1945 год. Еще не капитулировала Япония, а демобилизация Советской Армии уже началась.

...Площадь перед Белорусским вокзалом в Москве заполнена народом. У всех радостные, взволнованные лица. Над головами флаги и транспаранты. Гремит оркестр. Наконец раздается долгожданное «Идет!». И к перрону медленно подходит празднично украшенный состав. По вагонам разносятся последние прощальные слова: «Пиши!», «Не забывай!». Они тонут в криках «ура», громе музыки, лавине приветствий. Незабываемые минуты! Четыре долгих года войны мечтали о них люди на фронте и в тылу. И вот они наступили.

Один за другим появляются воины, в гимнастерках и кителях, в шинелях и плащ-палатках. Их окружают родные и близкие, друзья по работе, товарищи по оружию. Старшие еще не успели утереть слезы радости, а мальчишки уже надели отцовские пилотки. Так все вместе они и идут по столице: еще привычно козыряют проходящим офицерам, с интересом рассматривают на витринах следы от газетных полос, маскировочную окраску Большого театра, окна трамваев, с фанерой вместо стекла. Еще многое напоминает о войне, но все уже думают только о мирном труде.

А вот другой солдатский эшелон. Он шел мимо кубанских станиц. И вслед за ним тянулась песня: «Давно мы дома не были...» На одном из перегонов была объявлена часовая остановка. По соседству оказалось поле. К вагонам, оставив работу, подбежали колхозники. В большинстве это были женщины и старики. Начались взаимные расспросы. Кто-то предложил: «Братцы, поможем станичникам на скорую руку!» Не прошло и нескольких минут, как добрая сотня солдатских спин склонилась над полем. Работали с азартом.

Истосковавшись по мирному труду, вчерашние воины трудились без устали. Лишь протяжный гудок паровоза вернул их к вагонам. «Спасибо вам за помощь. Спасибо за радость!» — благодарили их женщины. «Скоро, видно, и наши вернутся. Все тогда восстановим». Неожиданно к одному из солдат подошел малыш: «А моего папу убили...»

Все разом смолкли. Тревожно сжались сердца многих... Да, победа в Великой Отечественной войне досталась нашему народу дорогой ценой. Миллионы людей не вернулись с полей сражений, многие стали инвалидами.

Особенно тяжелы были первые послевоенные годы.

Ведь на территории, подвергшейся оккупации гитлеровцев, до войны вырабатывалась треть промышленной и половина сельскохозяйственной продукции страны. В результате понесенных потерь народное хозяйство было отброшено назад: по производству цемента и вывозке деловой древесины до уровня 1928—1929 годов, по выпуску тракторов, добыче нефти, выплавке чугуна — 1930— 1933 годов, а угля, стали и черных металлов — до уровня 1934— 1937 годов. Иначе говоря, война задержала развитие советской экономики примерно на 10 лет.

В то же время в Соединенных Штатах Америки в годы войны не пострадало ни одно предприятие. Больше того, за счет военных заказов промышленность даже выросла. Заокеанские бизнесмены радовались. По их мнению, только крупные американские займы могли спасти Россию; они не верили, что Советский Союз быстро залечит свои раны. Но именно такую цель Коммунистическая партия поставила перед народом.

В августе 1945 года, в самый разгар наступательных боев против японских войск, Госплан Союза ССР получил задание разработать пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства страны на 1946—1950 годы. К этому времени некоторая подготовительная работа была проделана на многих крупных предприятиях.

Еще осенью 1944 года директор знаменитого уральского завода тяжелого машиностроения Б. Г. Музруков пригласил к себе в кабинет ведущих конструкторов и инженеров. «Товарищи,— обратился он к ним,— что вы думаете о будущем?» И по тому, как просветлели усталые лица специалистов, директор почувствовал, что все они поняли его с полуслова. Каждый из них мечтал о выпуске мирной продукции, у каждого зрели свои идеи и предложения. Вновь созданный коллектив так и назвали «группой завтрашнего дня». И вскоре этот день настал. Последняя самоходка сошла в Свердловске с конвейера и замерла на гранитном постаменте перед заводом как памятник героям тыла. А в цехах рабочие и техники уже склонились над чертежами буровых установок и экскаваторов, прессов и прокатных станов.

0             послевоенном профиле производства думали и на других заводах, в институтах и учреждениях. Это ускорило разработку нового пятилетнего плана, который был рассмотрен и утвержден сессией Верховного Совета СССР в марте 1946 года '. План предусматривал ускоренное достижение довоенного уровня экономики, дальнейшее развитие народного хозяйства, новый подъем благосостояния трудящихся. Особое внимание было обращено на восстановление и развитие тяжелой индустрии и железнодорожного транспорта; именно эти отрасли должны были обеспечить быстрый рост экономической мощи страны в целом.

Борьба за осуществление принятого плана развернулась быст-ро и в исключительно широких масштабах. Фактически она начиналась по мере изгнания фашистской нечисти с территории нашей Родины. Уже в 1945 году с конвейера Сталинградского тракторного завода сошел пятисотый гусеничный трактор, а на «Красном Октябре» заработал блюминг, в Ефремове (Тульская область) снова началось производство синтетического каучука, во Львове — электроламп, в Крюкове (Полтавская область) — железнодорожных вагонов, в Харькове — шлифовальных станков...

Когда в июле 1945 года на Кренгольмскую мануфактуру вернулись первые демобилизованные, они увидели удивительную картину. Фабрика работала. Но как? В полуразрушенном цехе прямо над прядильщиками сооружалась кровля, в другом конце пролета бетонщики заливали пол. До оконных рам и стекол очередь еще не дошла. Но люди словно не замечали этого. Не скрывая своей радости, маркировщики с особым старанием выводили на ящиках с готовой продукцией: «Государственная Кренгольмская мануфактура, Нарва».

Такое же чувство охватило и Героя Советского Союза Я. Ф. Павлова, когда он, сняв погоны, приехал в Сталинград и пошел разыскивать тот самый дом, где осенью 1942 года его подразделение 58 дней и ночей отбивало атаки гитлеровцев. Пожалуй, самое удивительное для сержанта заключалось в том, что многие здания и среди них «Дом Павлова» он увидел целыми. Их вернули к жизни женщины-домохозяйки, положившие начало массовому движению за восстановление родного города. Надо было видеть счастливые лица тружениц, когда Я. Ф. Павлов на стене дома размашисто написал: «Дом осмотрел, принял. Для жилья пригоден».

Быстро поднимался и Донбасс. Шахты одна за другой вступали в строй. Чтобы уголь снова пошел на-гора, здесь пришлось помимо прочих работ откачать 600 миллионов кубометров воды. Такого количества воды было бы вполне достаточно для заполнения канала вокруг земли шириной в 5 и глубиной в 3 метра! Недаром десятки тысяч тружеников были награждены специально учрежденной Президиумом Верховного Совета СССР медалью «За восстановление угольных шахт Донбасса».

Одним из главных участков восстановления южной промышленности стало возрождение гигантского комплекса «Запорожста-ли». Зарубежные специалисты уверяли, что проще и дешевле уничтожить остатки разрушенного завода и построить новый. Нужды народного хозяйства требовали более короткого пути к победе. И он был найден. Вся страна пришла на помощь строителям, восстанавливавшим местную ТЭЦ, домну и десятки других крупных объектов. Стахановцы бросили клич: «В ударном году на ударной стройке не 365 дней, а 365 суток!» В три смены стали работать бригады строителей и монтажников.

Трудовой энтузиазм позволил уже летом 1947 года начать пуск завода, а к исходу четвертой пятилетки он давал металла больше, чем до войны. За этот подвиг почти две тысячи строителей, монтажников, металлургов и других участников восстановления были награждены орденами и медалями.

Сложные строительные работы велись на Днепрогэсе. Захватчики не успели полностью взорвать его; прежде чем начать восстановление крупнейшей тогда в Европе гидростанции, саперные части извлекли из нее более 360 тонн взрывчатки. Тысячи людей добровольно ехали возрождать Днепрогэс. Многие из них знали друг друга еще по первой пятилетке. Вернулся на родное производство А. Г. Иванов, награжденный в 1932 году орденом Ленина. Приехал и прораб В. С. Кирюшин. Снова ему поручили возводить тот самый бычок на плотине, который он построил еще в 1930 году. С фронта вернулись ветераны Днепростроя коммунисты И. Д. Бабенко, Д. 3. Шевейко и сотни их товарищей. Руководителем восстановительных работ был Ф. Г. Логинов.

Под руководством этих людей, знавших на гидростанции каждый винтик, Днепрогэс оживал. Навсегда запомнили строители те дни, полные борьбы и тревог, творческих поисков и новаторства. Много хлопот доставило экспортируемое из США оборудование для первых трех агрегатов. Фирма «Ньюпорт-ньюс», которая помогала нам еще в 1931 году, задерживала турбины. Хуже того, ее поставки оказались низкого качества, многие конструкции быстро выходили из строя. Что делать? С новой силой забурлила инженерная и научная мысль. Советские специалисты решительно высказались за использование частей старого днепровского оборудования. Американцы были категорически против. Спор решило Министерство электростанций СССР: оно поддержало предложение строителей и не ошиблось.

3 марта 1947 года первая турбина возрождаемой ГЭС вступила в строй. Три года спустя, 12 июня 1950 года, принял промышленную нагрузку последний агрегат Днепрогэса. К тому времени гидростанцию не просто восстановили, ее обогатили самой современной техникой.

Любопытно, что фашистский генерал Штюльпнагель, чья армия была разбита советскими войсками на берегах Днепра в 1943 году, оправдываясь, сообщал Гитлеру: «Промежуток в 25 лет — это такой срок, который потребуется России, чтобы восстановить разрушенное нами».

Страна по достоинству оценила героический труд днепростро-евцев. Как и 20 лет назад, ордена Ленина вручили главному механику А. Г. Ивашову, главному инженеру И. И. Кандалову. Вместе с ветеранами высокие награды получили молодые рабочие Евдокия Воронина, Прасковья Коробова, Андрей Евграфов, Михаил Дери-налко и многие другие передовики соревнования, впоследствии не раз отличившиеся на новостройках Союза.

Восстановление народного хозяйства протекало в весьма сложных условиях. Остро ощущалась нехватка рабочей силы (по сравнению с довоенным периодом число рабочих и служащих уменьшилось на 4 миллиона человек), недоставало строительных материалов и оборудования. Массовое производство современных экскаваторов и мощных будьдозеров еще только начиналось, общее количество автомобильных и башенных кранов было сравнительно невелико. Значительную часть основных земляных и бетонных работ, не говоря уже о штукатурных и малярных, приходилось делать вручную. И если теперь художники изображают горняка на фоне угольного комбайна, а строителя — рядом со сложными механизмами, то в 1945—1946 годах картина была иной. В руках шахтера, как правило, красовался отбойный молоток; на стройках одной из главных фигур сплошь и рядом оставался землекоп, в арсенале которого почетное место занимали лопата и лом.

До декабря 1947 года в городах еще существовала карточная система распределения продуктов и многих предметов ширпотреба. И хотя это обеспечило семьи рабочих и служащих необходимыми товарами (к тому же по государственным довоенным ценам), не нужно забывать: нормы потребления были ограничены. Рабочий, например, по обычной карточке ежемесячно получал менее 2 килограммов мяса и рыбы, 400 граммов жиров, 1,2 килограмма крупы и макарон.

Остро ощущалась нехватка жилья. В начале 1946 года Кемеровский обком ВКП(б) сообщал о быте трудящихся Кузбасса: «Значительная часть рабочих все еще живет в общежитиях с двухъярусными нарами, и средняя фактическая норма жилой площади на одного живущего не превышает двух квадратных метров». Не лучше было в Магнитогорске, Нижнем Тагиле и многих других городах. А в только что освобожденных районах люди порой жили в полуразрушенных домах и даже землянках.

Советский народ стойко переносил все тяжести послевоенной разрухи. Не было такой семьи, которая бы не понимала истинных причин этих трудностей, которая бы не знала, какой ценой досталась победа над фашистскими варварами.

Как-то в одно московское ремесленное училище приехала группа англичан. Холодно улыбаясь, иностранцы задавали вопросы.

—           Есть у вас в квартире горячая вода?

—           Сколько костюмов у вашего отца?

—           Есть в вашей квартире газ?..

И тогда директор училища попросил встать тех, у кого отцы погибли на фронте. За исключением одного ученика, поднялся весь класс. Растерявшиеся иностранцы спросили его:

—           Твой отец не воевал?

—           Мой отец жив, но он потерял на войне ноги...

Вопросов насчет комфорта больше не последовало.

Советские люди видели, что партия и правительство принимают

решительные меры для скорейшего подъема экономики. В первый же после разгрома фашизма год был восстановлен 8-часовой рабочий день, отменены обязательные сверхурочные работы, возобновлены очередные и дополнительные отпуска. Специальнычие, истосковавшиеся по мирному труду. И каждому было ясно: чем больше дадим продукции, тем лучше будем жить. Идем, бывало, домой и спорим о новых станках. Соберемся в воскресенье за город — опять получается что-то вроде производственного совещания».

Движение новаторов, соревнование рационализаторов и изобретателей охватило широкие слои рабочих и приняло действительно массовый характер. Хорошо об этом рассказал инженер московского завода «Серп и молот» Л. Н. Подвойский. В 1950 году ему и еще одному специалисту предложили помочь мастеру И. И. Туртанову написать книгу об опыте столичных сталеваров. Им было что поведать читателю. Кто из металлургов не мечтал тогда прокатать 480 слитков за восемь часов? А смена Туртанова этого уже добилась. «Слиток в минуту!» — так решили назвать книгу. Заголовок был звучным и точным. Но не прошло и нескольких месяцев, как от него пришлось отказаться, он устарел: смена Константина Грачева стала прокатывать более 500 слитков за рабочий день. 12 операций совершалось менее чем за 60 секунд. А когда брошюру подготовили к печати, на заводе давали четыре слитка в три минуты. В результате книгу назвали «Чудесный сплав». Новое название символизировало союз труда и науки, содружество рабочих и инженеров, оно вполне соответствовало событиям, о которых писали новаторы.

Количество таких примеров легко увеличить. Ведь только в 1950 году в народное хозяйство было внедрено 655 тысяч изобретений, технических усовершенствований и рационализаторских предложений. Экономический эффект от их реализации был огромен. Удалось сэкономить миллиарды рублей, значительно поднять производительность труда, увеличить количество выпущенной продукции, во многом облегчить труд человека.

Сегодня мы привыкли к тому, что мимо нас проносятся грузовики с контейнерами кирпича, с прицепами, которые предназначены для перевозки стеновых материалов. А в 1946—1947 годах появление таких машин вызывало большой интерес. На стоянках их окружали не только любознательные мальчишки, но и пожилые люди. Московскому мастеру кирпичной кладки Ф. И. Мальцеву пришлось немало потрудиться, прежде чем его предложение было официально принято. Ежедневно на его глазах почти пятая часть кирпича билась при перевозке. Рабочие тратили множество сил на погрузку и разгрузку строительных материалов. Автомобили простаивали. Могла ли мириться с таким положением вещей мысль новатора? Поиски увенчались успехом. И тогда бой кирпича сократился с 18 до 1—2 процентов, трудоемкость транспортных работ (включая погрузку и разгрузку) уменьшилась в полтора раза, а количество необходимых грузовиков — на одну треть.

Самоотверженный труд рабочих и служащих позволил ускорить темпы восстановления народного хозяйства. Даже непредвиденные обстоятельства не остановили этот мощный процесс.

В 1946 году на страну обрушилась сильнейшая засуха, какой не бывало полвека. Она охватила десятки областей Российской Федерации, территорию пяти союзных и пяти автономных республик. Тысячи колхозов и совхозов Украины, Крыма, Молдавии, Поволжья и других районов не только не могли сдавать государству хлеб, но и сами нуждались в поддержке. И хотя пострадала главная житница страны (вопрос об освоении целинных и залежных земель тогда еще даже не стоял), никто не сомневался, что помощь придет. И она действительно пришла. Мелькнувшие было в западной печати слова «катастрофа», «крах», «кризис» быстро исчезли. В 1946 году не пришлось, как четверть века назад, создавать «Помгол». Не понадобились и усилия иностранных организаций. Сотни тысяч тонн зерна и продовольствия получили пострадавшие районы. Правда, с отменой карточной системы пришлось повременить, но главное было достигнуто: сомкнув свои ряды, советский народ одержал важную победу над стихией.

Осенью 1948 года случилась другая беда. Сильное землетрясение постигло район Ашхабада и его окрестностей. Большинство зданий, построенных в дореволюционное время без учета местных особенностей, превратилось в руины. Население ряда кварталов и прилегающих к ним селений осталось без крова. Но уже на следующее утро в туркменскую столицу прилетели первые самолеты с медицинскими отрядами из Москвы, Ташкента, Баку и других городов. Подошли воинские подразделения, в первую очередь саперные части. В кратчайший срок пострадавшие были обеспечены временным жильем. Возобновились занятия в школах и вузах, открылись театры.

Вся страна пришла на помощь. На почтовых отделениях появились объявления: «Прием посылок для Ашхабада вне очереди». Пионеры и комсомольцы посылали своим туркменским ровесникам учебники и тетради. Машиностроители Ленинграда взяли на себя обязательство досрочно выполнить заказы для предприятий Ашхабада. Буржуазные журналисты, поспешившие к месту землетрясения в поисках сенсаций, получили еще одну возможность убедиться в том, что означает в СССР дружба народов.

Все это воодушевляло советских людей на героический труд, поднимало их настроение, вселяло в них уверенность и оптимизм. Еще теснее сплотились они вокруг 6-миллионной партии коммунистов, и каждый их шаг вперед был проявлением любви к своей Родине и веры в торжество марксизма-ленинизма. Об этом свидетельствовали и выборы в Верховный Совет СССР и союзных республик, и дружная подписка трудящихся на займы, и единодушное одобрение внешней политики государства, и тысячи других больших и малых дел, свершаемых повседневно в ходе восстановления и развития народного хозяйства.

В конце 1947 года по почину ленинградцев началось движение под лозунгом «Пятилетку — в четыре года!». Именно в тот период на заводах и стройках, в шахтах зародились многочисленные почины, направленные на мобилизацию внутренних ресурсов предприятий, на их рентабельную работу, на увеличение сверхплановых накоплений, на дополнительную экономию средств. Тысячи рабочих брали на себя личные обязательства регулярно перевыполнять план. Новым шагом вперед был переход к коллективным формам стахановского труда, к стахановской работе целых цехов и участков. Этому способствовало внедрение новой техники, в частности поточных линий, автоматического и полуавтоматического оборудования.

В результате трудорого героизма масс довоенный уровень производства в промышленности был превзойден уже в 1948 году. Примерно 2,5 года понадобилось советскому народу для того, чтобы достичь показателей 1940 года. Как тут не вспомнить пророчества буржуазных политиков, уверявших, что восстановительный период в СССР займет десятилетия, что его успех вообще невозможен без американских займов. Господа империалисты снова просчитались. Характерно не только это. Промышленность Западной Европы в 1948 году еще не достигла довоенных размеров. В Англии, например, еще в 1950 году сохранялись продовольственные карточки. А ведь она пострадала куда меньше нашей страны, да и к тому же получала солидные капиталы из заокеанских банков.

Вспомним и другое. Дважды наша страна вынуждена была силой обстоятельств заниматься восстановлением разрушенного хозяйства: после гражданской войны и интервенции, которым предшествовала мировая бойня 1914—1918 годов, и после разгрома фашизма. Второй раз мы это сделали, можно сказать, в два раза быстрее. Иной была и материально-техническая база восстановления, иным был и рабочий класс. В 20-е годы Советский Союз не имел той первоклассной индустрии, которой восток страны обладал двумя десятилетиями позже. В 1945 году только Урал и Западная Сибирь давали стране 55,7 миллиона тонн угля, то есть почти в 2 раза больше, чем вся Россия в 1913 году, 8,9 миллиона тонн стали (212 процентов к 1913 году), 8,5 тысячи металлорежущих станков, что составляло 447 процентов к дореволюционному уровню всей царской империи.

За годы Великой Отечественной войны рабочий класс СССР, несмотря на тяжелые потери, еще более закалился и возмужал, приобрел новый опыт, а в начале 20-х годов ему пришлось пережить безработицу, распыление и даже некоторое деклассирование.

Помните, с какими сложностями возвращались к жизни в начале 20-х годов завод «Серп и молот», шахты Донбасса, как медленно строились Шатурская и Волховская электростанции? То было время, когда появлялись не только первые советские тракторы, автомобили, тепловозы, но и первые, как их тогда называли, красные директора. Им не хватало знаний, навыков, времени для учебы, специалистов среди них было очень мало.

Совсем иначе проходил восстановительный процесс после Великой Отечественной войны. Другими, конечно, стали и трудности, но к тому времени советская индустрия располагала достаточными возможностями для их быстрого преодоления. Судите сами, уже в первую послевоенную пятилетку Советский Союз ввел в строй производственные мощности, которые по сравнению с 1918—1928 годами (заметьте, мы сравниваем одно пятилетие с целым десятилетием) давали почти в 30 раз больше чугуна, примерно в 22—23 раза больше стали, в 12 раз больше электроэнергии. А некоторые показатели, например производство тракторов, автомобилей, электровозов, комбайнов, сравнивать, по существу, не с чем.

Успехи, одержанные советским народом в 1948 году, исключительно ярко продемонстрировали всему миру поистине неисчерпаемые возможности социалистического строя, его жизненность и созидательную силу.

Последующие годы послевоенной пятилетки ознаменовались возросшими масштабами нового строительства.

сть такая книга — «Экономическая жизнь СССР». Это хроника важнейших событий и фактов. Она наглядно показывает, как изо дня в день претворялась генеральная линия партии в борьбе за победу социализма и построение коммунистического общества. В разделе 1945—1947 годов чаще всего встречается слово «восстановлен»: восстановлены такие-то шахты и электростанции, гиганты черной металлургии «Запорожсталь» и «Азов-сталь», тракторные и паровозостроительные заводы...

На страницах, относящихся к 1948—1950 годам, преобладает слово «построен». Построены новые гидроэлектростанции на Урале и в Сибири, мощные исследовательские центры в Москве и Ленинграде, комбинат по добыче олова в Хабаровском крае, автосборочные заводы в Одессе и Львове, открыты новые железнодорожные линии, введены в действие угольные разрезы и домостроительные комбинаты, мартеновские печи и химические предприятия, текстильные фабрики, новые линии газопроводов и т. д.

Как и прежде, наряду с большим размахом работ вокруг ранее сложившихся индустриальных центров промышленное строительство интенсивно велось в новых районах, особенно в национальных республиках и областях. Первые гидроэлектростанции возводились на озере Севан — в Армении, росли Храмская и Сухумская ГЭС—в Грузии, Фархадская — в Узбекистане. Собственную металлургическую базу получили республики Закавказья — в Рустави вошли в строй первые агрегаты металлургического завода. Завершилось строительство первенца узбекской металлургии в Беговате. В азербайджанском городе Сумгаите начал работать большой трубопрокатный завод и развернулось сооружение комплекса нефтехимических предприятий.

Между Волгой и Уралом с каждым днем разрастался лес буровых вышек. Превратились в центры нефтяной промышленности прежде небольшие городки Сызрань, Бугульма, Бугуруслан. В Башкирии поднялись новые города нефти — Ишимбай и Октябрьский. «Второе Баку» коренным образом изменило географию нефтедобычи в СССР. Уже в 1950 году в восточных районах страны было получено около 44 процентов всей нефти, а в 1940 году — только 12 процентов.

Широкую известность получили в те же годы первые дальние газопроводы Саратов — Москва, Дашава — Киев, Кохтла-Ярве — Ленинград. Совместными усилиями их прокладывали русские и украинцы, эстонцы и латыши, представители всех национальностей Советского Союза. Каждая из этих строек, подобно тысячам других, цементировала экономическую основу дружбы народов СССР, укрепляла их морально-политическое единство.

Наиболее высокими темпами развивалась экономика в западных районах Украины, Белоруссии и Молдавии, в республиках Прибалтики, которые в 1940 году вошли в состав СССР. До воссоединения здесь преобладало мелкое кустарное производство. Тысячи людей не могли найти работы. Даже в Прибалтике, где до первой мировой войны индустриальный уровень был выше, че\1 во многих других частях России, за время господства буржуазнофашистских режимов промышленность деградировала и уровень индустриального развития заметно упал.

Сразу же после изгнания оккупантов в молодых советских республиках и областях развернулась социалистическая реконструкция, началось создание новых отраслей промышленности, прерванное Великой Отечественной войной. Как дурной сон, вспоминают жители этих районов старое время.

С помощью братских республик воссоединившиеся с Родиной народы в невиданно короткий срок преодолели нищету и аграрную отсталость. Вполне понятно, что это потребовало больших усилий и дополнительных средств. Как ни сложна была первая послевоенная пятилетка, только на ускоренный подъем народного хозяйства республик Прибалтики было выделено капиталовложений значительно больше, чем в 1918—1932 годах на развитие экономики всей Средней Азии и Казахстана. В промышленность Эстонской ССР, например, за одно пятилетие было вложено средств больше, чем в промышленность Армении за весь довоенный период. Крупным индустриальным центром становился украинский город Львов. Преображалась и экономика Западной Молдавии.

Так, ликвидируя последствия послевоенной разрухи, Советская власть заботилась о выравнивании во всех районах страны единого хозяйственного фронта.

За годы четвертой пятилетки было восстановлено и вновь построено свыше 6 тысяч промышленных предприятий. Это значит, что в среднем каждый день в строй вступало более трех крупных объектов. Валовая продукция промышленности в 1950 году значительно превысила довоенный уровень и превзошла рубежи, намеченные по плану. Особо важное значение имел приток новой техники. В 1950 году было выпущено 344 угольных комбайна (против 22 в 1940 году). Почти в 11 раз увеличилось производство турбобуров, в 15 раз — гидравлических турбин, в 25 раз — магистральных тепловозов и более чем в 11 раз возросло производство электровозов. На смену довоенным «газикам» и «полуторкам» пришли более современные автомобили «победа», «москвич», многотонные грузовики-самосвалы и первые автоприцепы.

Более чем на 3 миллиона увеличилось количество рабочих и служащих, занятых в промышленности. Состав рабочего класса заметно изменился. Сократился удельный вес труда женщин и подростков. Все реже и реже можно было их увидеть на шахтах и рудниках, за рулем грузовика и в паровозной будке. В широких масштабах развернулись обучение и переподготовка кадров. Началось быстрое увеличение числа рабочих новых профессий — наладчиков и бурильщиков, мотористов и экскаваторщиков, машинистов электровозов и электросекций.

Все это, вместе взятое, способствовало тому, что производительность труда в промышленности заметно возросла, что во многом помогло восполнить острую нехватку рабочих рук во всех районах страны.

Достижения первой послевоенной пятилетки свидетельствовали о возросших возможностях советской экономики. С другой стороны, обнаружились серьезные трудности и просчеты. Несмотря на громадные масштабы строительных работ, на которые государство систематически выделяло все возрастающие средства, пуск многих заводов, шахт, электростанций затягивался, не поспевал за нуждами промышленности.

Новейшие механизмы использовались недостаточно, ибо сама организация работ не всегда находилась на должном уровне. Снабжение не-было бесперебойным, неритмично поступало оборудование; опыт передовиков распространялся слабо. И получалось так, что рекорды одних уживались с невыполнением заданий другими. К тому же отсутствие нормальных жилищно-бытовых условий порождало текучесть рабочей силы, срывало выполнение планов, вело к удорожанию работ.

Нехватка энергетических мощностей, несомненно, сказывалась на техническом прогрессе, сдерживала рост производительности труда. План электрификации железных дорог оказался невыполненным. Явно медленно осуществлялась и электрификация колхозного производства: в среднем из каждых четырех колхозов три оставались неэлектрифицированными.

Все эти недостатки были тесно связаны с недочетами в работе промышленности. Особенно мешало медленное внедрение в производство лучших образцов отечественной и зарубежной техники.

В 1947 году на заседании коллегии Министерства химической промышленности академик Н. Н. Семенов в подтверждение новейших достижений научной мысли попросил принести в зал автомобильное крыло. Не успели его рассмотреть, как один из вошедших ударил по нему большим молотом. И что же? Оно не треснуло, не вмялось, только вывернулось наизнанку. Ударили еще раз. Крыло вернулось в прежнее состояние. Присутствовавшие с изумлением осмотрели его. Ни один придирчивый глаз не обнаружил ни одной царапины.

Потом об изделиях из пластмасс не раз писали в газетах и журналах. Журналисты да и сами химики не скупились на похвалу: полимеры не боятся коррозии, высоких и низких температур, стоят дешево, тверже стали... Но в промышленность их внедряли крайне медленно и в явно небольших размерах. Знаменитое автомобильное крыло оставалось музейной редкостью.

Недопустимо медленно велись опыты по получению новых видов синтетического каучука. Получилось так, что наша страна, выступившая пионером промышленного освоения СК, по масштабам его производства и качеству продукции стала уступать зарубежному миру.

Случалось, что наряду с разоблачением действительного низкопоклонства перед иностранщиной проявлялось высокомерие по отношению к лучшим образцам зарубежной техники. На рубеже 40—50-х годов не поощрялось, например, изучение кибернетики. Генетическая теория наследственности называлась лженаукой, реакционным учением.

Не придавалось серьезного значения внедрению математических методов в экономическую науку. Работы советских исследователей в этой области, успешно начатые еще в довоенный период, долгое время не имели поддержки. Планирование сплошь и рядом велось по старинке, без должных обоснований, без учета постоянно меняющихся показателей сложнейшего процесса развития народного хозяйства. Следует добавить, что план четвертой и пятой пятилеток широкому обсуждению не подвергался.

В конечном итоге государственные задания на 1946—1950 годы по ряду отраслей остались нереализованными (по выпуску автомашин, тепловых турбин, ткацких станков, обуви, вагонов и ряда других товаров). Существенный разрыв обнаружился между планом капиталовложений и вводом мощностей по производству стали, чугуна, электроэнергии.

Все это тормозило ускоренное развитие советской экономики, вело к образованию диспропорций, преодоление которых требовало перенапряжения сил. Назревала необходимость критического пересмотра самого стиля работы общесоюзных и республиканских министерств, ведомств и организаций, занимавшихся планированием и руководством народного хозяйства. Чувствовалось, что узкоотраслевая система управления сдерживает технический прогресс. Отдельные попытки объединения, а потом разукрупнения министерств нужного эффекта не давали. В интересах дальнейшего подъема промышленности, а следовательно, и всего народного хозяйства требовалась существенная перестройка.