«СССР — единственная крупная индустриальная держава в мире, которая в состоянии обеспечить себя энергией и которая, вероятно, удержит эти позиции в обозримом будущем». Это признание объединенной экономической комиссии конгресса Соединенных Штатов. Что верно, то верно. Советский Союз, занимающий ведущее место в мире по добыче угля, нефти, располагающий громадными запасами минерального сырья, топлива, продемонстрировал устойчивое динамичное развитие народного хозяйства. Сказались результаты политики КПСС, Советского правительства, которая в условиях социализма обеспечила быстрое освоение восточных районов (богатых нефтью, газом, углем), прогрессивное изменение в топливном балансе страны.

XXV съезд партии, отметив эти достижения, сформулировал задачи, которые знаменуют наступление нового этапа в развитии топливно-энергетического комплекса. Теперь особое значение приобретал вопрос о наиболее рациональном использовании этих ресурсов. Это задача громадной важности. Достаточно сказать, что на превращение энергии в нужные для потребления формы, на разведку и добычу для этого природных энергоресурсов в конце 70-х годов расходовалась половина всего государственного бюджета СССР. В СССР только на электростанциях сжигается в год 300 миллионов тонн угля, 100 миллионов тонн нефтепродуктов, 100 миллиардов кубометров газа. А ведь еще знаменитый ученый Д. И. Менделеев остроумно заметил: «Нефть — не топливо. Топить можно и ассигнациями». Ныне общие достижения народного хозяйства, науки и техники позволяют вплотную подойти к широкому использованию нефти и газа как сырья для химической и других отраслей индустрии. Десятая пятилетка и есть тот рубеж, с которого закладываются основы для дальнейшего роста энергетического потенциала преимущественно за счет атомного топлива, гидроэнергии и дешевых

Первая атомная электростанция была опытно-промышленной установкой в 5 тысяч киловатт. С тех пор прошла треть века. Атомная энергетика оправдала самые смелые прогнозы, высказанные в то время. Именно на этот участок развития топливно-энергетического комплекса возлагают все большие надежды ученые, специалисты, хозяйственники. В самом деле, как долго человечество сможет пользоваться запасами угля, нефти, газа? Этот вопрос вызывает серьезные споры. Особенно тревожны предсказания относительно последних двух видов топлива. По словам одних специалистов, их хватит на 20—30 лет. Другие точки зрения более оптимистичны. Однако не подлежит сомнению, что запасы не безграничны. Но выход здесь есть. Он связан с мирной энергией атома.

К середине 70-х годов прогресс в области машиностроения, опыт эксплуатации реакторов различных типов позволил перейти к широкому строительству атомных электростанций. На старт десятой пятилетки СССР вышел, располагая рядом крупных электростанций. Приступая к первым реакторам, их создатели были уверены, что наступит время, когда атомные электростанции смогут конкурировать с любой энергетической установкой. Сейчас уже по всем показателям они стали выгоднее тепловых станций: себестоимость энергии ниже, АЭС не засоряют атмосферу золой и другими продуктами сгорания.

Весьма важен и такой аспект проблемы, как обеспечение полной безопасности обслуживающего персонала и населения близлежащих районов. Воздействие атомных станций на окружающую среду ученые изучают уже не менее трети века. Они убедились, что АЭС не губят природу, хорошо уживаются в соседстве с крупными промышленными центрами. Местные жители не стремятся обходить их стороной. Достаточно сказать, что в дни отдыха около Белоярской станции собираются тысячи уральцев на ловлю рыбы (а вот рядом со многими предприятиями современной химии, металлургии, энергетики, целлюлозно-бумажной промышленности водоемы часто пустуют, рыба там не выживает).

Это, конечно, не значит, что все вопросы эксплуатации атомных станций теперь решаются автоматически или весьма просто. В 1979 году произошла авария на американской атомной электростанции в Пенсильвании. Случившееся вызвало не только острые дебаты, но и резкие выступления противников атомной энергетики как в США, так и во многих других странах. Но если часть протестующих была искренне обеспокоена проблемами экологии эпохи НТР, то тон задавали все же другие: это были конкурирующие фирмы, прибыли которых зависели непосредственно от добычи и применения угля, газа, нефти и т. д.

Разумеется, подобная конкуренция в Советском Союзе невозможна. Что же касается охраны окружающей среды, безопасности людей, то эта проблема всегда будет актуальной, ибо, вооружая человека поистине фантастической мощью, НТР требует глобальной ответственности за ее использование. А ведь масштабы применения новейших достижений науки и техники с каждым годом растут.

Одно из подтверждений тому — географическая карта, показывающая, каким широким фронтом ведет свое наступление атомная энергетика. В годы десятой пятилетки были пущены два блока Армянской АЭС, сооружаемой в отличие от других в сейсмическом районе, завершено строительство Билибинской станции на севере, введен в строй первый блок Курской АЭС, которая станет энергетической основой Оскольского электрометаллургического комбината. За ними последовали первенец украинской атомной энергетики — Чернобыльская АЭС ’, третий блок атомного гиганта около Ленинграда. Наращивались мощности Нововоронежской АЭС. Строились станции в Прибалтике, Смоленской, Калининской областях... Итак, мы видим, что атомные станции сооружались главным образом в европейской части страны, в районах, удаленных от источников угля, нефти и газа.

Для эпохи НТР показательно и то, с какой быстротой совершенствовались эти станции, основные принципы их работы, позволяющие более эффективно использовать ядерное топливо. Прирост мощности на атомных электростанциях составлял примерно 35 процентов в год. В 1979 году атомные станции дали более 50 миллиардов киловатт-часов электроэнергии, что превышает общее производство электроэнергии накануне Великой Отечественной войны. Если не было бы этого вклада, потребовались бы усилия множества людей для добычи дорогостоящих видов топлива и его транспортировки.

Ускоренными темпами росла атомная энергетика и в первой половине 80-х годов. И хотя не все намеченное планом одиннадцатой пятилетки удалось реализовать, выработка электроэнергии на АЭС более чем удвоилась. К началу одиннадцатой пятилетки уже можно было говорить о создании в стране новой современной отрасли промышленности — атомного машиностроения. Процесс превращения науки в непосредственную производительную силу находил в этой отрасли действительно яркое воплощение. Выпуск оборудования для атомных электростанций был поставлен на индустриальный поток. Серийное производство энергоблоков мощностью в 1 миллион киловатт развернулось на Ижорском заводе. В оснащении ряда АЭС принимали участие ленинградское объединение «Электросила», Калужский турбинный завод, предприятия Украины и т. д. В строй действующих вступил Атоммаш — крупнейший центр по производству реакторов. Само министерство (Минэнергомаш), в которое составной частью вошла новая

 отрасль, тоже сформировалось совсем недавно. В 1985 году оно отмечало свое десятилетие. За этот короткий период мощности по выпуску оборудования для атомных электростанций выросли в 7,8 раза. По таким показателям, как единичная мощность, экономичность, удельная металлоемкость, эта техника занимала передовые позиции в мире.

Символом достигнутых успехов стала пущенная на полную мощность в 1981 году Ленинградская АЭС. Сооружалась она 13 лет. Непосвященному человеку такой срок может показаться очень долгим. Но средние цифры не всегда самые показательные. Первый блок станции, возводившейся на берегу Финского залива, потребовал 7 лет напряженных работ. Второй возводили 4 года и 10 месяцев. Третий вступил в строй за 4 года. А на строительстве последнего был установлен всесоюзный рекорд скорости создания подобных энергоблоков. Он сооружался втрое быстрее первого. Не нужно забывать, что речь идет не просто о сооружении фундамента, возведении стен, установке оборудования и т. п.

Возведение каждого блока было делом первопроходческим, связанным с реализацией все новых и новых научно-технических разработок, оригинальных инженерных решений. Рядом со станцией вырос новый современный город Сосновый Бор. Он стал детищем НТР не только по времени рождения. Его населяют люди, профессии и специальности которых, сами условия труда, а во многом и быта, тоже порождены эпохой научно-технической революции. Повседневный опыт эксплуатации флагмана советской атомной энергетики, которому было присвоено имя В. И. Ленина, в равной мере был важен и для теории, и для практики последующего развития отрасли. Четыре «миллионника», установленные под Ленинградом, давали электроэнергии больше, чем Красноярская ГЭС, мощность которой в полтора раза выше.

Исследования показали, что в реакторах типа Ленинградской АЭС можно существенно увеличить отбор тепла. И конструкторы в содружестве с учеными создали на базе прежнего новый реактор в 1,5 миллиона киловатт — самый мощный атомный реактор на планете середины 80-х годов. Повышение мощности (сразу наполовину!) удалось достигнуть при сохранении размеров прежнего реактора «миллионника». Атомный киловатт становится все дешевле.

Впервые такой энергоблок вступил в строй на Игналинской АЭС, сооружение которой началось на берегу озера Друкшай, рядом с приземистым зданием маленькой электростанции, построенной еще в начале 50-х годов. Сооружалась она в те трудные годы главным образом усилиями колхозов трех республик — Литвы, Белоруссии и Латвии, на стыке границ которых и появилась электростанция, правомерно названная «Дружба народов». Тремя десятилетиями позднее в ходе сооружения Игналинской АЭС здесь же вырос город энергетиков Снечкус. Теперь уже свыше 500 крупных предприятий страны приняли участие в сооружении гиганта атомной энергетики в Литве. В 1983 году первый блок начал выработку электричества.

Мы привыкли к большим цифрам. В самом деле, что такое полтора миллиона киловатт? Для сравнения напомним: это общая мощность всех 30 электростанций, которые намечалось построить по плану ГОЭЛРО не меньше чем за 10 лет. В 1983 году, повторяем, такую мощность имел один реактор Игналинской АЭС (всего запланировано четыре).

Ввод в строй уникального энергоблока дал богатую пищу для размышлений. Одни вспоминали VIII съезд Советов, карту электрификации России, которая зажглась тогда на сцене Большого театра. Другие рассказывали о тех временах, когда строилась станция «Дружба народов».

Память невольно обращалась к легендарному прошлому и у тех, кто в 1984 году в Запорожье пускал первый блок возводившейся здесь АЭС. Да и не могло быть иначе, если рядом Днепрогэс, живой символ нашей индустриализации, эстафету которой продолжают творцы НТР. И подобно тому, как в литовском городе Снечкусе помнят и чтут традиции первых послевоенных строек, труженики Запорожья продолжают дела старших поколений, заложивших основы электрификации всей страны.

Днепрогэс надолго остался эталоном сооружения электростанций. Опытно-показательной задумана и Запорожская АЭС. Она запланирована головной в серии, которая включает в себя Балаковскую, Ростовскую, Хмельницкую, Ровенскую атомные станции, возводимые по унифицированному проекту. На стройплощадке в Запорожье впервые отрабатывается поточный метод сооружения станции, позволяющий сократить трудоемкость, сроки монтажа.

В дни пуска и освоения первых блоков Игналинской и Запорожской АЭС заканчивалось первое тридцатилетие существования атомной энергетики. В мире в это время действовало более 320 атомных станций, построенных в 26 странах. Вопрос о том, строить или не строить АЭС, решила сама жизнь. Теперь уже мало кто помнит о тех сомнениях, которые вызывала сама мысль использовать атомную энергию в созидательных целях. Зато в летописи человечества 1954 год—время пуска первой в мире Обнинской АЭС — значится как исходный рубеж хозяйственного применения мирного атома, а наша страна — как пионер постановки и решения этой задачи.

Производство электроэнергии — это лишь одно из направлений в использовании мирного атома. Атомные электростанции во все большей мере берут на себя заботы о теплоснабжении. Атомные установки по опреснению воды способствовали росту новых населенных пунктов — на полуострове Мангышлак город Шевченко стал цветущим центром в пустыне. Атомный ледокол «Арктика» в 1977 году достиг Северного полюса.

В 80-е годы Билибинская атомная ТЭЦ не только давала электроэнергию, но и обеспечивала теплом поселки и прииски на

Чукотке. Шло сооружение первых опытно-промышленных атомных станций теплоснабжения в Горьком и Воронеже. Атомные ледоколы обеспечивали плавание судов вдоль побережья Северного Ледовитого океана. Атомная энергетика активно вторгалась во все области энергопотребления.

Характеризуя эти принципиально важные сдвиги и связанные с ними перспективы, возглавлявший долгие годы Академию наук А. П. Александров, всемирно известный своими трудами именно в области атомной энергии, сказал: «Дамоклов меч топливной недостаточности, угрожавший развитию материальной культуры в сравнительно недалеком будущем, убран практически на неограниченное время».

Внесли свой вклад в решение энергетической проблемы и гидростроители. В десятой пятилетке шло сооружение крупных гидроузлов, позволяющих комплексно решать задачи производства электроэнергии, орошения земель, водоснабжения городов и промышленных предприятий. На полную мощность введена в 1979 году Нурекская ГЭС, она рассчитана на производство такого количества электроэнергии, которое в 6 раз превышает выработку всей дореволюционной России. По соседству растет крупный алюминиевый завод в Регаре (ныне город Турсунзаде). Нурекская энергия оживила Яванскую долину — сюда пришла большая вода, оросившая эти раскаленные земли (ведь само слово «яван» по-таджикски означает «безводный»). Здесь теперь новый хлопководческий оазис. Рядом продолжал строиться и уже выдавал продукцию Яванский электрохимический завод. Таким образом, Нурекская ГЭС стала сердцевиной формирующегося Южно-Таджикского комплекса.

Гидростроители явились зачинателями нового движения соревнования смежников. По инициативе предприятий и организаций Ленинграда, участвующих в сооружении Саяно-Шушенской ГЭС, были приняты совместные с красноярцами обязательства о сокращении сроков строительства. Их поддержали предприятия Украины, Белоруссии, Азербайджана, других краев и областей. В содружестве со смежниками строители ГЭС резко повысили темпы и качество сооружения объекта. Такое содружество получило высокую оценку Центрального Комитета партии. Первые агрегаты Саяно-Шушенской ГЭС были введены в строй.

Победные рапорты конца 70-х годов, естественно радовавшие страну, звучали убедительно. Но рассказывая об успехах, подобного рода отчеты не давали анализа накопленного опыта, не объясняли, какой ценой достигнуты одержанные победы. Самое досадное заключалось в том, что таким анализом не занимались организации и ведомства, руководившие гидроэнергетикой, топливно-энергетическим комплексом в целом. Между тем потребность в глубоком осмыслении приобретенных уроков нарастала как снежный ком.

Строительство Саяно-Шушенской ГЭС началось еще в 1963 году. При использовании имевшихся тогда расчетов и возможностей станция могла быть пущена в 1970 году и еще через пять лет вступить в строй. Но даже в 1984 году действовало всего шесть агрегатов из десяти запланированных. Нужно ли говорить, какие убытки понесло народное хозяйство. «Долгострой» обернулся потерями огромного количества электроэнергии, которая должна была поступить в Единую энергетическую систему страны. К тому же простаивала современная техника, крайне нерационально использовались трудовые ресурсы, что наносило урон еще более важному делу — воспитанию кадров, социальному развитию трудовых коллективов, организации соревнования. Сами строители и монтажники озабоченно сетовали: в бригадах уже работают молодые люди — ровесники стройки.

Послушаем в этой связи главного инженера управления «Красноярскгэсстрой» К. К. Кузьмина: «Гидростроитель — профессия особого рода. Условия труда тяжелые, порой опасные; качество работ требуется высокое, ответственность большая. Здесь подбираются люди, которые любят свою профессию, гордятся ею и всю душу вкладывают в работу. А когда человек видит, что снабжение идет сумбурно, то и дело простои, нестыковки, какая уж тут гордость?! Народ нынче грамотный, все понимают, что строить ГЭС по 20—25 лет — это для государства сущее разорение».

Так говорилось осенью 1985 года. К тому времени К. К. Кузьмин уже семь лет возглавлял инженерный корпус в Саянах. Он был хорошо известен как ветеран Великой Отечественной войны, заслуженный мастер спорта по альпинизму, активный участник сооружения Цимлянской, Куйбышевской, Волгоградской, Саратовской, Асуанской и ряда других крупных ГЭС. Большой жизненный опыт гидротехника и коммуниста давал ему право на столь ответственные обобщения.

Положение на Саяно-Шушенской стройке, где приходилось свыкаться с неравномерным финансированием, просчетами в планировании, текучестью кадров и т. п., не было случайным. Расчеты, опубликованные в середине 80-х годов, показали, что за предыдущие два десятилетия темпы строительства гидроузлов снизились в три-четыре раза, продолжительность их создания возросла. Мы начали уступать передовые позиции, завоеванные в мировом гидростроении. За пять лет со времени пуска первого агрегата в Саянах (то есть после 1978 года) США ввели на гидростанциях более 20 миллионов киловатт мощностей, а наша страна — в два с лишним раза меньше.

Допущенное отставание во многом коренилось в ведомственном подходе к определению эффективности гидротехнических объектов. Практически затраты на создание новых энергетических мощностей оценивались лишь в рамках одной отрасли — энергетики. И получалось так: Минэнерго СССР, заботясь прежде всего о наращивании мощностей, приоритет отдавало тепловым станциям. При этом оно не отвечало за те затраты, которые были необходимы для строительства новых шахт, угольных разрезов, развития транспортных коммуникаций, подготовки соответствующих кадров, обеспечения их жильем, школами, больницами, детскими учреждениями и т. д. Соответствующие расходы ложились на плечи Минуглепрома, Министерства путей сообщения, местных Советов... В конечном счете узковедомственные интересы оборачивались государственными потерями. На первый план следовало ставить интересы народнохозяйственного комплекса, общества в целом.

Не секрет, есть свои преимущества и у тепловых станций, особенно в тех регионах, где они базируются на дешевом угле. Следовательно, задача состоит в нахождении оптимального варианта разработки и осуществления экономической политики, сочетающей выгоды каждой отрасли с долгосрочными интересами социалистического строительства в масштабах всей страны. Именно под таким углом зрения велась разработка Энергетической программы. Принятая в 1983 году, она рассчитана до начала XXI века и предусматривает бесперебойное развитие энергетики СССР в тех масштабах и пропорциях, которые в перспективе необходимы для экономики страны.

Энергетическая программа составлялась в условиях, когда для нашей промышленности был характерен эволюционный процесс улучшения технологии и повышения коэффициента полезного действия машин. Отсюда и задача — добиться революционного изменения потребления топлива и энергии. Выше уже говорилось о значении атомных электростанций. Что же касается гидроэнергетического потенциала, то он в первой половине 80-х годов использовался менее чем на 20 процентов, то есть значительно ниже мировых стандартов.

Критическое осмысление положения, сложившегося в использовании энергии сибирских рек, принятие Энергетической программы в короткий срок дали свои плоды. Они стали особенно заметными в 1985 году после совещания в ЦК КПСС, посвященного научно-техническому прогрессу. Усилилось внимание и к Саяно-Шушенской ГЭС, опытный коллектив которой с большим воодушевлением отнесся к наметившимся переменам. Здесь и прежде было много знающих, инициативных, можно сказать, бывалых руководителей бригад, участков и других многочисленных подразделений огромной стройки. Теперь все работали с удвоенной энергией. Соревнование, посвященное XXVII съезду КПСС, ознаменовалось пуском в конце 1985 года сразу двух (заметьте — в один год!) агрегатов. Значит, все десять турбин давали ток в Единую энергосистему страны. Крупнейшая в стране ГЭС вышла на проектную мощность — 6,4 миллиона киловатт. Стремясь своим трудом внести вклад в интенсификацию производства, поддержать курс партии на ускорение социально-экономического развития страны, коллектив принял обязательство: в начале двенадцатой пятилетки станция окупит все средства, выделенные на ее сооружение.

Важные сдвиги происходили и в угольной промышленности. Они были связаны не только с техническим переоснащением «старых» центров добычи — Донецкого бассейна, Кузнецкого, Печорского, Карагандинского... Яркой приметой новых начинаний стал Экибастуз. О том, что в павлодарских степях Казахстана есть богатые залежи угля, знали уже давно. С начала 50-х годов шла разработка этого месторождения, была построена электростанция. Но только с появлением мощной техники для добычи угля открытым способом Экибастуз стал в ряды наиболее перспективных бассейнов страны.

Десятая пятилетка принесла Экибастузу поистине всесоюзную известность. Здесь на самом крупном в мире разрезе «Богатырь» были досрочно смонтированы два уникальных роторных экскаватора. Подобных им раньше нигде не было ни по сложности, ни по размеру. Рядом с их бункерами железнодорожные вагоны кажутся спичечными коробками. В 1978 году за высокоэффективную добычу угля с помощью роторной техники группа работников объединения «Экибастузуголь» удостоена Государственной пре-, мии СССР.

Каждые 36 минут из разреза уходит очередной железнодорожный состав с топливом для электростанций Казахстана, Сибири, Урала. Союз науки и труда сделал Экибастуз центром, который стал давать самый дешевый уголь.

Но как ни дешев здешний уголь, расчеты специалистов показали, что еще более выгодным было бы его применение в качестве топлива для местных электростанций. Отсюда и курс на сооружение целого комплекса ГРЭС или, как его назвали энергетики, каскада электростанций, призванных передавать в центр большое количество дешевой электроэнергии. Выгоды от такого использования местных углей тем более велики, что они не отличаются высоким качеством и их транспортировка на дальние расстояния сопровождается излишними, очень дорогими затратами (ведь в значительной мере составы везут пустую породу). Сооружение каскада, включающего четыре электростанции, уже развернулось. Начало 1980 года стало предпусковым периодом для первого агрегата Экибастузской ГРЭС-1. На помощь казахстанским строителям приехали опытные монтажники из Ленинграда и Киева. Десятки бригад вступили в соревнование, победители которого получили право включить рубильник новой мощной ГРЭС.

Опыт, накапливаемый в Экибастузе, имеет принципиально важное значение. Задача аналогичного использования местных низкосортных углей поставлена XXV съездом КПСС как одна из наиболее важных.

Ростки нового давали всходы и в следующее пятилетие. Самым важным делом считалось формирование первого разреза «Березовский». Рядом поднялась часть главного корпуса строящейся ГРЭС (начали монтаж первого котла). Опытно-промышленный разрез достиг мощности более четырех миллионов тонн угля в год. Но все это были только ростки. Главная задача оказалась нерешенной. К началу двенадцатой пятилетки так и не удалось завершить сооружение первой очереди разреза и мощностей на Березовской ГРЭС.

Нельзя сказать, что проблемами КАТЭК не занимались. Помогали и людскими ресурсами, старались направлять опытные кадры. Приехал коммунист Михаил Соловьев, зарекомендовавший себя хорошим бульдозеристом на Саяно-Шушенской ГЭС. Поработав на КАТЭКе некоторое время, он говорил: «В Саянах чувствуешь общий подъем, настрой и действительно на работу идешь как на праздник. А здесь нет пока духа всесоюзной ударной стройки. Царят застой и неразбериха. Вон дом строят: пятый этаж привезли, а первого нету... И так — почти всюду».

Не будем спорить, сгущены ли здесь краски. О низкой исполнительской дисциплине и общей неорганизованности свидетельствует текучесть кадров: на стройке она достигла 40 процентов. И неудивительно. В 1985 году КАТЭК был обеспечен магазинами, школами по сравнению с нормами лишь наполовину, больницами — на треть, учреждениями службы быта — на 5 процентов. На несколько десятков тысяч жителей имелся всего один кинотеатр. Не лучше была картина с жильем. В то же время тысячи молодых женщин, имевших строительные специальности, вынуждены были сидеть дома и нянчить малышей. Так проявлялись печальные последствия забвения роли человеческого фактора, плоды формализма, порожденного «остаточным методом» финансирования социальной инфраструктуры. Острая нехватка жилья, школ, больниц, детских садов и яслей, культпросветучреждений втридорога обходилась КАТЭКу, да и всей стране.

Но ветер обновления, который советские люди связывали с апрельским Пленумом ЦК КПСС и последующими решениями, принятыми в 1985 году, поднимал настрой трудовых коллективов. Путь к исправлению допущенных ошибок они видели прежде всего в развертывании соревнования, в быстром решении проблем, предопределяющих общие условия труда и быта. В подтверждение предоставим слово строителю КАТЭКа, бригадиру электромонтажников, делегату XXVII съезда партии В. Н. Ващенко: «Браться нужно за внеплановое — дополнительное строительство. Как жилых домов, так и детских садов, других объектов соцкультбыта. Кстати, бригада моя готова хоть завтра выйти после работы или в выходной на сооружение такого детского сада. Как — и я в этом твердо уверен — готова выйти любая бригада на КАТЭКе».

Что и говорить, в сложных условиях началась биография Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса, вызванного к жизни возросшим спросом на уголь. Эта же потребность привела к рождению на востоке страны еще одного угольного центра. Когда в середине 70-х годов было завершено строительство «Малого БАМа» — первой железнодорожной трассы в Якутии,— стала возможной практическая постановка вопроса о разработке бассейна Нерюнгри. По предварительным подсчетам специалистов, запасы местного угля определены в 45 миллиардов тонн; высота пластов местами превышает 70 метров. Ценность месторождения вдвойне велика. Во-первых, это залежи коксующихся углей высоких марок, необходимых для отечественной металлургии (особенно для восточных районов страны) и для расширения экспортных поставок. Во-вторых, самой природой местные пласты как бы предназначены для добычи открытым способом. Поначалу строителям было нелегко. Суровый необжитый край. Хоть это и Южная Якутия, а морозы часто превышают 50 градусов. Не было ни дорог, ни баз. Фактически все приходилось начинать с нуля, постигать способом проб и ошибок. Ведь проектирование предприятий в таких условиях не знало аналогов.

Вплоть до начала 80-х годов бригады работали как бы на себя: они создавали прежде всего базу стройиндустрии, чтобы потом максимально отказаться от привозных материалов. Но именно в этой суровой обстановке и сформировалось ядро коллектива. В середине одиннадцатой пятилетки в Южной Якутии трудились уже десятки тысяч рабочих и служащих. Каждый день из разрезов уходили 5—6 эшелонов с углем. Навстречу им шли составы с могучей техникой:       многокубовые экскаваторы Уралмаша,

крупные буровые станки, электронно-вычислительные машины. Пятилетку бассейн завершал, имея уже более ста самосвалов грузоподъемностью 180 тонн каждый и примерно столько же «малышей» (как здесь называют БелАЗы, способные за один раз перевозить 110—120 тонн). Сдана в эксплуатацию и обогатительная фабрика. Одним словом, формирование Южно-Якутского территориально-производственного комплекса продолжалось. По данным на начало 1985 года, в него было уже вложено два с половиной миллиарда рублей. Все более весомой становилась и отдача.

Активная разработка залежей Экибастуза, освоение Канско-Ачинского бассейна и Нерюнгри означали дальнейшее изменение пропорций в добыче угля в пользу открытого способа. Такой путь ускорял интенсификацию производства, по сути дела, менял характер шахтерской профессии, существенно облегчал труд горняков.

Одновременно происходило перемещение центра тяжести угольной промышленности на Восток. По мнению специалистов, роль «всесоюзной кочегарки» переходит постепенно от Донбасса к Кузнецкому бассейну. Кузбасс, производивший в 1985 году примерно 150 миллионов тонн высококачественного угля, рассматривается Энергетической программой как один из наиболее перспективных бассейнов — добыча здесь должна быть повышена в полтора раза. Уже в середине 80-х годов коксующийся уголь из Кемерова обеспечивает не только сибирские предприятия; миллионы тонн перерабатывались на коксовых батареях Новолипецкого, Череповецкого комбинатов, восполняли дефицит донецких углей на металлургических заводах юга страны (каждая третья тонна технологического топлива для металлургии добывается на шахтах Кузбасса).

Перспективы развития бассейна, его все возрастающая роль в экономике СССР потребовали особого внимания к этому важнейшему звену Энергетической программы. Не случайно газеты, радио, телевидение регулярно ведут заинтересованный разговор с читателями, слушателями, зрителями, со специалистами отрасли о том, как обеспечить крутой рост, какую определить стратегию и тактику хозяйствования в бассейне, как сделать успехи передовых коллективов повседневной нормой. А лидеры в Кузбассе есть, и пример они показывают такой, который можно брать за образец профессионального и нравственного долга.

Припомните, может быть, вам приходилось видеть по телевидению или в кинотеатре документальный фильм «Егор Иванович». Не раз рассказывали о Е. И. Дроздецком и на страницах печати. С конца 60-х годов возглавляет он шахтерскую бригаду. За этот срок она уже на три четверти обновилась. Но неизменно обновляются и рекорды, которые под руководством Егора Ивановича ставят его товарищи и ученики. Так было и в те трудные годы, когда общая добыча угля в стране снизилась с 724 миллионов тонн в 1978 году до 704 миллионов тонн в 1981 году. Именно в эти годы, работая, по сути дела, с новым молодежным коллективом, Дроздецкий сумел удвоить добычу. А ведь трудиться приходилось порой в экстремальных условиях. Однажды ночью у соседей в лаве Героя Социалистического Труда А. Ф. Никитина, осваивавшего новые механизмы, случилась беда: обрушились глыбы угля и породы. Устранение последствий аварии требовало не меньше недели. На утренний наряд Егор Иванович пригласил даже тех, кто не был занят в смене. Дружно решили работать с двойной нагрузкой. Слово свое шахтеры сдержали. Резко увеличив темп работ, установили еще один рекорд. Шахта «Нагорная» прорыва не допустила. «Только не посчитайте это за подвиг,— говорил позднее бригадир, вспоминая тот случай.— И нас Никитин не раз выручал. Главное все же в другом: дать ребятам возможность проверить себя в настоящем деле, воспитать у молодежи бойцовские качества, готовность и умение преодолевать трудности, прийти на помощь товарищу. Без этих качеств нет настоящего шахтера».

Сила коммуниста Дроздецкого не только в том, что он сам обладает такими качествами. Безотказно действует и его рабочая педагогика. В 1983 году он был удостоен второй Золотой медали «Серп и Молот». Его избрали делегатом XXVII съезда КПСС. Среди делегатов были и другие признанные лидеры отрасли. Настроение у них улучшалось: ведь в 1985 году угольщики наконец превзошли уровень добычи 1978 года. Сделать же предстояло еще больше. Сводки ЦСУ гласили: ни в десятой, ни в одиннадцатой пятилетке с намеченной программой угольная промышленность не справилась. Перед Донбассом во весь рост встала задача немедленной реконструкции, самого существенного оснащения современной техникой. В сложном положении оказался Кузбасс. Более 20 лет в бассейне не велось новое строительство. Это противоречило опыту, местным возможностям. Недаром ряд коллективов (в том числе шахта «Нагорная») взялся за сооружение угольных шахт и разрезов хозяйственным способом, то есть практически своими силами.

Трудности, переживаемые в 70-е — начале 80-х годов угольной промышленностью, а также в области энергетического строительства (включая сооружение атомных электростанций), подтверждали, сколь нелегко дается поворот в сторону общей интенсификации топливно-энергетического комплекса. Результаты намечавшейся в этом направлении политики проявлялись медленно. На декабрьском (1977 года) Пленуме ЦК КПСС прямо говорилось о необходимости реалистически оценивать ситуацию и считаться с тем, что «в ближайшие десять лет в обеспечении страны топливом и энергией решающая роль сохранится за нефтью и газом, прежде всего тюменским».

На десятую пятилетку, как и на предыдущую, развитие производительных сил Западной Сибири было программой особого значения.

На помощь сибирякам пришли проходчики недр Поволжья, других нефтяных центров. Никого не удивляло, что на улицах Тюмени можно было услышать татарскую, башкирскую, азербайджанскую, белорусскую, украинскую речь. Часть приезжих коллективов работала экспедиционным методом, их отправляли самолетами из Бугульмы, Уфы, городов Поволжья прямо в тюменские города Сургут и Нижневартовск. По мере продвижения все дальше на север некоторые месторождения обслуживаются вахтовым способом: проживающие в сложившихся центрах нефтяники посменно доставляются вертолетами, самолетами к месту работы.

Неуклонно продвигалась к Ледовитому океану и строящаяся железная дорога. В годы восьмой и девятой пятилеток строители, пройдя через тайгу, нескончаемые болота, возвели трассу от Тюмени до Сургута. В 1976 году началось движение поездов по восточному ответвлению дороги до Нижневартовска, а основные отряды строителей продолжали путь к северу на Уренгой, где условия становились все более тяжелыми, дорога прокладывалась в условиях вечной мерзлоты, к тому же здесь нет речных путей для переброски грузов. Новая линия открывает доступ во вновь осваиваемые районы не только нефтяникам — ведь в районе Уренгоя находится крупнейшая газоносная провинция, активная разработка которой началась в 70-е годы.

На втором этапе освоения Приобья шел процесс формирования территориально-производственного комплекса: расширялась Сургутская ГРЭС, работающая на попутном газе, возводились еще не достигнув проектного пика добычи, стал основным поставщиком важнейшего углеводородного сырья и топлива в СССР. В то же время активно велась подготовка к разработке еще одного крупнейшего месторождения, расположенного за Полярным кругом, в Ямбурге.

Труженики Тюмени уверенно шли к поставленной цели — с конца 1984 года область успешно выполняет каждые сутки плановое задание.

Свой вклад в топливный баланс страны вносили также в годы одиннадцатой пятилетки нефтяники Тюмени. В 1983 году они вышли на знаменательные рубежи: каждые сутки получали из недр свыше миллиона тонн нефти и газового конденсата. Тогда же торжественно было отмечено извлечение трехмиллиардной тонны «черного золота» (такой высокий результат прецедентов не знал). Условия добычи, общая обстановка освоения этого перспективного региона заметно менялись. В предыдущие годы значительную часть продукции обеспечивали залежи Самотло-ра, Усть-Балыка и некоторые другие. Но они уже вышли на проектную мощность и прошли пик добычи. С каждым годом за нефтью приходилось опускаться во все более глубокие пласты, идти все дальше на север, в необжитые, климатически еще более суровые районы. К тому же шла разработка менее производительных месторождений, где для получения прежнего прироста добычи нужно резко увеличивать объем бурения, строить новые дороги, возводить поселки и т. д. Ежегодно в оборот вовлекались семь-восемь небольших месторождений. Одновременно увеличились затраты, необходимые для извлечения нефти на «старых» площадях. Там уже прошла пора «фонтанов»; скважины переводились на принудительную добычу. В конце одиннадцатой пятилетки отмечалось, что за последнее десятилетие средние затраты на каждую тонну нефти в стране возросли втрое.

Объективные трудности, присущие наступившему этапу разработки нефтяных месторождений Приобья, не были своевременно учтены плановыми и хозяйственными органами. Жизнь настоятельно требовала улучшения энергоснабжения региона, увеличения объема бурения, лучшего использования имеющегося фонда скважин. Как и в других регионах Сибири, отставала социальная инфраструктура. В 1983 году осуществление государственного плана шло с определенными сложностями (вносились коррективы). План 1984 года Тюмень не выполнила. Печать изобиловала тревожными корреспонденциями.

В создавшихся условиях Тюменская партийная организация усилила меры по распространению передового опыта, накопленного в трудовых коллективах. В течение многих лет незыблемым был рекорд бригады буровиков Г. М. Левина. 100 тысяч метров проходки горных пород за год считались высоким ориентиром для соревновавшихся с ней коллективов. В одиннадцатой пятилетке результат, продержавшийся 10 лет, превзошла бригада

А. Шукюрова — ученика Г. М. Левина, теперь уже возглавившего второе Сургутское управление буровых работ. В 1985 году другой ученик Левина добился еще большего: бригада В. Л. Сидорейко, приехавшая из Белоруссии, вышла на уровень 120 тысяч метров. Сравнения учат. И когда передовики собрались для обмена опытом, они с улыбкой вспоминали 50-е годы, свои истоки, своих предшественников. Работавший тогда в районе Туймазы мастер Касим Белендинов пробурил за год 14 тысяч метров. Ему аплодировали все новаторы «второго Баку». Невиданный был успех.

Но, как ни важны были новые рекорды и обмен передовым опытом, требовалось большее. На помощь тюменским нефтяникам пришли многие коллективы. Уралмаш разработал установку для наклонного бурения, возрастали поставки отечественного оборудования для эксплуатации скважин в новых условиях. С начала 1985 года на промыслах Приобья трудятся крупные подразделения объединений «Татнефть» и «Башнефть», накопившие большой опыт эксплуатации месторождений, уже прошедших пик добычи. Татария прислала в Тюмень около 500 нефтяников. Им передали в эксплуатацию ряд месторождений, на которых простаивала часть скважин. На сибирской земле был создан своего рода филиал «Татнефти», где учреждена даже новая должность заместителя директора объединения по Западной Сибири. Столь же активно помогали тюменцам и башкирские нефтяники. Ценная инициатива Татарского и Башкирского обкомов партии получила поддержку Политбюро ЦК КПСС.

Одобрение также получила инициатива Грузии, Азербайджана, Молдавии, Армении и Туркменистана, посланцы которых будут теперь строить в Западной Сибири жилые дома, объекты социального и культурного назначения, автомобильные дороги.

В сентябре 1985 года в Тюмени прошло совещание партийнохозяйственного актива Тюменской и Томской областей. После ознакомления с работой тружеников Западно-Сибирского комплекса перед участниками совещания выступил М. С. Горбачев. Он высоко оценил патриотический настрой передовиков региона, их достижения. В это время лучшие результаты буровиков Тюменской области были вдвое выше средних показателей. Передовые ремонтные бригады работали в полтора раза производительнее остальных коллективов. Но общие итоги были огорчительны. ЦК КПСС, говорил М. С. Горбачев, обеспокоен тем, что «уже третий год Тюмень не выполняет планы добычи нефти. Срыв заданий создает трудности в народном хозяйстве. Вместо с тем отставание не сокращается, а увеличивается».

Лейтмотив выступления Генерального секретаря ЦК КПСС, руководителей центральных и местных ведомств, всех, кто выступал на совещании, нацеливал на изыскание путей радикального ускорения работ в Западно-Сибирском комплексе. Необходимые предпосылки для этого имелись. Достаточно вспомнить, сколь успешно шло развитие газовой отрасли, которая именно в одиннадцатой пятилетке вышла по объему добычи на первое место в мире. Решающее слово сказали газовики Тюмени (в скобках заметим: они трудились в рамках того же хозяйственного механизма, что и нефтяники, находились в тех же, а порой даже и более суровых климатических условиях).