Ю. С. Гиренко, кандидат исторических наук. 1991 г.

В нашей стране всегда придавалось и придается большое значение сотрудничеству с Югославией. Однако, как известно, наряду со светлыми страницами в советско-югославских отношениях были и трудные события, которые обернулись тем, что в 1948— 1953 гг. наши партии и страны были отчуждены друг от друга.

Советский и югославский народы по праву гордятся историческим наследием, каким является бесценный капитал традиционных взаимных дружеских чувств. В их основе — этническое и языковое славянское родство, близость исторических служб, совместная борьба за свободу и независимость против общих недругов. Не раз на протяжении истории они приходили друг другу на выручку. Так было в отдаленные времена. Так было и в суровое лихолетье второй мировой войны. Через это тягчайшее испытание народы Советского Союза и Югославии прошли рука об руку, как братья по оружию. Советские люди хорошо помнят, какое достойное место занимало в течение всей войны в противоборстве сил антигитлеровской коалиции с фашистской тиранией руководимое Коммунистической партией Югославии народно-освободительное движение Югославии. На протяжении четырех лет войны героическая борьба югославских народов являлась ощутимой поддержкой Советскому Союзу, на плечи которого легла основная тяжесть второй мировой войны. Со своей стороны Советский Союз оказывал ей всемерную помощь и содействие. При этом наша страна относилась к народно-освободительному движению не только как к соратнику по борьбе с фашизмом, но и как к идейному единомышленнику. СССР был верным и надежным другом трудящихся Югославии, оказывая их справедливому делу безоговорочную моральную и политико-дипломатическую поддержку, а также посильную материальную и военную помощь, ограждая своим авторитетом и своей военной мощью их революционные завоевания, в том числе в ходе двусторонних и многосторонних контактов с союзниками по антигитлеровской коалиции. В результате визита И. Броз Тито в Москву в конце сентября 1944 г. и его бесед с И. В. Сталиным была достигнута договоренность об оказании частями Красной Ар мии помощи в освобождении северо-восточной Сербии. Разгром совместными усилиями советских войск и воинов НОАЮ фашистских войск в октябре 1944 г. под Белградом и его освобождение имели важное военно-стратегическое и политическое значение для победоносного исхода народно-освободительной борьбы и социалистической революции в Югославии.

В Советском Союзе с глубокими симпатиями следили за деятельностью КПЮ по социальному обновлению Югославии, отмечалось, что поскольку югославские коммунисты приступили к демократическим преобразованиям еще в период национально-освободительной борьбы, то они продвинулись по этому пути дальше, чем другие страны народной демократии. В ноябре 1947 г. газета «Правда», назвав процесс политического и экономического развития Югославии «изумительным», свидетельствующим о том, что она идет к социализму «своим оригинальным, своеобразным путем», воздала должное ее «выдающимся государственным деятелям».

Первые же внешнеполитические акты новой Югославии были направлены на установление как можно более тесных политических, экономических и культурных связей с СССР, а также с возникшими в Центральной и Юго-Восточной Европе народно-демократическими государствами. В апреле 1945 г. И. Броз Тито прибыл в Москву, где 11 апреля подписал от имени новой Югославии югославо-советский Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. С 29 мая по 12 июня 1946 г. И. Броз Тито еще раз посетил Москву, где имел беседы с И. В. Сталиным, прошедшие, как и предыдущие две их встречи, в «атмосфере сердечности и полного взаимопонимания».

Советский Союз оказал большую экономическую, культурную, техническую и другую помощь в послевоенном восстановлении и развитии народного хозяйства Югославии. Еще в апреле 1945 г. было заключено первое торговое соглашение между СССР и Югославией. 25 июля 1947 г. было подписано соглашение о помощи СССР в строительстве югославских промышленных предприятий.

СССР последовательно отстаивал законные интересы Югославии на международной арене, в частности на многочисленных конференциях при обсуждении вопросов, затрагивавших государственные интересы ФНРЮ. С учетом значительной роли, которую сыграла Югославия в разгроме фашизма, и того большого ущерба, который она понесла во второй мировой войне, Советский Союз добивался включения ее в состав межсоюзной комиссии по репарациям, отстаивал преимущественное по сравнению с другими союзными государствами положение Югославии в отношении размера ее репараций с Италии. Советское правительство в связи с просьбой Югославии к СССР, Англии и США о югославском участии в оккупации Австрии изъявило готовность предоставить возможность такого участия в советской оккупационной зоне. СССР всемерно помогал в возвращении югославского имущества, вывезенного в годы войны фашистскими оккупантами. Поддерживая в первые послевоенные годы внешнеполитический. курс СССР, Югославия выступила с осуждением доктрины Трумэна, отказалась участвовать в плане Маршалла. Общей была линия СССР и Югославии в германском вопросе, они тесно взаимодействовали по вопросам послевоенного мирного урегулирования прежде всего с Италией, Австрией и Болгарией.

Вместе с рядом других братских партий КПЮ принимала активное участие в налаживании координации действий и организации постоянной взаимосвязи между коммунистическими партиями, в первую очередь между компартиями социалистических стран. КПЮ участвовала в информационном совещании девяти компартий в Польше в сентябре 1947 г., явилась одним из организаторов Информационного бюро коммунистических и рабочих партий (Информбюро) и активным участником его деятельности, рабочие органы которого, в том числе редакция газеты «За прочный мир, за народную демократию!», находились до середины 1948 г. в Белграде.

Таким образом, как в период войны, так и особенно в первые послевоенные годы между СССР и Югославией поддерживались весьма близкие отношения, пронизанные доверием, взаимным уважением и солидарностью практически по всем актуальным вопросам внутренней и мировой политики.

Однако это не значит, что при этом между двумя странами и партиями не проявлялось определенных различий во мнениях как в период войны, так и в первые послевоенные годы, свидетельствовавших о неодинаковом видении в силу тех или иных причин некоторых проблем, обусловленном в конечном счете частичным несовпадением национально-государственных интересов. Известные разночтения в позициях в период войны касались прежде всего вопросов, связанных с созданием общеполитического антифашистского органа народно-освободительной борьбы, отношением к пользовавшемуся покровительством официального Лондона югославскому эмигрантскому правительству, противоборством с коллаборационизмом его военного министра Д. Михайловича и находившихся под его командованием четнических отрядов, укреплением единого антифашистского фронта в Югославии и др. Но решались они посредством товарищеских консультаций, конструктивного делового обсуждения, без излишней драматизации и в общем не вызывали осложнений в двусторонних отношениях.

И возникавшие в первые послевоенные годы расхождения тактического порядка в позициях Советского Союза и Югославии в ходе их совместной борьбы за справедливое мирное урегулирование в Европе также, как правило, удавалось улаживать посредством обмена мнениями, не внося каких-либо серьезных трений в двусторонние отношения. Такого рода несогласованности объяснялись тем, что И. В. Сталину казалось, что те или иные действия правительства ФНРЮ на международной арене не были должным образом увязаны с общей стратегической линией противоборства с Западом, были преждевременными и не в полной мере учитывав шими реальное соотношение сил, в то время как югославской стороне представлялось, что при большей настойчивости и твердости Советского Союза можно было бы добиться более крупных уступок от западных стран, не рискуя внести чрезмерное обострение в международные отношения.

Наиболее сложным вопросом, потребовавшим упорной и длительной дипломатической борьбы, явилось определение югославо-итальянской и югославо-австрийской границ. Последовательно добиваясь возрождения югославского государства, Советское правительство настаивало, в частности, на том, чтобы несправедливость, допущенная после первой мировой войны в отношении Югославии, была исправлена н вся Юлийская Крайна, включая ее центр — город Триест, были переданы Югославии. Однако, судя по речи И. Броз Тито, произнесенной в Любляне 26 мая 1945 г., югославскому руководству позиция СССР по триестскому вопросу показалась недостаточно решительной, хотя, конечно же, в Югославии отдавали себе отчет в том, что с советской стороны было сделано все возможное, чтобы поддержать югославские требования мирными средствами. Содержавшаяся в этой речи И. Броз Тито критика позиции США и Англии по триестскому вопросу была истолкована И. В. Сталиным как адресованная также и Советскому Союзу, в связи с чем, квалифицировав ее как «недружественный выпад», он поручил советскому послу в Белграде обратить внимание югославского руководства на недопустимость отождествления политики СССР и западных стран.

Однако этот эпизод не сказался отрицательно на советско-югославском внешнеполитическом сотрудничестве. Наряду с отстаиванием югославских интересов при решении триестской проблемы, правительство СССР твердо поддержало позицию Югославии и по вопросам послевоенного урегулирования с Австрией, что высоко оценивалось югославским руководством. В итоге благодаря поддержке со стороны СССР в ходе послевоенного мирного урегулирования в Европе был достигнут максимум возможного, с учетом обструкционистской позиции Запада, в удовлетворении справедливых территориальных требований Югославии.

В первые послевоенные годы имели также место несовпадения точек зрения СССР и Югославии в связи с идеей создания федерации на Балканах, которая была в течение 1945—1948 гг. предметом обсуждения между советскими, югославскими и болгарскими руководителями. Однако вплоть до начала 1948 г. данный вопрос не вызывал серьезных споров в отношениях СССР и Югославии.

Возникали также периодические размолвки по тем или иным вопросам и в других областях советско-югославского сотрудничества, прежде всего экономического.

Они касались в основном двух вопросов — статуса и поведения советских военных и гражданских специалистов в Югославии, а также характера совместных акционерных обществ в некоторых отраслях югославской экономики. Начавшиеся летом J945 г. переговоры о целесообразности создания советско-югославских совместных обществ завершились подписанием в августе 1946 г. советско-югославского соглашения об экономическом сотрудничестве, которым предусматривалось создание на паритетных основах смешанных акционерных обществ в различных отраслях югославской экономики. Предполагалось образование таких обществ в области гражданской авиации, металлургии, добычи и переработки нефти, бокситов, свинца, разведки и добычи угля, дунайского судоходства, а также создание советско-югославского банка. В начале февраля 1947 г. были подписаны два соглашения о создании югославо-советского дунайского пароходного акционерного общества и югославо-советского общества гражданской авиации. Однако формирование других подобных обществ застопорилось, поскольку с югославской стороны стали все чаще высказываться нарекания по поводу якобы неравноправных условий их создания.

Что касается советских специалистов, то они стали направляться в Югославию с октября 1944 г. по просьбе югославского правительства. Правительство СССР пошло навстречу в этом вопросе, несмотря на то, что со стороны одного из югославских руководителей, а именно М. Джиласа, в ноябре 1944 г. было сделано оскорбительное для Красной Армии заявление о том, что «советские офицеры в моральном отношении стоят ниже офицеров английской армии». И. В. Сталин не скрывал своего негодования в связи с этой информацией, которая стала темой обмена телеграммами между ним и И. Броз Тито. Окончательно этот инцидент был улажен в результате извинения, принесенного М. Джиласом лично И. В. Сталину во время пребывания югославской делегации во главе с И. Броз Тито в Москве в апреле 1945 г., в состав которой он входил.

Ссылаясь на то, что содержание советских специалистов является слишком обременительным, поскольку их зарплата в 4 раза превышает зарплату аналогичных югославских специалистов, правительство ФНРЮ еще в 1946 г. сообщило правительству СССР, что финансовые затруднения вынуждают Югославию сократить число советских специалистов на 60%, а также предложило договориться о снижении им окладов. Компетентные органы ФНРЮ ввели запрет на предоставление экономической информации особо важного характера советским специалистам на уровне ниже правительства Югославии и ЦК КПЮ. Под предлогом того, что советские разведорганы вербуют через советских специалистов югославских граждан для своей разведслужбы, создавая таким образом разведсеть в Югославии, деятельность советских специалистов была поставлена под контроль органов безопасности Югославии. В изданной в Югославии литературе также утверждается, что недовольство югославской стороны вызывали высказывания советских специалистов, ставивших под сомнение целесообразность индустриализации в Югославии, развития собственной тяжелой промышленности. И тем не менее, если даже исходить из того, что к концу

1947      —началу 1948 г. во взаимоотношениях двух стран и партий накопился определенный осадок взаимного недоверия и взаимных обид не столько в связи с возникавшими время от времени расхождениями по тем или иным вопросам, сколько как следствие авторитарной, высокомерной манеры обхождения И. В. Сталина с югославскими руководителями, если исходить из того, что уже тогда имелся зародыш потенциального кризиса во взаимоотношениях, то, как представляется, для того чтобы он действительно разразился,^ потребовались события, которые послужили своего рода искрой, способной вызвать взрыв. Такой искрой стали, судя по всему, события, связанные с Договором о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Югославией и Болгарией, а также с идеей создания федерации или конфедерации ряда стран Центральной и Юго-Восточной Европы, высказанной Г. Димитровым. Еще в августе 1947 г. Сталин выразил И. Броз Тито недоумение по поводу парафирования до вступления в силу мирного договора с Болгарией упомянутого югославо-болгарского договора, что было квалифицировано им как преждевременный шаг, могущий спровоцировать империалистическую реакцию к усилению агрессивной политики, в частности в Греции и Турции. В конце же января

1948      г. газета «Правда» отмежевалась от идеи «организации федерации или конфедерации балканских и придунайских стран», назвав ее «проблематичной и надуманной».

В этой реакции нашло отражение недовольство Сталина не согласованными с ним внешнеполитическими действиями в условиях, когда напряженность на международной арене стала особенно нарастать после пресловутой речи У. Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 г., в которой содержался призыв к созданию военно-политического союза Великобритании и США, направленного против СССР и стран народной демократии. Это свое недовольство Сталин высказал также в присущей ему категоричной форме на встрече руководителей Советского Союза, Болгарии и Югославии, состоявшейся по его инициативе 10 февраля 1948 г. в Москве. Сталин вел беседу в крайне резких и грубых тонах, постоянно подчеркивая, что югославские и болгарские руководители действуют без консультации с СССР, ставя его уже перед свершившимися фактами.

Отчет югославских представителей, вернувшихся из Москвы, был заслушан на расширенном заседании Политбюро ЦК КПЮ 1 марта 1948 г. В соответствии с приводящимся в югославской литературе протоколом этого заседания, Кардель рассказал о сути высказываний Сталина и Молотова, отметив грубый тон критических замечаний в адрес Югославии. И. Броз Тито, расценив, что «отношения ФНРЮ с СССР зашли в тупик», заявил: «На нас оказывается экономическое давление. Мы должны выдержать это давление. Речь идет о независимости нашей страны... Мы не пешки на шахматной доске... Мы должны ориентироваться только на собственные силы». Согласно последующим югославским утверждениям, один из участников этого заседания — министр финансов, член Политбюро ЦК КПЮ С. Жуйович сообщил советскому послу в Югославии б характере обсуждения на заседании Политбюро ЦК КПЮ вопросов, поднятых на советско-югославо-болгарской встрече в Москве. Реакция И. В. Сталина была резкой:  по его распоряжению из

Югославии были отозваны все советские военные и гражданские советники, что мотивировалось тем, что они окружены «недружелюбием». В ответ на просьбу И. Тито, адресованную Молотову 20 марта 1948 г., объяснить подлинные причины таких действий, Сталин и Молотов направили 27 марта 1948 г. ЦК КПЮ письмо, в котором изложили, как в нем говорилось, «факты, вызывающие недовольство Советского правительства и ВКЩб) и ведущие к ухудшению отношений между СССР и Югославией». Среди них назывались: «тайные, закулисные, антисоветские высказывания руководящих товарищей в Югославии в стиле Троцкого о вырождении ВКЩб)», «о великодержавном шовинизме» в политике СССР и др.; полулегальное положение КПЮ, в которой не чувствуется внутрипартийной демократии, критики и самокритики, ввиду чего такая ее организация не может считаться «марксистско-ленинской, большевистской»; отсутствие духа политики классовой борьбы в кпю, ее растворение в народном фронте; рост капиталистических элементов на селе и в городе; приверженность «гнилой оппортунистической теории мирного врастания капиталистических элементов в социализм, заимствованной у Бернштейна, Фольмара, Бухарина».

Состоявшийся 12—13 апреля 1948 г. пленум ЦК КПЮ утвердил ответное письмо в адрес ЦК ВКЩб). Выразив удивление тоном и содержанием письма Сталина и Молотова, оскорбительными характеристиками, данными в нем ряду руководителей КПЮ, Тито и Кардель, по поручению ЦК КПЮ, квалифицировали выдвинутые советской стороной обвинения как «неточные и тенденциозные». В письме содержалось также заверение, что «Советский Союз в лице нынешней Югославии при нынешнем ее руководстве имеет самого верного друга и союзника, готового в случае трудных испытаний разделить с народами СССР и добро, и зло». ЦК КПЮ предложил, чтобы ЦК ВКЩб) прислал в Югославию своих представителей для ознакомления на месте с подлинным положением дел.

Против такого содержания ответного письма выступил только С. Жуйович, призвавший согласиться с критикой Сталина. Как следует из протокольной записи этого пленума, наряду с С. Жуй-овичем, обвиненным в «неточном, клеветническом» информировании втайне от руководства КПЮ советского посла в Белграде о положении в партии и стране, «главным виновником в создании недоверия к нашему ЦК» был назван также А. Хебранг, исключенный еще в апреле 1946 г. из Политбюро ЦК КПЮ за фракционную деятельность, за уступчивость СССР в экономических вопросах и недооценку югославских интересов. Тогда же он был ос робожден от должности министра промышленности Югославии и смещен с поста председателя Экономического совета. Расследовать «антипартийную, антигосударственную деятельность» обоих, проявившуюся в «дезинформации советских представителей, ведущей к ухудшению отношений с СССР, в попытках подрыва единства партии и ее руководства», было поручено специально созданной комиссии.

Тем временем Сталин, не дожидаясь ответа ЦК КПЮ, 27 марта 1948 г. послал письмо ЦК ВКП(б) Центральным Комитетам других коммунистических партий — членам Информбюро. Начиная с середины апреля 1948 г. в течение апреля-мая все они направили в ЦК КПЮ резолюции, в которых выражалось согласие с позицией ЦК ВКП(б). Это вызвало протест со стороны югославского руководства и внесло дальнейшие осложнения в двусторонние отношения. Очередным шагом в усилении напряженности стал фактический разрыв 24 апреля Советским Союзом советско-югославской договоренности о консультациях от 11 февраля 1948 г.

Стремясь во что бы то ни стало наказать югославское руководство «за непослушание», Сталин вносил в переписку все большее обострение. Во втором письме, от 4 мая 194Й г., в адрес ЦК КПЮ, обвинив югославское руководство «в непомерной амбициозности», «детских уловках голословного отрицания фактов и документов», он обрушился с оскорбительными характеристиками на Тито и некоторых его ближайших соратников, пытался принизить вклад Югославии в разгром фашизма. Отклонив югославское предложение прислать в страну представителей ЦК ВКП(б) для переговоров на месте, Сталин высказался за необходимость обсудить вопрос «принципиальных разногласий» на ближайшем заседании Информбюро.

Считая себя поставленным в неравноправное положение тем обстоятельством, что все партии, входившие в Информбюро, уже получили письмо ЦК ВКП(б) от 27 марта и определили свое критическое отношение к югославской позиции, ЦК КПЮ в своем ответе (17 мая 1948 г.) сообщил, что не может согласиться на обсуждение создавшегося положения в Информбюро. Оценив этот отказ «как переход на путь раскола единого социалистического фронта стран народной демократии и Советского Союза», ЦК ВКП(б) письменно поставил в известность ЦК КПЮ, что вопрос будет обсужден, независимо от участия югославских представителей, на заседании Информбюро во второй половине июня.

19 июня Информбюро уведомило ЦК КПЮ о том, что в случае согласия принять участие в совещании Информбюро его делегация должна прибыть в Бухарест не позднее 21 июня. 20 июня ЦК КПЮ выступил с заявлением, адресованным заседанию Информбюро, в котором вновь повторил свою точку зрения о том, что все прежние выпады против ФНРЮ, начиная с первого письма ЦК ВКП(б), убеждают в невозможности обеспечить в Бухаресте равноправную дискуссию, что противоречит духу согласия и принципам добровольности, на которых строится Информбюро. В заявлении выра жалось несогласие с повесткой дня Информбюро и предлагалось обсудить спорные вопросы посредством прямых контактов между Центральными Комитетами ВКП(б) и КПЮ в Югославии.

Совещание Информбюро состоялось в последней декаде июня 1948 г. в Румынии без представителей КПЮ. В принятой резолюции «О положении в Коммунистической партии Югославии», опубликованной 29 июня 1948 г., ее руководители были обвинены: в отождествлении внешней политики СССР и капиталистических стран; в закулисной критике ВКП(б) и СССР за их «перерождение»; в непризнании марксистской теории классов и классовой борьбы в переходный период} в проведении неправильной политики в деревне, в отказе от национализации земли, от ликвидации кулачества как класса} в принижении роли рабочего класса, в ликвидаторских тенденциях в отношении КПЮ; в ревизии марксистско-ленинского учения о партии, в ее растворении в Народном фронте; в отсутствии внутрипартийной демократии, выборности и самокритики, насаждении «позорного, чисто турецкого террористического режима»; 6 переходе КПЮ на путь национализма и разрыва с ее интернационалистскими традициями.

Составленная в грубом тоне и крайне оскорбительных выражениях, эта резолюция заканчивалась призывом к «здоровым силам Компартии Югославии, верным марксизму-ленинизму», «сменить нынешних руководителей и выдвинуть новое интернационалистское руководство КПЮ».

Проведенный с 21 по 28 июля 1948 г, V съезд КПЮ квалифицировал критику, содержавшуюся в резолюции Информбюро, как «неточную, неправильную и несправедливую», заявив, что Югославия является социалистической страной, принадлежащей к «социалистическому лагерю во главе с СССР». На съезде было подчеркнуто, что КПЮ остается членом Информбюро, сохраняет верность принципам международной пролетарской солидарности и единства антиимпериалистического фронта, признает ведущую роль ВКП(б) в мировом рабочем движении и необходимость следовать ее опыту во внутренних и международных делах. Съезд поручил ЦК КПЮ сделать все возможное для преодоления расхождений, чтобы отношения между двумя партиями вновь улучшились.

После разрыва межпартийных связей с середины 1948 г. И. В. Сталин пошел на практически полное свертывание и межгосударственного сотрудничества СССР и Югославии. Объем товарооборота между двумя странами на 1949 г. был сокращен по сравнению с предыдущим в 8 раз. 1 февраля 1949 г. правительство Югославии выразило удивление по поводу того, что Югославия не была приглашена участвовать в состоявшемся в январе 1949 г. в Москве Экономическом совещании представителей СССР, Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии и Чехословакии и создании Совета Экономической Взаимопомощи этих стран, подчеркнув, что тем самым в отношении Югославии совершен акт дискриминации. В ответ на это Советское правительство заявило, что условием югославского участия в СЭВ может быть лишь отказ от «враж дебной политики» по отношению к СССР и странам народной демократии.

Сигналом к дальнейшей эскалации антиюгославской пропаганды послужила опубликованная 8 сентября 1948 г. в газете «Правда» статья «Куда ведет национализм группы Тито в Югославии*. Подписью («Цека»), а также грубым, безапелляционным тоном она выдавала авторство Сталина. В ней говорилось о так называемой «фракции Тито», которая объявлялась меньшинством в КПЮ, якобы находящимся в состоянии войны со своей партией, перешедшим на путь пособничества империализму и «вырождающимся в клику политических убийц». Эта статья стала провозвестником второй резолюции по югославскому вопросу, принятой Информбюро на заседании в Венгрии в ноябре 1949 г. под названием «Югославская компартия во власти убийц и шпионов», в которой содержались чудовищные утверждения, будто КПЮ попала в руки «пробравшихся к власти под маской друзей СССР врагов народа, убийц и шпионов», «наймитов империализма», которые «полностью сомкнулись с империалистическими кругами» и скатились «от буржуазного национализма к фашизму». «Борьба против клики Тито» объявлялась «интернациональным долгом всех коммунистических и рабочих партий».

Принятию этой резолюции предшествовал ряд событий, резко обостривших конфликт. 1 мая 1949 г. «Правда» сообщила о выходе в свет первого номера газеты «За социалистическую Югославию», «издаваемую,— как подчеркивалось в информации,— на сербском языке югославскими коммунистами-политэмигрантами, находящимися в СССР». Газета стала органом «Союза югославских патриотов за освобождение Югославии от фашистского ига клики Тито — Ранковича и империалистического рабства». С 1949 по 1952 г. по восточноевропейским странам прокатилась волна инсценированных судебных процессов над рядом видных руководителей коммунистических партий, которым инкриминировалось «предательство» в пользу Югославии, принадлежность к «американским и английским агентам», в приверженности «националистической идеологии».

28 сентября 1949 г., обвинив правительство Югославии в фактическом попрании и разрыве советско-югославского Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве, Советское правительство уведомило югославское руководство о том, что оно свободно «от обязательств, вытекающих из этого договора». 25 октября 1949 г. МИД СССР объявил, что считает «невозможным дальнейшее пребывание в СССР посла Югославии К. Мразо-вича», а в ноябре потребовал выезда поверенного в делах. С конца 1949 г. при формальном сохранении дипломатических отношений связи между СССР и Югославией оказались прерванными. Примеру Советского Союза последовали все страны народной демокра-тии. На югославских границах с Венгрией, Румынией и Болгарией обстановка резко обострилась, участились пограничные инциденты. К осени 1949 г., когда стало ясно, что конфликт приобретает затяжной характер, югославская сторона перешла к широкому политико-пропагандистскому наступлению, возлагая на В КП (б) вину за «перерождение социализма в СССР», создание государственно-капиталистической системы, догматическую ревизию марксизма-ленинизма, бюрократизацию партии и страны, великодержавную, гегемонистскую внешнюю политику, агрессивное давление на Югославию. 26 ноября 1951 г. ФНРЮ, ссылаясь на то, что за четыре с половиной года на югославских границах произошло свыше 5 тыс. инцидентов, обратилась в ООН с жалобой на СССР, Венгрию, Болгарию, Румынию, Албанию, Чехословакию и Польшу. Одобренная Генеральной Ассамблеей резолюция рекомендовала «регулировать отношения и решать споры в соответствии с духом Устава ООН».

Фактический разрыв отношений между Советским Союзом и Югославией причинял ущерб как интересам Югославии, СССР и других социалистических стран, так и всему международному коммунистическому и рабочему движению. После смерти Сталина ЦК КПСС и Советское правительство, критически проанализировав все обстоятельства, приведшие к конфликту с Югославией, осудили грубый произвол, проявленный им в отношении этой страны, и приняли решение нормализовать советско-югославские отношения. В результате контактов по дипломатической линии была достигнута договоренность о проведении в Белграде в конце мая 1953 г. встречи руководителей двух стран на высшем уровне. О том, что добиться принятия такого решения в Политбюро ЦК ВКП(б) обремененном просталинской группировкой во главе с В. М. Молотовым, лично причастным к разрыву отношений с Югославией, было чрезвычайно трудным делом, подтверждают и оценки его деятельности июньским Пленумом ЦК КПСС (1957 г.), принявшим постановление «Об антипартийной группе Г. М. Маленкова, Л. М. Кагановича и В. М. Молотова». В нем, в частности, говорилось, что эта группа, в особенности В. М. Молотов, «проявляла в области внешней политики косность и всячески мешала проведению назревших мероприятий, рассчитанных на смягчение международной напряженности, на укрепление мира во всем мире. Тов. Молотов в течение длительного времени, будучи министром иностранных дел, не только не предпринимал никаких мер по линии МИД для улучшения отношений СССР с Югославией, но и неоднократно выступал против тех мероприятий, которые осуществлялись Президиумом ЦК для улучшения отношений с Югославией».

Принятые по итогам советско-югославских переговоров на высшем уровне в 1955—1956 гг. совместные документы имели поистине историческое значение для отношений Советского Союза с Югославией, КПСС с СКЮ. Они обеспечили в целом поступательное их развитие в последующие годы, хотя двустороннее сотрудничество порой и омрачалось полемикой в формах, приводивших к временному обострению отношений между двумя странами и партиями. Особенно неровно советско-югославские отношения развивались в течение второй половины 50-х гг., что было связано прежде всего с различными представлениями тогдашнего партийного и государственного руководства СССР и Югославии о закономерностях развития мировой системы социализма, месте и роли социалистического содружества в мировом революционном процессе, формах и темпах десталинизации, причинах трудностей в развитии отдельных социалистических стран и путях преодоления выявившихся деформаций как в двусторонних отношениях социалистических стран, так и в практиковавшихся ими формах и методах партийного и государственного строительства.

Идеологические разногласия по этим вопросам особенно наглядно проявились в такик фактах, как различные оценки КПСС и СКЮ причин событий 1956 г. в Венгрии; отказ присутствовавшей на торжествах в Москве по случаю 40-летия Великого Октября делегации принять участие в Совещании представителей коммунистических и рабочих партий социалистических стран 14— 16 ноября 1957 г., на котором была принята декларация этих партий (делегация СКЮ ограничилась участием в международном Совещании представителей 64 коммунистических и рабочих партий, принявшем Манифест мира); принятие VII съездом СКЮ (апрель 1958 г.) новой программы СКЮ. В ходе вспыхнувшей полемики СКЮ обвиняли в дистанцировании от социалистического ла геря, в ослаблении единства коммунистических и рабочих партий, в отходе от принципов интернационализма. Программа СКЮ была осуждена КПСС, другими коммунистическими и рабочими партиями как документ, содержащий ревизионистские положения, противоречащие марксизму-ленинизму, представляющие собой отход от классовых принципов и сползание на позиции отождествления блоков. На состоявшемся в ноябре 1960 г. в Москве Совещании представителей коммунистических и рабочих партий СКЮ был обвинен в измене марксизму-ленинизму и противопоставлении своей «антиленинской, ревизионистской» программы Декларации 1957 г., всему международному коммунистическому движению, а также в отрыве Югославии от социалистического лагеря. Активная борьба против «антиленинских идей югославских ревизионистов» была провозглашена «необходимой задачей марксистско-ленинских партий».

Советско-югославские отношения оказались натянутыми в конце 50-х гг. и вследствие осуждения югославского руководства и его политики в документах XXI (1959 г.) и XXII съездов КПСС (1961 г.), а также в принятой XXII съездом КПСС Программе КПСС, в которой программа СКЮ была квалифицирована как «наиболее полное воплощение идеологии ревизионизма».

Процессу постепенного оздоровления атмосферы в советско-югославских отношениях положила встреча Н. С. Хрущева с И. Броз Тито в Нью-Йорке в сентябре 1960 г., в период работы XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН. С 24 сентября по 4 октября 1962 г. был осуществлен официальный визит в СФРЮ Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева, что способствовало возобновлению политических контактов на высшем уровне. Вскоре после этого, в декабре 1962 г., в Советском Союзе на отдыхе находился И. Броз Тито, которому была предоставлена возможность выступить на сессии Верховного Совета СССР.

Неуклонный подъем советско-югославских отношений в 60-е гг. был отмечен рядом важных событий. В августе-сентябре 1963 г. на отдыхе в СФРЮ находился Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. На VIII съезде Союза коммунистов Югославии (декабрь 1964 г.) впервые присутствовала делегация КПСС. С 22 по 25 сентября 1966 г. в СФРЮ неофициальный визит осуществил Л. И. Брежнев в качестве Генерального секретаря ЦК КПСС. В июне по пути в АРЕ и обратно в Югославии останавливался Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный, который встречался и беседовал на острове Бриони с И. Броз Тито. Со своей стороны И. Броз Тито в 1962—1968 гг. пять раз посещал Советский Союз: в 1964 г., возвращаясь из Финляндии, он находился 8—9 июня в Ленинграде; 18 июня~1 июля 1965 г. И. Броз Тито посетил СССР с официальным визитом; в 1967 г. он трижды побывал в СССР с визитами (январь, июнь и ноябрь); возвращаясь после визита в Японию и МНР, И. Броз Тито сделал 28—30 апреля 1968 г. остановку в Москве. В итоге этих многочисленных контактов атмосфера в отношениях между КПСС и СКЮ, СССР и СФРЮ настолько улучшилась, что на XXIII съезде КПСС (1966 г.), на котором впервые присутствовала делегация СКЮ, было признано, что между СССР и СФРЮ существуют «хорошие братские отношения».

Расширились солидарные действия СФРЮ с СССР и другими братскими странами на международной арене, в частности по проблеме Ближнего Востока. И. Броз Тито принял участие в московском (9 июня 1967 г.) и будапештском (11—12 июля 1967 г.) Совещаниях руководителей братских партий социалистических стран в связи с израильской агрессией на Ближнем Востоке. В то же время СКЮ воздержался от участия в Конференции европейских коммунистических и рабочих партий в Карловых Варах (апрель 1967 г.). Его представителей не было и на международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве (июнь 1969 г.).

С августа 1968 г. советско-югославские отношения снова оказались натянутыми, что явилось следствием негативного отношения югославской стороны к вводу войск пяти социалистических стран в ЧССР. В условиях охлаждения советско-югославских отношений в средствах массовой информации двух стран вспыхнула полемика, публиковались критические материалы с целью представить в невыгодном свете внутреннюю и внешнюю политику противоположной стороны.

30 ноября 1968 г. И. Броз Тито публично заявил, что, «несмотря на различия во взглядах, надо ориентироваться на дальнейшее развитие сотрудничества». В итоге, благодаря взаимной сдержанности и конструктивности, удалось довольно быстро вновь вернуться к поддержанию широкого взаимовыгодного сотрудничества между СССР и СФРЮ, КПСС и СКЮ. Такой поворот окончательно закрепил XXIV съезд КПСС (февраль 1971 г.), высказавшийся за дальнейшее углубление советско-югославского сотрудничества, за развитие контактов между КПСС и СКЮ.

В 70-е гг. вновь оживляются советско-югославские контакты на высшем уровне как по государственной, так и по политической линиям: в сентябре 1971 г., ноябре 1976 г. и мае 1980 г. Л. И. Брежнев посещает СФРЮ; в свою очередь И. Броз Тито наносит визиты в СССР в 1972 г., 1973 г., в 1977 г„ а также в 1979 г. В ходе вышеупомянутых встреч и бесед удалось сообща выработать своего рода ключ подхода к периодически возникавшим в двусторонних отношениях тем или иным проблемам, механизм их урегулирования на товарищеской основе; определяющее значение имели такие договоренности, как искреннее, добросовестное стремление к взаимопониманию и доверию, непротивопоставление и уважительное отношение к опыту друг друга, строгое соблюдение принципов самостоятельности и равноправия, невмешательства во внутренние дела и других, зафиксированных в совместных заявлении 1971 г. и коммюнике 1976 г. Однако и в эти годы советско-югославские отношения порой были отмечены всплесками довольно жесткой полемики в формах, приводивших к временной их натянутости, не менявшей, однако! общей тенденции их поступательного развития.

Так, определенные спады имели место в 1974—1975 гг. и в 1978—1980 гг. в связи с так называемой недооценкой вклада Югославии в разгром фашизма печатью СССР и других социалистических стран; подозрениями югославской стороны по поводу анти-югославской деятельности так называемой информбюровской »ми-грации с территории СССР и других социалистических стран; ввиду сдержанной позиции печати СССР по поводу нормализации отношений СФРЮ с КНР, а также отрицательной реакции СФРЮ на ввод советских войск в Афганистан.

В середине 70-х гг. на Западе была развернута широкая пропагандистская кампания вокруг угрозы неприсоединившемуся статусу СФРЮ в связи с возможным применением Советским Союзом «доктрины Брежнева» к ней после ухода И. Броз Тито с политической сцены. При этом муссировалась тема так называемых информбюровцев, с помощью которых Советский Союз проводит, мол, в отношении Югославии политику «скрытой интервенции»! В связи с этим 27 ноября 1975 г. «Правда» опубликовала статью «Отпор противникам курса X съезда СКЮ и советско-югославской дружбы», в которой дезавуировались «беспочвенные домыслы по поводу якобы грозящей со стороны Советского Союза и других стран социалистического содружества «опасности» для независимости Югославии, самостоятельности ее внешней и внутренней политики».

Во время состоявшегося в мае 1979 г. последнего визита И. Броз Тито в СССР была достигнута договоренность о том, что имеющиеся различия в формах политической и экономической организации общества в СССР и СФРЮ не могут служить причиной для какого-либо отчуждения или недоверия между двумя странами, не должны заслонять главного, что их объединяет; важно, чтобы используемые методы социалистического строительства не противопоставлялись, а появляющиеся в двусторонних отношениях проблемы, какими бы сложными они ни были, решались конструктивно, в атмосфере взаимного доверия, искренности и товарищества.

Однако, когда в январе 1980 г. стало известно о болезни И. Броз Тито, в пропаганде США вновь оживились домыслы о возможности вовлечения Советским Союзом Югославии в так называемый послетитовский период в орбиту своего влияния. Опровержению подобных опасений послужили участие в похоронах И. Броз Тито в мае 1980 г. советской государственно-партийной делегации во главе с Л. И. Брежневым, его беседы с преемниками И. Броз Тито, в ходе которых он заверил в неизменности советской политики в укреплении дружбы и всестороннего сотрудничества с социалистической Югославией.

В первой половине 80-х гг. получила дальнейшее развитие практика поддержания регулярных советско-югославских контактов на высоком и высшем уровне. Важное значение для укрепления стабильности советско-югославских отношений имели беседы М. С. Горбачева с Председателем Президиума СФРЮ В. Джура-новичем и Председателем Президиума ЦК СКЮ А. Шукрия (13 марта 1985 г.), а также с главой правительства Югославии М. Планинцем (4 июля 1985 г.).

Новаторские подходы XXVII съезда КПСС к вопросам перестройки отношений с социалистическими странами самым благоприятным образом сказались и на советско-югославских отношениях.

Важнейшим политическим событием в советско-югославских отношениях последних лет стал официальный дружественный визит в СФРЮ М. С. Горбачева в марте 1988 г., укрепивший атмосферу доверия и взаимопонимания между двумя странами, выявивший сходство подходов к ряду крупных проблем социалистического развития и международных отношений. «Мы готовы в развитии отношений с Югославией,— заявил М. С. Горбачев в Белграде,— пойти так далеко, насколько желает этого руководство СФРЮ». Принятая по итогам визита советско-югославская декларация ознаменовала начало качественно нового этапа в советско-югославском сотрудничестве.

КПСС и скю подтвердили свою решимость и дальше развивать свои отношения, исходя из принципов независимости, равноправия и невмешательства, ответственности каждой партии перед рабочим классом и народом своей страны, взаимного уважения различных путей строительства социализма, их международного положения.

Стороны заявили, что последовательное уважение самостоятельности и независимости партий и социалистических стран в определении путей собственного развития сделало возможным устранение причин, которые привели к конфликту между КПЮ и ВКП(б) и Информбюро в 1948 г., возникшему вследствие выдвинутых против руководства КПЮ необоснованных обвинений.

На переговорах отмечалось, что в СССР с чувством искренней доброжелательности воспринимаются дела и заботы трудящихся СФРЮ, внимательно, без предвзятости относятся к опыту югославских друзей в общественно-политическом развитии, в решении назревших проблем нынешнего этапа строительства социализма. С югославской стороны отмечалось, что в СФРЮ с большим интересом следят за процессами перестройки в СССР, считая, что они имеют важное значение не только для Советского Союза и развития мирового социализма, но и для всего мира. Подчеркивалось особое значение широких межпартийных связей на различных уровнях, постоянного политического диалога между руководством КПСС и СКЮ, СССР и СФРЮ, углубленного обмена мнениями по актуальным вопросам теории и практики социалистического строительства, а также по международным вопросам, представляющим взаимный интерес. Говорилось о том, что обмен опытом становится одной из важных и перспективных сфер сотрудничества двух партий.

С обеих сторон была выражена глубокая заинтересованность в дальнейшем развитии советско-югославских экономических связей, их углублении за счет широкого внедрения современных форм сотрудничества, урегулировании на этих путях совместными усилиями проблемы сбалансирования товарооборота без ущерба для намеченного на 1986—1990 гг. его объема в 37,5 млрд, долларов.

Во время визита М. С. Горбачева в СФРЮ были подписаны Долгосрочная программа экономического сотрудничества СССР и СФРЮ на период до 2000 г., Соглашения о взаимном признании документов об образовании и ученых степенях, о создании и деятельности культурно-информационного центра Югославии в Москве. В июне 1988 г. было заключено Соглашение о сотрудничестве в области информационной деятельности.

Советско-югославская декларация, другие совместные документы последних лет, укрепившие договорно-правовую базу советско-югославских отношений, выражают обоюдную готовность укреплять взаимодействия между партиями и странами во всех областях, повышать качество и расширять объемы равноправного н взаимовыгодного сотрудничества, обогащаться опытом экономического, социального и культурного развития с целью вывода всего комплекса сотрудничества на новые, более высокие рубежи на базе принципов, закрепленных в документах 1955—1956 гг.