Море Москвы. Возникновение выражения

Жизнь языка, жизнь слова тесно связана с жизнью народа, общества, с развитием культуры, науки и техники. Эпоха атома, радио, телевидения, космоса находит свое отражение в нашем языке. Многие современные слова, выражения, наименования, термины отражают успехи космонавтики. Всем памятна дата 7 августа 1959 года, когда советская автоматическая межпланетная станция «Луна-3» впервые сфотографировала обратную сторону Луны. И многие объекты поверхности, находящиеся на невидимой с Земли стороне Луны, получили новые названия.

По предложению специальной комиссии АН СССР в «Атлас обратной стороны Луны» в 1960 году было внесено, а через год утверждено на XI Генеральной ассамблее Международного астрономического союза 18 новых названий, и среди них — Хребет Советский, кратеры Ломоносова, Лобачевского, Менделеева, Циолковского, Яблочкова, Цандера, Королева и других русских и советских ученых. Полились на карте обратной стороны Луны и названия морей — Море Мечты и Море Москвы.

Название Море Москвы относится к разряду астрономических топонимов, или астротопонимов. Добавим, что лунные топонимы принято называть селенонимами — от греч. селена — луна.

Как видите, в приведенных «лунных» именах (селено-нимах) отмечены заслуги русской и советской науки, ее достижения в области физики, математики, биологии, химии, космической техники, теории и практики космоплавания.

В названии Море Москвы отражена любовь советского народа к славной столице нашего государства, в названии Море Мечты — вера в осуществление самых дерзновенных замыслов человека и человечества.

Наш рассказ мы хотим дополнить проникновенными словами писателя Петра Проскурина, сказанными им в повести «Порог любви»:

«На судьбу каждого человека в нашей стране,— пишет он,— наложила свой неизгладимый отпечаток последняя война; да, народ нашел в себе силы заново отстроить сотни городов и тысячи стертых с лица земли сел; мало того, народ, тот самый многоликий и неисчерпаемый, проявил невиданные возможности движения дальше; отказывая себе в самом необходимом, он первый шагнул в космос, и это чудо явилось закономерным продолжением немыслимого подвига войны и победы; народ должен был как бы взглянуть на свой лик из тех пространств, на том удалении, когда прорисовывается только суть, только главное и отсеивается наносное, временное, случайное. И народ увидел свой лик, лик творца и созидателя, первопроходца... и в этом был смысл прорыва в космос, прорыва дерзкого, невиданного, не случайного. Все мы,— продолжает писатель,— заняты трудной арифметикой буден; это закономерно — подвиг космоса мог состояться, лишь имея опорой материк незаметного, повседневного, кропотливого труда миллионов, но ведь недаром из края в край ликовала от океана до океана гигантская страна, и не было в ней человека, который не считал бы себя приобщенным к этому событию века».