые заявил, что приближается момент политической нормализации между СССР и КНР, осталось «пройти небольшой отрезок пути». На встрече с Н. Чаушеску в середине октября Дэн Сяопин упомянул о возможности китайско-советской встречи на высшем уровне в следующем году. В конце 1988 — начале 1989 г. министры иностранных дел СССР и КНР обменялись визитами и путь к встрече в верхах был открыт.

Отношения нового типа.

Переговоры на высшем уровне состоялись 15—18 мая 1989 г. в КНР. На них было констатировано, что отношения между нашими двумя странами вступают в качественно новый этап. Не может быть возврата к союзу 50-х гг. и вместе с тем нельзя допустить повторения конфронтации 60—70-х гг. Указывалось, что это будут отношения нового типа, учитывающие изменения, происшедшие как внутри СССР и КНР, так и на мировой арене. Советский Союз и Китай решили строить взаимные связи на базе общепринятых принципов международного общения— уважения суверенитета и территориальной целостности, ненападения, невмешательства во внутренние дела, равноправия, взаимной выгоды и мирного сосуществования. Обе страны независимы друг от друга в принятии решений, у каждой есть свои приоритеты, их точки зрения не всегда совпадают. Как подчеркнул М. С. Горбачев в интервью китайскому телевидению 17 мая, «не беда, если у нас обнаружатся какие-то разночтения по каким-то вопросам. Они присутствовали и в ходе переговоров... мы пытались расширить аргументацию каждой своей точки зрения. И это давало возможность более глубоко понять тот или иной вопрос».

Стороны обсудили проблемы, которые остаются в их взаимных отношениях. Они условились продолжить переговоры по пограничному урегулированию, уточнили некоторые моменты, связанные с формированием переговорного механизма для сбалансированного сокращения вооруженных сил в приграничных районах. По словам М. С. Горбачева, СССР намерен идти по пути демилитаризации вплоть до превращения общей границы в границу дружбы и сотрудничества.

М. С. Горбачев и китайские руководители высказывали мысль, что СССР и КНР располагают значительными еще не использованными возможностями для сотрудничества в торгово-экономической, научно-технической, культурной и других областях. Задача на обозримую перспективу — наполнение двусторонних отношений материальным содержанием. Были конкретизированы приоритетные направления и области сотрудничества: энергетика, транспорт, черная и цветная металлургия, производство товаров народного потребления, медицина и здравоохранение, предостав ление трудовых услуг. Стороны высказались за дальнейшее развитие и совершенствование приграничной торговли, новых форм экономического сотрудничества, создание совместных предприятий.

Важная сфера советско-китайского диалога — обмен опытом мирного строительства. М. С. Горбачев и Дэн Сяопин в ходе встречи подчеркнули, что не может быть единой модели, единого стандарта социалистического общества. Вместе с тем у руководителей двух стран состоялся интересный и важный разговор о судьбах социализма, его теоретических основах, актуальности творческого развития марксистской теории.

Обсуждались и международные проблемы. Как отметил М. С. Горбачев, в советском и китайском анализе современного положения в мире много созвучных моментов. Ход дискуссий подтвердил правомерность такого вывода — руководители двух стран согласились, что время силовой политики должно уйти в прошлое, все более насущной становится необходимость решения международных проблем политическими средствами, налаживания конструктивных связей между странами. Советская сторона одобрила китайскую идею установления нового международного политического порядка, основанного на соблюдении всеми странами во взаимных отношениях пяти принципов мирного сосуществования. Руководители КНР с одобрением отозвались о советской концепции нового политического мышления.

Фигурировали на переговорах региональные конфликты в Азии. По Кампучии полного совпадения позиций достичь не удалось, обе стороны высказались за дальнейший поиск путей политического урегулирования в этой стране. Полезным был обмен мнениями по афганскому вопросу, положению на Корейском полуострове.

На переговорах постоянно звучала мысль о том, что нормализация советско-китайских отношений, их дальнейшее укрепление и развитие являются требованием времени, отвечают коренным интересам двух великих народов, вносят весомый вклад в укрепление позитивных тенденций на Азиатском континенте и на всей планете в целом. В этой связи показательно, что советско-китайские переговоры приветствовались во всем мире, в том числе в США, Японии, в Западной Европе.

Майский визит М. С. Горбачева в КНР, действительно, придал мощный импульс советско-китайским отношениям. Уже во второй половине 1989 г. состоялся обмен первыми партийными делегациями (на уровне заведующих международных отделов ЦК КПСС и КПК), были согласованы основные направления межпартийных контактов на последующий период. Началось формирование механизма связей по военной линии. Успешно взаимодействовали дипломаты двух стран. Также в 1989 г. в Китае побывала делегация Верховного Совета СССР во главе с А. И. Лукьяновым, а в Советском Союзе —член Политбюро ЦК КПК, заместитель премьера Госсовета КНР Тянь Цзиюнь. Была достигнута договоренность о визите в нашу страну будущей весной китайского премьера Ли Пэна. Весьма интенсивным стал весь делегацпонный поток — в июне — декабре 1989 г. состоялось более ста поездок групп на уровне заместителей министров и выше в обе стороны.

Продолжались пограничные переговоры и положено начало переговорам дипломатических и военных экспертов по сокращению вооруженных сил в районах, прилегающих к советско-китайской границе, укреплению доверия в военной области.

Стороны парафировали проект Долгосрочной программы сотрудничества между СССР и КНР в экономической, торговой и научно-технической областях до 2000 г. По предварительным оценкам советско-китайский товарооборот достиг в 1989 г. рекордной отметки в 2 млрд, рублей. На новые сферы (авиастроение, включая военное, космос) распространились научно-технические обмены. Намного теснее стали приграничные контакты (объем торговли между соседними районами возрос за год более чем в 1,5 раза).

Контакты по всем линиям проходили в дружеской, благожелательной атмосфере, никаких существенных разногласий и трений между официальными представителями и обычными гражданами двух стран не возникало.

Ограничители.

Вместе с тем сразу после визита М. С. Горбачева в КНР появились и постепенно усиливались некоторые моменты, которые если не омрачали атмосферу советско-китайских отношений, то по крайней мере создавали ограничители взаимопониманию стран.

Связаны эти изменения прежде всего с трагическими событиями в Пекине в начале июня 1989 г. — подавление войсками массовых выступлений молодежи, которые были квалифицированы китайскими властями как «чудовищный контрреволюционный мятеж». Разразившийся внутриполитический кризис завершился устранением от власти Генерального секретаря ЦК КПК Чжао Цзыя-на и других сторонников форсирования реформ, в том числе в политической области. На передний план выдвинулись деятели, придерживающиеся более осторожных взглядов. Они и раньше с подозрением относились к идеям коренной перестройки политической системы социализма, теперь же, когда под угрозой оказалась власть и стабильность в стране, их решимость не допустить демонтажа прежних идеологическо-политических порядков усилилась. В Пекине четче зазвучала мысль о том, что руководящая роль компартии Китая будет оставаться незыблемой, необходимость классовой борьбы внутри китайского общества сохраняется, с «буржуазной либерализацией» должно быть покончено раз и навсегда. Плюрализм мнений, разделение властей, парламентаризм, неформальные движения — все это квалифицировалось как атрибуты капитализма, неприемлемые для социалистического государства.

Какие же последствия все это могло иметь для советско-китайских отношений? Думается, ответ на данный водрос очевиден: идеологические позиции КПСС и КПК, сблизившиеся в 1987— 1988 гг., вновь разошлись. И по мере того, как советское общест во продолжало отдаляться от традиционной сталинистско-брежневской модели, идейное взаимопонимание между Москвой и Пекином ослабевало. В руководящих кругах КНР появилось мнение, что КПСС спешит с политическими реформами, дает послабление антисоциалистическим и националистическим элементам, упускает из рук ситуацию. В Пекине складывалось впечатление, что Советский Союз может скатиться к анархии и развалу.

Опасаясь негативного влияния на собственное население, еще не остывшее после июньской драмы, китайские власти ограничили поток информации из СССР, стали подавать ее выборочно, дел^я акцент только на тех позициях КПСС, которые были созвучны линии КПК. В КНР теперь предпочитали воздерживаться от публичной поддержки перестроечных процессов в Советском Союзе. Из уст китайских лидеров зазвучала мысль: что бы ни происходило в других государствах, КНР будет идти своим путем.

Идеологические различия между КПСС и КПК усиливались теми бурными, неоднозначными событиями, которые имели место во второй половине 1989 г. на мировой арене.

Из-за июньского кризиса резко пошатнулись внешнеполитические позиции КНР. Большинство стран Запада во главе с США обрушили на Пекин суровую критику, свернули с ним политические контакты, ввели экономические санкции. В мгновение ока престиж Китая как лидера реформаторского движения испарился, а главное — расстроилась вся искусно сбалансированная система взаимоотношений с внешним миром, которую столь кропотливо выпестовывало китайское руководство на протяжении предыдущего десятилетия.

Негативная реакция на Западе усилила убежденность в Пекине, что «империализм причастен к контрреволюционному путчу», что с ним надо быть начеку, что классовая борьба в международных отношениях продолжается и даже обостряется. Новое мышление Советского Союза, в значительной степени разделявшееся китайской дипломатией еще весной 1989 г., теперь воспринималось в КНР с подозрением. Можно было заметить скептическое отношение китайцев к идее примата общечеловеческих интересов над классовыми, построения общеевропейского дома и т. д. К идеологическим мотивам примешивалась ревность в связи с тем, что Запад, осуждая Китай, все шире «открывал объятия» Советскому Союзу. В Пекине вновь зашевелились старые опасения, как бы «две сверхдержавы» — СССР и США — не вступили в сделку в ущерб другим странам.

Особенно же болезненно реагировали в Китае на процессы обновления в восточноевропейских странах. С точки зрения китайских лидеров, в Восточной Европе происходило крушение социалистических режимов, и делалось это под влиянием Советского Союза и чуть ли не с его благословения. «Самоликвидация» социалистического лагеря выглядела для Пекина тем более неприемлемой, что «снежный ком» подобных перемен грозил докатиться и до самого Китая. Таким образом, восприятие СССР, нашей внешней политики в официальных китайских кругах вновь изменилось в худшую сторону. Но это отнюдь не означает, что советско-китайские отношения, только-только нормализовавшись, опять подверглись опасности срыва. Китай не хотел ссоры. Она нанесла бы ущерб безопасности КНР и ослабила его позиции в отношениях с капиталистическим миром (а Пекин был заинтересован в преодолении разногласий с Западом, возобновлении его помощи в модернизации страны). Размолвка с Советским Союзом негативно сказалась бы на экономических планах Китая. Кроме того, в китайской столице прекрасно понимали, что эпоха «большой полемики» безвозвратно канула в лету. Нет резона ломать догматические копья, когда надо спасать социализм. От сплоченности стран, остающихся приверженными социалистическому пути развития, от их совместных успехов зависит судьба строя. Немаловажный «задел прочности» советско-китайских отношений состоял еще и в том весьма позитивном настрое к нашей перестройке, который был характерен для широких слоев интеллигенции, молодежи, хозяйственных работников КНР.

Что касается СССР, то, несмотря на несогласие части советской общественности с действиями китайских военных на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 г., он (и наше руководство, и население в целом) в высшей степени заинтересован в поддержании дружественных связей с великим соседом.