Для того чтобы яснее представить зависимость первобытных людей от природы, их бессилие, лучше всего обратиться к жизни народов, отставших в своем историческом развитии. «Трудно себе представить, до какой степени достигает голод среди здешних народов, существование которых зависит единственно от случая,— писал в XIX веке крупный русский исследователь Крайнего Севера Ф. Врангель.— Часто с половины лета люди питаются уже древесною корою и шкурами, до того служившими им постелями и одеждою. Случайно пойманный или добытый 'олень делится поровну между членами целого рода и съедается, в полном смысле слова, с костями и шкурой. Все, даже внутренности и толченые рога и кости, употребляется в пищу, потому что надобно чем-нибудь наполнить терзаемый голодом желудок». Далее ученый пишет, что во все дни этой дикой голодовки люди живут только мыслью об удачной охоте на оленей. И наконец этот счастливый момент настает. Разведчики приносят радостную весть — на другом берегу реки обнаружен табун оленей. «Радостное ожидание оживило все лица, и все предсказывало обильный промысел,— продолжает Ф. Врангель.—Но, к ужасу всех, внезапно раздалось горестное, роковое известие: «Олень пошатнулся!» Действительно, мы увидели, что весь табун, вероятно устрашенный множеством охотников, отошел от берега и скрылся в горах. Отчаяние заступило место радостных надежд. Сердце разрывалось при виде народа, внезапно лишенного всех средств поддерживать свое бедственное существование. Ужасна была картина всеобщего уныния и отчаяния. Женщины и дети стонали громко, ломая руки, другие бросались на землю и с воплями взрывали снег и землю, как будто приготовляли себе могилу. Старшины и отцы семейства стояли молча, устремив безжизненные взоры на те возвышения, за которыми исчезла их надежда» (Ф. Врангель. Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, ч. II. 1841, стр. 105—106). Это яркая картина безысходного отчаяния, страха перед будущим и полного бессилия. Но ведь здесь речь идет о сравнительно недавнем прошлом некоторых современных народов. Первобытные же люди с их жалкими орудиями труда были перед лицом природы еще слабее и беспомощнее.

Постоянно ощущая на себе могущество окружающего мира, древний человек постепенно приходил к убеждению, что ему противостоят какие-то сверхъестественные силы. Их действия то благодетельны для него, то губительны. Не рассчитывая на свои собственные силы, не доверяя своим примитивным орудиям труда, древний человек все чаще и чаще возлагал свои надежды на эти таинственные силы, связывал с ними свои тяжелые неудачи и свои победы. Слабость своих орудий труда первобытный человек стремился восполнить упованиями на сверхъестественные силы. Он знал, что определенные уловки помогают ему побеждать животных во время охоты. Может быть, есть какие-то способы воздействия и на эти противостоящие ему таинственные силы, есть какие-то хитроумные средства принудить эти силы отдавать в его руки животных, плоды, рыбу. И древний человек не только стремился убить пещерного медведя, но и сохранить его кости и череп, считая, что в будущем это облегчит ему охоту, так как звери будут не только уничтожаться, но и непонятным для него образом «возрождаться». Процесс возникновения религии занимает длительное время. Он не одновременен у различных групп древних людей, так как обусловлен конкретно-историческими причинами. Как мы уже видели, питекантропы и синантропы не имели религии. На той стадии развития, на которой находились неандертальцы, в силу ряда конкретных исторических причин (различия условий жизни, способов трудовой деятельности, различного уровня духовной жизни) одновременно существуют и группы людей, остающихся еще безрелигиозными, и группы, у которых появляются зачатки верований. Тщательные раскопки ряда стоянок неандертальцев не дают никаких данных для заключения об их религиозности. В то же время на других стоянках находят свидетельства появления религиозных представлений у их обитателей.