Еще более сложным путем шло восстановление и развитие разрушенного войной сельского хозяйства. Поистине это был тернистый путь. В 1945 году, когда известная трактористка Прасковья Никитична Ангелина вернулась после эвакуации на Украину, в Старо-Бешевскую МТС, люди пахали на коровах. Поля были изрыты траншеями и окопами. Такую же картину, вернувшись из армии, увидел и М. А. Посмитный на Одесщине. Возле деревни стояли обгоревшие танки с черными крестами. А в Мышковичах Могилевской области, куда приехал на работу председателем колхоза Герой Советского Союза К- П. Орловский, не было ни одной лошади, ни коровы, ни плуга, ни семян.

Тяжелый урон понесло сельское хозяйство в 1941 —1945 годах. Особенно пострадали районы, подвергшиеся оккупации, а ведь на их территории до войны производилась половина сельскохозяйственной продукции страны. Фашисты разграбили 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станций. Резко уменьшилось поголовье скота.

Промышленность, только начавшая переход на мирные рельсы и также еще не оправившаяся от войны, не могла в короткий срок обеспечить деревню нужным количеством техники, удобрений, ядохимикатов. В 1945 году, например, было выпущено всего 300 зерновых комбайнов против 43,9 тысячи в 1937 году; 7,7 тысячи тракторов (в 1936 году — почти 113 тысяч). Совсем не выпускались машины для уборки свеклы, картофеля, кукурузы, льна, хлопка. Почти вдвое-втрое сократилось производство автомобилей и минеральных удобрений.

Перед председателями колхозов, местными партийными организациями встал сложный вопрос: с чего начинать? Коммунисты, опытные руководители, такие, как Ангелина, Посмитный, Орловский, в первую очередь поговорили с людьми. Они не скрывали трудностей, разъясняли задачи, намечали перспективы. Колхозники видели, как Паша Ангелина, не зная устали, учит молодежь водить тракторы, обрабатывать почву, как, не разгибая спины, вместе с женой, с сыновьями трудится на полях Макар Посмитный. Людей заражала энергия Орловского, получившего на фронте тяжелое увечье, но не пожелавшего спокойно жить в Москве на пенсии. Таким организаторам люди верили, за ними шли. И результаты сказались.

В 1946 году колхозы, землю которых обработали механизаторы из Старо-Бешевекой МТС, сдали государству пшеницы в полтора раза больше, чем в 1940 году, да и трудодни оказались весомыми.

П. Н. Ангелину вызвали в Министерство сельского хозяйства. «Что вам позволило в такой тяжелый год собрать по 20 центнеров зерна с гектара?» — спросили ее на коллегии. И она рассказала, как, соревнуясь с А. В. Гиталовым, трактористы проводили глубокую вспашку, с помощью различных приспособлений старались удержать в почве влагу, как заботливо относились к машинам.

Не отстала и артель Посмитного. Здесь тоже работали с исключительным упорством, умело использовали агротехнику, на трудодень смогли выдать по килограмму зерна и по 3 рубля 30 копеек. Основные средства вложили в капитальное строительство, и уже на следующий год выдачу на трудодень увеличили примерно в 4 раза.

Однако так было далеко не всюду. Сложившаяся в те годы неправильная практика руководства сельским хозяйством тормозила развитие колхозного строя. Местные возможности и особенности не всегда учитывались в планах, которые составлялись и присылались сверху. Нарушался сам принцип материальной заинтересованности. Решения, принятые ЦК партии по этому вопросу в 1946—1947 годах, в определенной мере способствовали устранению недостатков. Колхозам было возвращено большое количество земель и скота, незаконно попавших в пользование некоторых учреждений и отдельных лиц. Удалось сократить управленческий аппарат в артелях. Заметно увеличился приток сельскохозяйственной техники в деревню. Только в 1950 году город направил в деревню машин больше, чем за любой предвоенный год. На полях появились тракторы новых видов, комбайны, убирающие свеклу и картофель, хлопок и лен. Это оживило межколхозное соревнование; наибольших успехов в нем добились механизаторы.

Константин Александрович Борин демобилизовался в апреле 1946 года в звании капитана. Той же весной вернулся на учебу в Тимирязевскую академию, а летом, как и в предвоенные годы, поехал на родную Кубань работать комбайнером. Его уже ждали. Вместе с товарищами отыскал он в бурьяне остов той машины, которую сам же поджег в 1942 году, чтобы она не досталась противнику. Комбайн ремонтировали днем и ночью; запасных частей не было, вместо них ставили детали с трофейных танков и автомобилей. На удивление всем машина пошла. Напрасно Борин боялся, что его руки отвыкли управлять штурвалом.

Каждое лето приезжал он на Кубань, и всегда был одним из первых. В 1948 году ростовчане прислали ему в подарок новую технику. Одновременно используя два комбайна, в совершенстве овладев ими, он так организовал работу своей бригады, что обычная норма перевыполнялась в 3—4 раза. В разгар уборки было решено отправить в Ленинград эшелон сверхплановой пшеницы, собранной в Штейнгартовском районе. Состав вели лучшие машинисты, поезд шел со скоростью пассажирского по «зеленой улице». Ленинградцы торжественно встретили кубанский подарок. По сей день хранит знатный комбайнер часы с надписью: «Борину К. А. от исполкома Ленгорсовета депутатов трудящихся. Август 1948 года». А в Ленинграде осталось письмо кубанских передовиков. Есть там такие строчки: «Мы обещаем вам, труженики города-героя, что не пожалеем своих сил и труда для выполнения послевоенной пятилетки в четыре года...»

Тысячи работников сельского хозяйства могли бы подписаться под таким письмом. Самоотверженно трудились Д. М. Гармаш и М. Е. Озерный, Е. Щербич и И. П. Шацкий. Краснодарцы начали соревнование за звание тракторных бригад отличного качества. Передовые комбайнеры стали работать по часовому графику.

Серьезных успехов добились в это время трудящиеся Прибалтийских республик, западных областей Украины, Белоруссии и Молдавской ССР. Война прервала их переход на рельсы социалистической экономики. Но уже к концу первой послевоенной пятилетки колхозное строительство развернулось в новых советских республиках и областях во всю ширь. Советское государство направило в эти районы самую современную технику; трудящимся были предоставлены денежные кредиты, семена, стройматериалы; к ним на помощь приехали опытные организаторы и агрономы, зоотехники и механизаторы. Такая поддержка была тем более необходима, что местные националисты и кулаки, бывшие полицейские и чиновники отчаянно сопротивлялись. Подогреваемые вражеской агентурой, они не ограничивались антисоветской пропагандой и запугиванием людей. В ход шли кастеты и ножи, пули и яд, поджоги и диверсии. Нередко на хуторах и в деревнях находили убитых активистов, партийных и комсомольских работников. В октябре 1949 года во Львове был убит националистами украинский писатель коммунист Ярослав Галан.

Но разве могло это остановить победную поступь новой жизни! Разве можно было сравнить отсталое хуторское хозяйство единоличника с крупным коллективным хозяйством. Сама культура социалистического земледелия, весь уклад колхозной жизни, опыт соседних (восточных) районов оказались сильнее не только классовых врагов, но и вековых пережитков. В 1949—1950 годах колхозный строй восторжествовал и в Прибалтике, и в западных областях Украины, Белоруссии, Молдавии. Это была одна из ярких побед нашего народа, одержанная в трудные годы послевоенной пятилетки, когда каждый трактор и комбайн, каждый килограмм зерна и хлопка ценились особенно высоко.

Всего в 1950 году в стране насчитывалось 254 тысячи колхозов. Они располагали более богатой и совершенной техникой, чем в предвоенный период. Посевы зерновых и технических культур, общий размер обработанных земель удалось увеличить. И все же урожайность и валовой сбор хлебов не достигли уровня 1940 года, поголовье скота временами сокращалось. Современная техника в деревне использовалась явно недостаточно и не всегда продуктивно.

Конечно, замена устаревших колесных тракторов с керосиновыми двигателями дизельными машинами на гусеницах была большим шагом вперед. Но мощность тракторного парка росла намного быстрее, чем возможности ее применения. Не хватало, например, прицепных машин, тракторных плугов, сеялок, борон и т. п. В результате затягивались сроки сева, обработки пахотных земель. Широкое внедрение мощных тракторов было нецелесообразно в северо-западных и других областях, где земельные массивы небольшие и сильно пересеченные.

Средняя выработка на один трактор росла очень медленно. Лишь треть трактористов выполняла сменные нормы. Многие МТС грубо нарушали агротехнику, несвоевременно проводили полевые работы. Остро сказывались последствия военной разрухи, нехватка людей, существовавшая система оплаты работников МТС. Немало было и других помех.

Однако крупные ошибки в организации колхозного производства, в руководстве сельским хозяйством в ту пору, к сожалению, до конца не были вскрыты. Творческая инициатива масс во многом оказывалась скованной. Между тем промышленность быстро росла, увеличивалось население городов, снижались цены на товары массового потребления. С конца 1947 года была отменена карточная система. Благосостояние трудящихся поднималось, но именно сельское хозяйство, его отставание тормозило дальнейший подъем народного потребления. Временами создавалось затруднительное положение со снабжением населения мясом, молоком, овощами, фруктами.

Разумеется, и тогда местные партийные организации, люди, тесно связанные с сельским хозяйством, передовые руководители неустанно боролись за ликвидацию ошибок, за внедрение современной агротехники, за сочетание принципов материальной и моральной заинтересованности.

В Шадринском районе Курганской области старейший полевод Т. С. Мальцев на практике показал ошибочность многих положений учения Вильямса о севооборотах. Мальцева резко критиковали, но он настаивал на своем. Одно время казалось, что его выводы получат общее признание.

Весной 1948 года руководители Курганской области дали указание всем колхозам повсеместно закончить посев пшеницы к 20 мая. Учитывая погоду и сорт семян, Т. С. Мальцев наметил для своей артели другую дату — 25 мая. Против него резко выступила областная газета. Ругали не только полевода, но и работников райисполкома, МТС. Их обвиняли в том, что они-де, прикрываясь болтовней о какой-то особой агротехнике, подводят всю область. Человек, не знакомый с существом дела, мог даже поверить этому, ведь колхоз имел четыре трактора, 100 голов рабочего скота, 400 трудоспособных колхозников, а к 8 мая еще почти ничего не засеял. «Пора районным организациям,— требовала газета,— покончить с невмешательством в дела колхоза и навести в нем порядок». «Порядок» был наведен. В три дня удалось закончить сев, так как подготовка к нему велась уже давно, и люди, и техника были наготове. Но на пары Т. С. Мальцев не пустил никого. На закрытом партийном собрании он сказал: «Я эти 240 гектаров не дам сейчас трогать. Пусть через меня хоть трактор переезжает! Иначе мы и на семена не соберем». А 27 мая часть делянок Т. С. Мальцев засеял лично. «Это будут делянки нашей правды»,— говорил он председателю колхоза.

Расчет опытного полевода оказался точным. Ранние посевы пожухли. На «делянках правды» выросла хорошая пшеница, здесь собрали почти в 4 раза больше, чем с остальных участков. Если бы не стойкость Мальцева, колхоз действительно лишился бы семян, сорвал бы план хлебозаготовок да и сам остался бы без хлеба. Задумываясь над этим, колхозные коммунисты не могли молчать. Т. С. Мальцев послал в Москву письмо. Прибыла специальная комиссия. В январе 1949 года ЦК партии принял решение «О руководстве Шадринским райкомом ВКП(б)». Ошибки нерадивых руководителей были осуждены. Воодушевленный такой поддержкой, колхозный ученый написал в начале 1949 года статью о новых методах обработки почвы, но... ее не напечатали. «Что же, вы выступаете против Вильямса? Хотите опровергнуть его?» — спросили полевода в Министерстве сельского хозяйства.

«Вы неправы»,— ответил одному из профессоров Т. С. Мальцев. Порылся в портфеле, вынул листок и, поправив очки, зачитал известные слова И. В. Мичурина: «Мои последователи должны опережать меня, противоречить мне, даже разрушать мой труд, в то же время продолжая его. Из только такой последовательно разрушаемой работы и создается прогресс».

Факты показывают, что в ту пору многие новейшие достижения науки, ценнейший опыт передовиков распространялись явно недостаточно, не подкреплялись соответствующими мероприятиями. Не случайно бок о бок с зажиточными артелями с трудом перебивались отстающие хозяйства. Хорошо это почувствовал однажды Макар Анисимович Посмитный.

В 1950 году в Одессе проходило очередное совещание работников сельского хозяйства области. Председатель одного из лучших колхозов чувствовал себя уверенно. Но вот на трибуну вышел Герасим Посмитный, окинул всех взглядом и сказал: «Дорогие товарищи! До меня здесь выступал мой брат Макар, рассказывал, какой он передовой... Ничего не возразишь. Мы с ним соседи. Вижу, действительно, его колхоз передовой из передовых. Но посмотрите, где он сидит». Зал разом обернулся, глянул на галерку и через мгновение разразился смехом. Дело в том, что по традиции все места в партере отдавали передовым районам, самым отстающим доставался балкон. Там и оказался знаменитый Макар Посмитный среди делегатов Березовского района, чуть ли не самого слабого в области.

Стыдно было Посмитному в тот день за свой район, стыдно и за себя. Брат сказал правду. Хозяйство Посмитного по-настоящему соседям не помогало. Коммунисты из колхоза имени С. М. Буденного правильно восприняли критику. Укрепили дружеские связи с другими артелями, вызвали их на соревнование, чаще стали делиться опытом. Постепенно созрела и другая мысль: а не объединиться ли им с отстающей артелью? Будет большое мощное хозяйство, увеличатся и возможности.

К такому же выводу приходили партийные организации и в других районах. В стране имелось много почти что карликовых колхозов, состоявших из 10—30 дворов. Им трудно было использовать технику, посевные площади у них были малы, расходы на управленческий аппарат — велики. Высокой продуктивности от таких хозяйств ждать не приходилось. ЦК партии изучил этот вопрос и одобрил инициативу, шедшую снизу. (В течение 1950— 1953 годов укрупнение привело к сокращению общего числа колхозов до 93 тысяч.) Объединение мелких артелей позволило улучшить использование сельскохозяйственных машин, широкое поле деятельности открывалось и перед специалистами, направленными на работу из города в деревню.

Однако, несмотря на принимавшиеся решения, положение в сельском хозяйстве оставалось по-прежнему тяжелым; новые плановые наметки не были подкреплены необходимыми экономическими и организационными мероприятиями. Трехлетний план развития животноводства, составленный в 1949 году, не выполнялся; надои молока стали еще меньше.

Если мы посмотрим, как выполнялся четвертый пятилетний план в промышленности и в сельском хозяйстве, то увидим, что в тяжелой индустрии почти все намеченные показатели были превзойдены, а по выпуску предметов потребления, производству зерновых, поголовью скота они сплошь и рядом не были достигнуты. Отставание в деревне накладывало отпечаток на работу легкой и пищевой промышленности, сдерживало подъем благосостояния как в городе, так и на селе. Иначе говоря, огромные возможности, заложенные в колхозном строе, использовались явно недостаточно, а порой и просто неумело. На повестку дня настоятельно встал вопрос о принятии действительно решительных и эффективных мер для организации крутого подъема сельского хозяйства.