Красота труда и техническая эстетика

(статья из журнала Наука и Техника, от декабря 1964 г.)

У нас нередко задачи технической эстетики понимают как задачи внедрения искусства в сферу промышленности. Такая постановка вопроса не совсем верна. Получается, что существуют вроде бы две параллельные области: с одной стороны, наша обычная жизнь, когда мы едим, спим, ходим в кино, читаем романы, а с другой — производство, промышленность, работа. Поэтому полагают, что если в обычной жизни искусство играет какую-то роль в воспитании людей, то не худо было бы распространить его на промышленность. А поскольку в нерабочее время человек имеет дело с такими видами искусства, как кино, живопись, музыка и т. д., то очевидно, их воздействие следует перенести также и на промышленность. Иначе говоря, нужно повесить в цехах картины, поставить цветы, украсить окна занавесочками и начать трансляцию концерта для фортепьяно с оркестром. И все.

Как бы парадоксально ни выглядела данная картина, но у нас еще встречаются отдельные предприятия, где к вопросам технической эстетики и повышения культуры производства относятся именно так — вымоют окна, повесят занавески, приобретут несколько репродукций и считают, что все сделано. А между тем почти ничего общего с действительной технической эстетикой подобные мероприятия не имеют.

Жизнь — это сложный, но единый, взаимосвязанный процесс, и нельзя искусственно делить его на область промышленности и не промышленности, то есть всего остального. Наша жизнь — это прежде всего и главным образом общественно полезный труд, процесс расширенного воспроизводства материальных и духовных ценностей. И в этом едином процессе огромную роль играют эстетические факторы, то есть построение всей жизни «по законам красоты», как отмечал К- Маркс.

Проблема красоты, ее видов, ее сущности — это центральная проблема эстетики. И особенно следует подчеркнуть, что искусство является лишь одной из сфер проявления красоты. Правда, эта сфера очень большая, важная, в какие-то исторические эпохи даже первостепенная, но все же лишь одна из многих сфер, потому что красота проявляется и в труде, и в личной жизни, и в спорте, и в любви, и в человеческих отношениях. Именно поэтому К. Маркс говорил о построении жизни не по законам искусства, а по законам красоты, которые шире, глубже, разностороннее законов искусства.

А техническая эстетика и является наукой о красоте труда, о красоте созидания окружающего нас предметного мира. Она, конечно, включает в себя и вопросы культуры производства, но в основном занимается трудом, его специфической, органически ему присущей красотой, а не вопросами привнесения изобразительного искусства в труд. Мытье полов и окон в цехах -— лишь первичные условия нормальной организации труда, необходимые требования культуры производства, и задачи технической эстетики отнюдь не могут быть сведены к этим начальным и общеобязательным мероприятиям. Собственно, после этих первичных мер и встают настоящие задачи технической эстетики.

Что же такое эстетика труда, эстетика созидания? Из каких элементов она складывается? Основными моментами являются:

1)    процесс труда, красота этого процесса;

2)     социальные и морально-психологические условия труда;

3)   производственные условия, реальная обстановка, красота той материальной среды, в которой совершается процесс труда;

4)  продукт труда, красота его материального результата, предметная красота овеществленного труда.

В жизни созидательный, преобразующий труд занимает одно из ведущих мест. Он, собственно, придает жизни цель, полноту и эстетическую ценность. Если при восприятии искусства человек в какой-то степени пассивен, поскольку он лишь созерцает или слушает, то в процессе труда человек сам творит, выступает активным свершителем процесса жизни и, следовательно, процесса прекрасного. В любой работе, если она совершается без принуждения и с охотой, человек испытывает удовольствие не только от результатов труда, но и от самого его процесса, от его свершения.

В созидательном труде преображаются и облагораживаются казалось бы самые некрасивые, внешне неказистые и непримечательные люди. Красиво, четко, ловко, будто играя, работающий человек всегда вызывает восхищение и уважение. Именно таких работников называли прежде «умельцами», а позднее «артистами своего дела». Труд для них является как бы игрой физических и интеллектуальных сил, и это придает ему особую эстетическую ценность, вызывая чувство наслаждения трудом.

Если эстетическое начало в созидательном труде является присущим ему качеством, а наслаждение от свободного, целенаправленного труда — всегда сопутствующим ему явлением, то вопрос о красоте условий труда уже целиком зависит не от самого процесса, а от общества и от людей, организующих и направляющих производство. Здесь в первую очередь важны социальные и морально-эстетические условия труда. В отношении первых — социальных — условий вопрос в нашей стране решен окончательно и бесповоротно Великой Октябрьской социалистической революцией. В результате мы имеем такие преимущества, о которых пока могут только мечтать трудящиеся в капиталистическом мире.

Но, кроме социальных условий, имеются еще и морально-психологические, и они часто зависят не столько от общества, от коллектива, сколько от реальных людей, и, в основном, от руководящего персонала — мастера, начальника цеха, инженера, директора. И тут у нас далеко не на всех предприятиях дело обстоит благополучно. Невежливое обращение, грубость, окрик, недоверие к людям, мелкие придирки часто создают такую тяжелую моральную обстановку на производстве, что она отнюдь не способствует радости труда. Именно в умении руководить людьми у нас еще немало промахов, так как мы, собственно, даже не изучаем этого вопроса.

Морально-психологические условия труда создаются, конечно, не только вежливостью. Недавно было проведено обследование ряда предприятий в связи с очень серьезной проблемой текучести кадров. Основной вывод этого обследования таков: текучесть кадров объясняется, как правило, не материальными причинами, то есть не уровнем заработка, а невозможностью удовлетворить свои духовные интересы. Где не налажена профессионально-техническая учеба, где нет заботы о быте и досуге, нет крепкого коллектива и борьбы за честь предприятия, там постоянно меняются кадры рабочих.

Не менее важны и материальные условия — не в смысле поощрения за труд, а в смысле придания эстетической значимости той среде, в которой человек работает. Этими вопросами и занимается, в основном, техническая эстетика.

Что входит в эти условия? Производственный интерьер, машины и станки, организация рабочего места, освещение, цвет, вопросы шума и ритм работы. Например, в .;ША, на заводах проволочных тросов в городе Питсбурге была применена функциональная окраска интерьеров и машин, в результате чего производительность труда возросла на 10 процентов. По данным, опубликованным в ГДР, применение соответствующей окраски рабочих мест привело к повышению производительности труда на 25 процентов.

Но дело отнюдь не ограничивается только применением функциональных, окрасок. Все элементы производственного интерьера воздействуют на человека взаимосвязано, и решать вопросы технической эстетики необходимо комплексно. Так, например, лабораторным путем установлена тесная взаимосвязь слуха и зрения. Шум мощного мотора снижает световую чувствительность глаз на 20 процентов. По данным Международного бюро труда производственные шумы высоких уровней, превышающих установленные нормы, снижают производительность труда на 40—50 процентов. Это говорит о том, что нельзя решать проблемы технической эстетики локально — только постановкой в цехах цветов или только окраской стен, машин и т. д. Все должно делаться комплексно, согласованно. Поэтому техническая эстетика является синтетической наукой, построенной на целом ряде искусствоведческих, эргономических, экономических, медицинских данных, взятых во взаимосвязи и взаимообусловленности.

Что же является определяющим и главным в этом лабиринте закономерностей, установленных разными науками и нередко взаимоисключающих друг друга? Решая ту или иную проблему, мы часто рассматриваем с различных точек зрения систему «человек — машина» (слово «машина» в данном случае следует понимать широко — это может быть и станок, и пылесос, и телевизор, и измерительный прибор, и т. д.). Мы начинаем изучать взаимоотношения и взаимодействия человека и машины, ритм труда, диапазон движений, их направленность. Все это совершенно необходимо. Однако на человека воздействует не только сама машина, но и то, где и как она установлена, как согласованы ее действия с другими станками. Поэтому нельзя рассматривать только систему «человек — машина». Ее надо дополнить третьим важным слагаемым — средой и рассматривать как трехчленную систему «человек — среда — машина».

В этом — одно из принципиальных отличий нашей технической эстетики от буржуазной. Мы должны подходить к вопросу комплексно, исходя из задач создания не просто красивых машин, но прежде всего красивой эмоционально воздействующей среды — общественной, производственной или бытовой, где все предметы согласованы друг с другом, где нет разнобоя форм, цвета, пропорций.

Задачи нашей технической эстетики — не просто добиться повышения производительности труда, а воспитать нового, всесторонне развитого человека, создать такую производственную обстановку, в которой труд стал бы радостью, приобрел творческий характер. И именно в превращении труда в творчество кроются такие резервы повышения производительности, которые никогда не могут быть достигнуты одной лишь функциональной окраской помещения или красивой пластикой станка.

Наиболее мощным фактором, комплексно воздействующим на человека, является не отдельная машина, прибор, агрегат, а среда. Она должна строиться, в основном, по художественным законам, и первенствующими в ней должны быть красота, эстетические качества, а не голая функциональность. Создание среды является делом прежде всего художника. Он обязан при этом учитывать всевозможные эргономические, экономические и прочие факторы, но решающими должны быть соображения эстетического порядка. Руководствуясь ими, нужно выбирать из предлагаемых эргономиками, гигиенистами или экономистами художественных средств эстетически наиболее выразительные и работать над повышением их художественной значимости, разнообразя в допустимых пределах цветовую и фактурную гамму, пластику формы, силу цвета. Такой подход должен быть и к среде в целом, и к каждому агрегату или машине в отдельности. Например, если в обычном цехе есть какая-то общая тепловая коммуникация или трубопровод, то, согласуясь с общим цветовым решением цеха, можно окрасить этот трубопровод в функционально-предупредительный красный или оранжевый цвет, подчеркнув тем самым, что он горячий и что к нему опасно прикасаться. Но если имеется целый цех, где стоят печи или другие тепловые агрегаты, то, стремясь создать общую эмоциональную среду, компенсирующую тяжелые условия работы и создающую зрительно более спокойную обстановку, мы окрасим их белым или голубым цветом, но никак не красным.

Среду мы должны понимать широко, не только как производственный или бытовой интерьер, но и как учет некоторых национальных, климатических, психологических и в какой-то степени историко-культурных факторов.

Техническая эстетика в отличие от обычной эстетики имеет дело не только с красотой, воспринимаемой глазом или слухом, но и с особой красотой предмета, ощущаемой только в процессе обращения с ним, с красотой осязаемой, если можно так выразиться. Это совершенно новая область, которой эстетика никогда не занималась. Здесь намечается новый интересный вклад, существенно обогащающий учение о красоте в целом.

В этом отношении любопытны опыты чешского художника-конструктора Петра Тучны. Он особенно упорно занимается одним из разделов технической эстетики, так называемой хиротехникой, имеющей дело с теми частями машин и орудий труда, с которыми непосредственно соприкасается рука человека. Тучны создал три серии ручных орудий труда — топора, пилы, дрели, отбойного молотка и других. Одна из серий имела рукоятки, выпускаемые сейчас промышленностью, вторая — рукоятки эстетизированные, предложенные художниками, красивые, и третья — менее привлекательные на вид, но созданные с учетом требований не только видимой, но и осязаемой красоты, то есть требований хиротехники. Пригласили группу рабочих. Они осмотрели все предметы и дали свои заключения. 20 процентов из них высказались за существующие рукоятки, 70 — за эстетизированные и только 10 процентов — за те, которые были сделаны по хиротехническим правилам. Затем рабочим предложили поработать этими инструментами и вновь провели опрос. Количество приверженцев старого и привычного сохранилось — 20 процентов. Зато за предметы, изготовленные с учетом технико-эстетических, то есть хиротехнических параметров, теперь высказалось 65 процентов, и наименьшее число голосов получили рукоятки, красивые только для глаза, но не для руки.

Следовательно, техническая эстетика имеет дело с более полным и всесторонним пониманием красоты, с красотой не только зрительной, но и функциональной. Здесь красота изучается как высшее и наиболее полное эстетическое выражение функциональности, утилитарности, удобства. Поэтому при художественном конструировании художники должны заниматься не украшением, не внешней отделкой и приданием красоты конструкции, а эстетическим выражением конструкции и функции. Отсюда — совершенно новый тип работы художника с вещью, будь то станок или холодильник. Художник должен работать в постоянном содружестве с инженером-конструктором с самого начала проектирования вещи, с первого ее эскизного замысла, а не заниматься художественным оформлением готовых конструкторских разработок.

Последним моментом эстетики созидания является красота продукта труда, материальный результат трудового процесса. Естественно, что делать красивую вещь, видеть, как из куска дерева, металла или глины возникает красивый предмет, доставляет большую радость. А это положительно сказывается на самом ходе трудового процесса, который становится более творческим, вдохновенным и в итоге — более производительным. Эстетизация предметного продукта, выпускаемого промышленностью, становится таким образом важным экономическим фактором, влияющим на рост производительности труда.

Но часто бывает так, что вследствие недостатка общей эстетической культуры рабочий не воспринимает создаваемые им вещи как художественно неполноценные предметы. Ему, наоборот, может даже казаться, что он делает очень полезное дело, участвуя в выпуске каких-нибудь «полуаппетитных» фарфоровых чашек, натуралистических обоев «с мишками», могучих «нарпитовских» пивных кружек и тому подобной продукции. Эстетическое удовольствие от труда возрастает, но одновременно с этим калечится общий художественный вкус. Самое опасное в подобной ситуации — это торможение общего развития художественного чутья, окостенение неправильных, мещанских вкусов.

Особенно нетерпимо, когда подобные отсталые вкусы воспитываются у молодого поколения, у детей. В начальных классах школы дети нередко под руководством педагогов вырезают и клеят какие-то слащавые картонные рамочки для открыток, бумажные настенные туфельки и тому подобную архимещанскую белиберду. Ребенка очень увлекает сам процесс создания вещи, приносящий ему огромную радость. Ребенок очень восприимчив к результату своего труда, который кажется ему заслуживающим высокой похвалы. Между тем этот результат явно антиэстетичен. Однако он закрепляется в сознании ребенка как своего рода норма красоты, и исправлять позже эти с детства привитые неправильные эстетические взгляды — задача гораздо более сложная. Полезнее учить человека просто сшивать тетради или сколачивать ящики, чем заставлять его выклеивать туфельки с аппликацией из цветной бумаги или выпиливать никому не нужные фанерные вазы. Тогда он, ощущая радость труда, не портит вместе с тем своего вкуса.

Все это ставит серьезные проблемы эстетического воспитания посредством труда. Социалистическая техническая эстетика должна способствовать физическому и эстетическому развитию и воспитанию личности, появлению чувства радости труда, превращению труда в творчество, воспитанию людей коммунистического общества, для которых «труд на благо общества станет... первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью...» (Программа КПСС).