Призыв к переменам

Мартин Хеллман

Профессор электротехники Стэнфордского университета (штат Калифорния) . Член Института электротехники и электроники. Наибольшую известность приобрел как изобретатель шифровальной техники «общественный ключ» и «дверь-ловушка». Активный участник движения «Мир без войн»**.

Проблема войны

Война и глубинные причины ее возникновения; война, которая в любой момент может стать катастрофой всеобщего уничтожения, положить конец продолжающейся миллиарды лет эволюции нашей биологической системы, убить всех детей и всю культуру, любовь и жизнь,— такова проблема.

Война бросает такой же вызов нашему интеллекту, каким было падение рабства или крепостного права для американцев и русских, живших в прошлом веке. Сегодня несостоятельность войны заставляет нас переосмыслить мир даже глубже, чем открытие, что Земля круглая, сделанное пять веков назад. Проблема войны должна быть решена в течение жизни нынешнего поколения. Война неразборчива и жестока, она разрушает хрупкую цивилизацию, которую следовало бы защищать, опустошает все на своем пути и уже дважды в этом столетии истребляла целое поколение молодых людей. Завершая собственную эволюцию, война подошла к своей последней стадии в истории человечества. Самоубийственное, наполненное разрушительной силой ядерное оружие сделало войну устаревшим, изжившим себя явлением. Растущее понимание того, что пушками нельзя добиться справедливости, превратило войну в атрофированный инструмент взаимоотношений. Справедливость может быть основана только на справедливости, только сострадание порождает сострадание, братство может исходить только от братства.

Война — проблема нашего поколения, а глобальное мышление — интеллектуальный ответ.

Под угрозой ядерного Армагеддона люди должны подняться на новый уровень сознания, отвергающий войны, на новую ступень зрелости человечества. Это — вызов косности, призыв к каждому человеку перейти на новую ступень эволюционного развития.

Все свидетельствует о том, что, если мы не сделаем этого, человеческий вид не надолго задержится на нашей планете. Войны бушуют в Центральной Америке, на Ближнем Востоке, в Афганистане, Африке, Северной Ирландии. Интересы ядерных держав пересекаются во всех регионах мира, и повсюду существует опасность перерастания локальной войны в последнюю, ядерную, войну. Ни один уголок Земли не отгорожен ни от интересов великих держав, ни от войны или ее угрозы.

В этой книге нет взаимных обвинений. Сейчас не время для них. Пришло время поговорить о взаимо-выживании — физическом, политическом и экономическом. Мы можем обсуждать экономику и политику, но здесь не место выискивать виновников прошлого. Эта книга о настоящем и о том, как нам обеспечить будущее.

Мы не пытаемся подменить то, что было достигнуто руководством наших стран в Женеве и Рейкьявике, и то, что будет, как мы надеемся, продолжено на новых встречах, имеющих целью значительное сокращение вооружений. Такие встречи, как и промежуточный шаг — предложенное сокращение ядерных сил в Европе,— обнадеживающие усилия. Наша книга — в поддержку этих усилий, она побуждает правительства к их продолжению и наращиванию.

Однако задача нынешнего поколения не ограничивается обузданием гонки вооружений.

Наше исследование возникло под прямой угрозой выживанию человечества. Лучше всего задачу, стоявшую перед нами, выразил писатель Алесь Адамович из Минска, который сам шестнадцатилетним пареньком воевал в партизанском отряде в родной Белоруссии и знаком с войной на своем страшном опыте: «Это практическая необходимость меняться адекватно небывалой ситуации, в которую люди сами себя поставили, загнали,— во всем меняться».

Императив

Ядерная взрывчатка может быть изготовлена из одной кофейной чашечки плутония. А он вырабатывается на атомных электростанциях в 36 странах. К 2000 году в мире будет накоплено столько плутония, что его хватит на 500 тысяч ядерных боеголовок. Однажды в одной из стран кто-нибудь похитит кофейную чашечку плутония и подпольно перепродаст его или же плутоний попадет в руки террористов, и те, кто не признает договоры и традиции цивилизованного мира, превратят это сырье в ядерное оружие (1).

Дальше все очень просто. Для международного научного сообщества изготовление ядерного оружия не является тайной за семью печатями. Обладателю плутония ничего не стоит сделать из него ядерное оружие, а затем перевезти на корабле, поезде или самолете в любую точку земного шара. Мы не можем утверждать, что ядерный взрыв в Нью-Йорке, Лондоне или Москве приведет к всеобщей ядерной войне. Но нельзя игнорировать подобную возможность. Таков один из вероятных путей начала ядерной войны.

Существует множество иных путей. По мере того, как близится к концу XX век, сложнейшая сеть систем безопасности становится еще более взаимосвязанной, чем накануне первой мировой войны. Современные сложные системы предупреждения и слежения контролируют друг друга и реагируют на каждый шаг противной стороны, они тесно переплетены между собой. В такой взаимосвязанной системе малейшее нарушение в одном месте немедленно отзывается повсюду <Г). Когда одна из великих держав делает какой-то шаг, другая запрограммирована повысить свою боеготовность, что в свою очередь тут же отмечается первой. Независимо от того, планировала первая страна начать подготовку к войне или нет, она запрограммирована ответить на подозрительное поведение противника. Поскольку ядерные ракеты могут достичь буквально любую точку земного шара за считанные минуты, каждой стороне не остается ничего другого, как быть наготове. Таким образом, эскалация готовности запланирована самими ядерными державами. Недостаток времени, ограниченные возможности вмешательства со стороны персонала могут привести к эскалации по спирали, и дело кончится обменом ядерными ударами, хотя ни одна из сторон так и не узнает первопричины конфликта. Взаимная реакция противостоящих систем может вызвать войну независимо от того, какова была первоначальная причина, сыгравшая роль спускового курка <2>.

Напрашивается пугающая параллель с началом первой мировой войны, когда взаимообусловленные мобилизационные планы обрели свою собственную движущую силу. Сегодня взаимосвязанные системы предупреждения обладают таким же потенциалом, разве что им понадобятся не недели, а минуты для развязывания войны, которая может привести к уничтожению планеты.

Обмен ядерными ударами может быть вызван и ошибкой компьютера. Стая гусей, восход Луны, недоброкачественная микросхема могут включить сигнал тревоги и привести в движение целую цепь контролируемых компьютером шагов, для приостановки которых у человека останется всего лишь несколько минут. А ведь ложные тревоги случаются в США в среднем три раза в неделю. Логично предположить, что то же самое происходит и в СССР. Только за 1977—1984 годы в американских системах объявлялись 1152 «ложные тревоги средней степени серьезности» (,).

Для предотвращения случайного возникновения ядер-ной войны в таких системах предусмотрена дополнительная система проверки. Существуют радары для проверки данных, полученных со спутников, и спутники для проверки показаний радаров. Если одни показания не подтверждаются другими, предполагается, что произошла ошибка. Тем не менее мы не можем исключить такую возможность, когда ошибка спутника совпадет с ошибочными показаниями радара и приведет к двойному подтверждению запуска ракет противника <2). В сегодняшних системах ядерного оружия сложность громоздится на сложности, что само по себе увеличивает вероятность ошибки. В какой-то момент нарастающая сложность компьютера не увеличивает его надежность, а снижает ее .

Компьютерная ошибка — частое явление, да и двойная ошибка, увы, не столь уж невозможна. В ошибочной конструкции так же сложно разобраться, как и выявить ошибки в ее деталях. Таким образом, техника представляет собой ненадежный крепостной вал, за которым укрылось будущее человечества. Как только ракета будет запущена или появится подозрение, что она запущена, у человека не окажется достаточно времени для разумного вмешательства, он не сумеет в столь короткий срок принять в расчет ценность многих поколений социального развития. Человеческий ум, веками натренированный понимать твердый язык физических угроз, теперь столкнулся с вероятностью выбора решения о судьбе цивилизации, которое необходимо принять за считанные минуты и в условиях, когда враг остается невидимым.

министр обороны Роберт Макнамара о случае, который произошел однажды в 7.15 утра. «Что ты имеешь в виду, черт подери?» — спросил сонным голосом президент Джонсон.— «Он на телетайпе».— «Так что, ты думаешь, я должен ему сказать?» Это случилось в 1967 году в дни очередного кризиса. Советский премьер-министр Косыгин сообщил президенту США, что если ему нужна война, то он ее получит <1).

Знал ли Косыгин, что президент не любил, когда его будили рано утром? Знал ли он, какова бы ни была его цель, когда лучше передать сообщение — утром или вечером? Конечно, когда речь идет о вопросах войны и мира, было бы благоразумно все это знать. И наоборот: что знал президент Джонсон о Косыгине? «Давайте скажем ему, что вы придете через двадцать минут»,— предложил Макнамара. Если бы ракеты уже летели в направлении США, двадцать минут оказались бы слишком длительным сроком — к этому времени ядерная война уже могла начаться.

Безопасность зависит от людей — они должны принимать решения. Люди в группах ведут себя иначе, чем индивидуально. Они часто отказываются от независимого суждения, поддерживают лидера или присоединяются к большинству. В напряженные моменты их мышление утрачивает гибкость, а их ум становится парализованным. В оцепенении ум отказывается адекватно реагировать на новую информацию <2).

Пример: во время вторжения на Кубу в районе залива Свиней в 1962 году советники президента знали, что кубинское сопротивление вторжению намного превзойдет силы высаживающихся, что у вторжения было мало шансов на успех. Объективные донесения также указывали на то, что было мало надежды на восстание населения в поддержку вторгающихся. Но и советники президента, и сам президент игнорировали эту информацию. И это были лучшие умы страны: талантливые, информированные, в высшей степени профессиональные. Но в момент принятия решения ими овладела психология группового энтузиазма, и они отмели разумные возражения. Они повели себя по классическому и опасному шаблону, который известен нам ныне как групповая реакция на кризис <п. Таким образом, во время кризиса нельзя рассчитывать ни на рациональность мышления, ни на объективность суждений.

Существующие сети военных взаимосвязанных систем; всевозможные ошибки в компьютерах, их конструкциях и программах; системы, в которых сложность усиливается сложностью; люди, не выспавшиеся утром или злые ночью,— все эти факторы суммируются и нагнетаются, как ураганные тучи на полуденном горизонте.

Нападение террористов, заснувший оператор, расстроенный руководитель государства — ни один из этих факторов, отдельно взятый, не обладает, судя по статистике, большой вероятностью вызвать ядерную войну. У каждого, однако, есть своя статистическая допустимость. Они аккумулируются, и, когда одно накладывается на другое, появляется слишком много причин для возникновения кризиса, чтобы мы могли пренебрегать ими. Принимая во внимание все эти факторы, можно утверждать: потенциальная возможность возникновения войны настолько велика, что рано или поздно она определенно вспыхнет. Такова опасность, исходящая от большого количества причин. Независимо от того, насколько невероятной может казаться каждая из причин,— все вместе они образуют отнюдь не малую вероятность войны. Она наверняка разразится, если мы не изменим ситуацию в мире.

Все эти источники риска вытекают из одного — из отношения к войне, когда считают, что война возможна, а «в случае необходимости» даже приемлема. Такое умонастроение порождает многочисленные приготовления к войне, каждое из которых не представляет большой опасности, но все вместе делают риск войны чрезвычайно серьезным.

Такова новая реальность ядерного века.

И все же мы на всех парусах мчимся вперед, подставляя свои государства-корабли под удары штормового ветра, игнорируя все предупреждения об опасности, удваиваем запасы оружия, планируем запустить оружие в космос, изобретаем радары, контролирующие радары, и компьютеры, перепроверяющие компьютеры. Так держать! Вперед в ураган, на смерть в урагане! На этом курсе возможность возникновения ядерной войны в терминах статистики определяется как «вероятность I». «Вероятность 0,5» — это 50 % вероятности, «вероятность I» — все 100%. Наверняка (,).

Таков императив. В ядерный век, если мы не отреагируем на ядерное оружие отказом от войны, мы пустим его в ход. «Вероятность один». В этом случае цивилизация — а возможно, вся жизнь на планете — прекратит свое существование. Поэтому мы призываем к новому мышлению.

Глобальное мышление

«...Решая сложные социально-политические, экономические и другие проблемы, наряду с учетом прочих факторов, необходимо уметь видеть друг в друге человека» .

«Главная мысль состоит в том, что необходимы изменения в общепринятых ценностях, образе мышления и представлениях о будущем, чтобы жизнь стала более гармоничной и стабильной, наконец, чтобы просто выжить во взаимозависимом мире» <3).

Ядерный императив — феномен современности. Он заставляет нас провести переучет ценностей, пересмотреть основные привязанности и обычаи, шире взглянуть на вещи. Он заставляет нас извлекать уроки из истории и науки, чтобы стать на более безопасный курс, чем война или военный образ мышления.

Чтобы найти выход из создавшегося положения, новое мышление должно быть чем-то большим, чем лозунг. Оно должно принять во внимание новые изменения в человеческой жизни с той же ответственностью, с какой оно приняло открытие Коперника, что Земля вращается вокруг Солнца. Так же, как и тогда, новое мышление должно направлять наше поведение.

Минут недостаточно. Но запущенная ракета большего времени не предоставит. «Господин президент, с вами хочет говорить Косыгин»,— вспоминает бывший Глобальное мышление начинается с сознания красоты и простоты единства, открытого космонавтами во время их полетов в космосе (1).

«Глядя на Землю из космоса, я поражался не только красотой континентов, но и их близостью друг к другу, единством их сущности» (космонавт Юрий Гагарин).

«С места, откуда смотришь на Землю, она кажется единым целым, и она так прекрасна...» (астронавт «Аполлона-9» Рассел Швайкерт).

В нашем распоряжении есть одна уникальная плодотворная система поддержания жизни. Все мы от нее зависим. Никто не может без нее обойтись. Люди одинаково дышат в Омске и в Омахе. Если это так, а это именно так, то загрязнение воздуха в одном месте загрязняет его всюду. Авария на ядерном реакторе в одном районе мира затрагивает нас всех. Мы связаны между собой, несмотря на идеологические и религиозные различия, огромным количеством общих биологических и физиологических структур <2).

В старом представлении, до того как телевидение и космонавты позволили нам увидеть всю планету целиком и с этой перспективы заглянуть в собственную душу, вина за все плохое всегда возлагалась на некоего невидимого врага, находящегося за морем, за горами, на какой-то чужой земле. В новом видении с борта космического корабля таких далеких мест не существует. Как и нет людей, живущих далеко от нас. Любая война становится гражданской. Все люди становятся партнерами в общей борьбе <3). Мы не можем сказать, что где-то люди несут ответственность за повреждение озонового слоя, эрозию почвы или несправедливость. В новом мышлении «каждый отвечает за все» <4). «Новое мышление обязывает просчитывать много ходов вперед. Мы не можем делать то, что нам нравится... В начале всего и в основе — чувство. Чувство личной и исторической ответственности за все на планете Такое мышление ведет к крупным переменам и обещает значительное улучшение в наших отношениях.

Например, «быть ответственным» означает избегать безответственной лжи. Представлять другую страну в стереотипах, приклеивать ярлыки к ее народу и руководителям — лживо и безответственно (1>. «Они» не злые звери, обитающие по другую сторону океана, они — люди. Без сомнения, мы различны в культурном и политическом отношениях. Но есть пределы нашим отличиям, мы более схожи, чем казалось или на самом деле наблюдалось до эпохи международного туризма и глобальных коммуникаций.

Совершенно неправомерно возлагать вину на внешнего «врага» за жизненные неурядицы, исторические несправедливости, недостатки экономической системы, провалы во внешней политике. Неправомерно считать, что все противоречия и конфликты между социальными группами и культурами могут быть объяснены каким-то «злом», находящимся вне нашего общества, но никогда внутри него самого <2). Взгляд на планету как на единое целое приводит к более унифицированной общей картине, к чрезвычайно важному фундаментальному выводу: мы все ответственны. И существует одна для всех фундаментальная возможность: мы все можем участвовать в решении любой проблемы.

В доядерный век, до понимания глобальной перспективы было не так опасно сосредоточиваться только на себе и руководствоваться личными мотивами. Сегодня этот взгляд привел нас к краю пропасти. Наше мышление должно измениться, во главу угла мы должны поставить вопрос: что в конечном счете полезно всем и какими способами следует добиваться поставленной перед собой цели? <3)

Глобальное мышление требует определения правильных взаимоотношений между индивидом и мировым сообществом. И тот, и другой одинаково важны. Должны соблюдаться здоровые соотношения между обществом, социальным строем и личностью. Мы все различны, поскольку каждый человек уникален. Но мы все взаимосвязаны, поскольку в единой глобальной системе деятельность каждого из нас влияет на остальных. Мы отличаемся тем, что каждому дороги свои культурные и семейные традиции. Между этими двумя реалиями — индивидом и целым — всегда имеется противоречие. Когда их взаимоотношения нормальны, оно не нарушает благополучия целого и части. Но когда взаимоотношения нарушены, война и насилие выступают как средства ослабления этого противоречия путем навязывания единства между индивидом и целым или навязывания взглядов одного государства другому.

На протяжении столетий война постепенно утрачивала свою эффективность как средство разрешения противоречия между единством и разнообразием. Это справедливо по крайней мере с 1555 года, после заключения Аугсбургского договора, когда длительные баталии не смогли навязать религиозное единство в Германии (|). Подобные усилия не увенчались успехом и во время Тридцатилетней войны, закончившейся в 1648 году. А уж в XX веке военных провалов больше чем достаточно. Наконец, в ядерный век война стала абсолютно бесполезной как средство снижения напряженности. Обширные районы земного шара практически установили стабильный мир в подтверждение того, что война там считается недопустимой .

Следовательно, в нашем сложном мире идея о том, что одна из сторон может быть уничтожена, полностью устарела. Новое мышление должно, как минимум, включать признание того, что в рамках глобального единства разнообразие является данностью <3). Угроза ядер-ной войны загнала нас в угол и требует, чтобы мы жили с этим парадоксом, иначе он уничтожит нас. Долгосрочное параллельное существование капиталистической и социалистической систем также данность. Глобальное единство и разнообразие будут существовать. Мы все принадлежим к одной человеческой семье. Но мы также и различны. Долгосрочные различия будут существовать не только между капитализмом и социализмом, но и между конкретными формами социализма и формами капитализма <п. Судьба нашего поколения — определить, как эти различия будут эволюционировать без применения насильственных мер.

Люди не обязаны любить друг друга или даже понимать друг друга для того, чтобы сотрудничать. В окопах первой мировой войны солдаты, которые должны были ненавидеть друг друга и по приказу командиров стрелять друг в друга, часто прекращали огонь на время обеда. Просто прекращали — и все тут. Они позволяли друг другу вылезать из окопов, чтобы отойти за линию огня и поесть.

И это происходило регулярно. Оставаясь долгое время на одном месте и находясь по разные стороны от линии огня, солдаты начинали менять свое отношение друг к другу. Если они ожидали, что будут находиться в каком-то месте неопределенно долго, для каждой стороны имело смысл ослабить давление, если другая отвечала тем же. Обе проживут дольше. При таких обстоятельствах солдаты вырабатывали свои собственные правила и начинали эволюцию своей цивилизации, в то время как командование продолжало подталкивать их к враждебности <2).

Солдаты поняли, что сотрудничество начинается тогда, когда стороны, даже будучи противниками, собираются какое-то время поддерживать отношения. Они лучше относятся друг к другу, если предполагают, что снова встретятся, как солдаты первой мировой войны встречались каждое утро. И они лучше относятся друг к другу, если их выживание зависит от этого. Параллель ясна. Страны, которые намереваются сотрудничать, должны научиться жить вместе. Согласие с принципом длительного сосуществования капитализма и социализма является начальным условием сотрудничества и важным составным элементом глобального мышления.

Поставленные перед фактом долгого совместного будущего, все страны, исходя из здравого смысла, должны привести в соответствие свои цели и средства их достижения (1). Если это будет сделано, контакты между странами укрепятся. Перед лицом общего будущего стороны поймут также, что целесообразно позаботиться о сохранении пищевых и других ресурсов для грядущих поколений <2). Таким образом, глобальное мышление характерно для людей ответственных, заинтересованных в сотрудничестве и правильной линии поведения, людей вдумчивых. Эти люди ведут себя так не под нажимом, не по обязанности, исходя не из идеологии или религии, а потому что в человеческой природе уже заложено такое поведение, оно раскрывается, когда возникает необходимость. Угроза ядерного уничтожения требует высочайшего уровня усилий и сознательности.

Цель сосуществования требует дисциплины, выдвигает целый ряд требований. Человечество находится на перепутье. Мы должны выбрать. Что-то нужно принять, от чего-то отказаться <3).

Если мы выбираем взаимное выживание, необходимо отказаться от концепции односторонней безопасности {4). От Никарагуа до Ближнего Востока, от Гренады до Афганистана великие державы порой действовали так, будто от одной из них зависело, какой курс должно принять развитие «третьего мира». Но этот процесс не может контролироваться только капиталистическими, социалистическими, богатыми или бедными государствами.

В полностью взаимозависимом мире, где ни одна страна не свободна предпринимать односторонние действия, безопасность может быть только многосторонней, всеобщей. «Безопасность в ядерный век означает безопасность для всех» <5). Отсюда следует, что не может быть «справедливой» войны. Никакого рода и ни для какой цели. Никогда в дальнейшем. «Великим державам сегодня приходится об этом думать, это учитывать, когда все еще длятся войны в Персидском заливе, в Афганистане, Никарагуа, на Юге Африки»,— говорит участник партизанского движения второй мировой войны Алесь Адамович.

Именно разнообразие интересов и систем служит источником силы для народов и экономики земного шара. Прошлому принадежат теории об «исключительных интересах», мессианские доктрины о том, что лишь одна политическая или экономическая система имеет право на существование. «Теория марксизма-ленинизма всегда утверждала идею невозможности экспорта революции, успешной революционной трансформации общества, если для этого еще не созрели внутренние предпосылки. Отрицание агрессивного мессианизма соответствует этим взглядам. Агрессивный мессианизм и экспорт революции силой в другие общества против воли народов не могут иметь успеха» (1).

В этом заключаются основные принципы нового мышления: догматическое невежество и мессианский энтузиазм не являются более реалистичными — исходят ли они от социалистической или от капиталистической системы. «...Следование старому далеко не всегда можно считать реализмом» <2>.

Войны стали анахронизмом — таков наиболее убедительный опыт нынешнего столетия. Они не смогли решить проблемы распределения и справедливости в период перед первой мировой войной. Ни Гитлеру, ни японцам не удалось с их помощью создать мировые империи. Войны нашего века не смогли подавить устремлений культур, языков, религий планеты к самовыражению через демократию и экономическое благосостояние. И сейчас война не дает результатов ни в Центральной Америке, ни в Афганистане, ни на Ближнем Востоке, ни в Африке, ни в Северной Ирландии. Война — слепой и жестокий инструмент. Военное мышление противоположно новому мышлению.

Сущность нового мышления в том, считает профессор Анатолий Громыко, что «наряду с учетом прочих факторов необходимо уметь видеть друг в друге человека... В век ядерного сверхвооружения и растущей взаимозависимости всех стран мира невозможно добиться односторонней выгоды для себя в ущерб другому, не нанося в конечном итоге ущерба самому себе». Анатолий Громыко приводит высказывание Льва Толстого: «Лжетолкователи истины говорят обыкновенно о том, что разуму нельзя верить, потому что разум разных людей утверждает разное... Но такое утверждение прямо противоположно истине. Разум никогда не утверждает различного. Он всегда во всех людях утверждает одно и то же... Говорят ли о том, что Бог ходил в огненном столбу, или о том, что Будда поднялся на лучах солнца, или Магомет летал на небо, или Христос ходил по воде..., разум всех людей всегда и везде отвечает одно и то же: это неправда. На вопросы же о том, справедливо ли поступать с другими так же, как хочешь, чтобы поступали с тобой? Хорошо ли любить и прощать им их обиды и быть милосердным? Разум всех людей и во все времена говорит: да, справедливо, хорошо» (1).

Человечество находится на этапе, который возник в результате цепной реакции причины и следствий и истоки которого уходят в глубь веков на миллиарды лет. Сегодня человеческий вид способен повлиять на свою собственную эволюцию путем сознательного выбора.

Этот выбор основывается не на фантазии и не на утопической надежде на войну как на выход из положения. Этот выбор зиждется на прочном фундаменте. Он опирается на уверенность в ответственности человека, на его желание поступать разумно, когда встает вопрос о выживании, на опыт человека, свидетельствующий о тщетности использования войны для достижения целей, на любовь к дому и на признание того факта — и это отличительная черта нашего века,— что вся наша планета является нашим общим домом.

Процесс перемен

Мы находимся на пороге новой эры не только из-за угрозы ядерной войны, но и потому, что вся наша планета покрыта невиданными системами новых средств коммуникаций. Никогда прежде человечество не накапливало такого объема знаний. В течение нынешнего столетия по всему миру распространились радио, телевидение, компьютеры, телефоны и копировальные машины. Ни одно из предшествующих поколений не имело в своем распоряжении этих средств в дополнение к газетам, журналам и искусству. Наше время — это время неограниченных возможностей для обменов и взаимодействий культур, для путешествий и накопления знаний.

Средства общения не только предоставляют нам широкие возможности, но и ставят перед нами определенные задачи. Когда мы сталкиваемся с людьми, еще не осознавшими особенности своего времени, мы не должны скрывать от них факты, мы должны позаботиться, чтобы эти факты стали им известны <п. Мы должны искать поддержку у руководителей государств и работников средств массовой информации, чтобы помочь людям осознать необходимость перемен <2). Демократизация в СССР и возникновение общественных организаций в США — важные ингредиенты этого процесса. Открытость — прежде всего! 1 2 (3) 4 5 Успех распространения новой идеи во многом зависит от установления связи между людьми, располагающими новой информацией. Люди прислушиваются друг к другу <4).

Все, что мы знаем о человеке, говорит нам о том, что этот вид способен изменяться. Вот почему мы можем жить в сибирском холоде и жаре Аризоны, на московских холмах и в долинах Сьерры. Хотя развитие двух различных наций — культурное и социальное — никогда не начинается одинаково, способность к приспособлению и переменам всегда существует. Способность людей к адаптации одна и та же и в СССР, и в США.

Советский Союз сейчас предпринимает наиболее интенсивные усилия, чтобы внести перемены в свою жизнь. Гласность и перестройка тесно связаны между собой. Движение советского общества к децентрализации — революционно В стране происходят выборы секретарей местных партийных организаций, директоров заводов и депутатов Советов из нескольких кандидатов. Частью процесса демократизации стала критика газетами официальных лиц. Предполагается ввести хозрасчет на государственных предприятиях, децентрализовать экономику и вызвать к жизни новые творческие и конкурентоспособные инициативы (1\ Эти шаги предпринимаются для того, чтобы привлечь людей к участию во всех сферах жизни. Без их участия, без широкой демократии невозможен следующий шаг, направленный на рост и модернизацию советского общества. Без широкой поддержки масс нет надежды на экономическое возрождение <2>-

В США дух времени почти противоположен советскому: добиться единодушия, убедить миллионы прийти к единой точке зрения и жить в соответствии с ней. В США новаторы, первыми откликающиеся на новую идею, часто не являются лидерами или популярными людьми в обществе. Но в своей тактике завоевания умов и мнений они находят пути к властителям умов и через них к широкой общественности. Идея мира без войн должна широко пропагандироваться, должна быть создана сеть активистов, установлены личные контакты с новыми людьми, которые ранее не задумывались над этой проблемой <3).

Перед американцами стоит задача — консолидировать воедино 250 миллионов независимо мыслящих индивидов. Когда это будет достигнуто, как было, например, в случае с поддержкой Договора по ПРО, произойдут и изменения в отношениях между СССР и США <4).

Итак, в Соединенных Штатах перед людьми постоянно стоит задача — использовать свои демократические права. Советский Союз сегодня направляет революционные усилия на то, чтобы осуществить демократизацию. И в той, и в другой стране успех внедрения нового зависит от участия в этом процессе всего народа (|).

Что заставит людей решить проблему войны? Что заставит их сосредоточиться на высшей цели сегодняшнего дня — сохранении жизни на Земле?

«Активность и беседы с людьми»,— отвечает весьма просто академик Наталья Бехтерева из Ленинграда. «Процесс общения»,— имея в виду беседы и дискуссии среди людей своего круга, во время встреч с друзьями, говорит профессор Эверет Роджерс из Лос-Анджелеса.

Мы может закоснеть в бездействии, согласиться с возможностью ядерной войны и продолжать ничего не предпринимать против нее. Депрессия или страх могут подавить порыв к действию или вызвать излишнюю активность, что в обоих случаях отрицательно сказывается на достижении цели. Недостаточная активность может обернуться терпимым отношением к надвигающейся беде. Как с этим быть? Больше говорить о проблеме.

Это кажется слишком простым началом. Конечно, процесс перемен зависит от мышления. Очевидно, что мозгу нужна информация, нужны факты, он не может опираться лишь на интуицию. Советские труды по изучению человеческого мозга и социального процесса и подобные американские исследования делают поразительный вывод: располагая информацией и молча размышляя над фактами о ядерном оружии, можно оказаться в патологическом состоянии психологической немоты. Чтобы выйти из него, надо начать обсуждение. Это уже деятельность. Обсуждение проясняет ум, означает проявление инициативы <2).

«Действия, направленные на источник отрицательных эмоций, могут быть особенно эффективными. Большое число людей, участвующих в дискуссиях и действиях, направленных на прекращение гонки вооружений и устранение угрозы жизни человечества, дадут возможность творчеству и доброй воле построить мир, в котором не будет такой угрозы» Чрезвычайно важно осознать, что любая деятельность, будь то беседа или дискуссия, является средством изменения мышления.

«Каналы средств массовой информации более эффективны для распространения знаний о новой идее, в то время как каналы личного общения более эффективны в формировании и изменении отношения к нововведениям и, следовательно, в своем влиянии на решение индивида принять или отвергнуть новую идею... Распространение идеи — это, по существу, социальный процесс, который включает в себя социальные отношения между отдельными индивидами в системе» (|>.

Поэтому совсем не очевидно, что изменения в мышлении предваряют обсуждение. Скорее заинтересованность в проблеме является фактором изменения мышления. Знания, осведомленность предшествуют новому направлению ума. Но знания самого по себе недостаточно. Даже обладая знаниями, мозг может прийти к стабильному патологическому состоянию психологической немоты. Чтобы выйти из него, необходим значительный толчок. От знаний мы должны перейти к действиям и обсуждениям, если хотим добиться утверждения идеи <2).

Ничто так не важно для психики индивида, как личное участие. Оно необходимо не только для эффективного управления страной, но и для сохранения чувства собственного благополучия. Именно это чувство помогает ему преодолеть ощущение, что он не может повлиять на исход событий .

Задача обеих стран — выявить граждан, которые смогли бы обеспечить продвижение от нестабильного к стабильному миру <4). Эту задачу можно решить. И вот что следует сделать:

Действовать, получая информацию и принимая участие в решении проблемы войны. Стремиться к тому, чтобы цели и средства их достижения как в личной, так и в общественной жизни не противоречили друг другу (1). Действовать, сообразуясь со своими моральными принципами, а не только с юридическими нормами (J).

Действовать путем обсуждения проблемы, вкладывая в это всю свою энергию и энтузиазм <3). Обсуждать ее с соседями и знакомыми, друзьями, создавая атмосферу дискуссионное™ (4).

Действовать, борясь со стереотипами и искушением создать образ врага. Объяснять правду детям <6>. Исходить из любви к человеку <7). Принимать разнообразие и несхожесть систем и культур как данность, как преимущество, как проявление силы жизни на планете Земля <8). Настаивать на том, что психология ядер-ного века должна быть переориентирована, изменена, превращена в психологию выживания.

Предлагать и поддерживать новые нормы поведения, создавать гарантии взаимной безопасности, традиции гуманности в отношениях между государствами (‘0>. Опираться на реальность, исходя из которой только и можно судить об уровне безопасности, принимать во внимание правду о безудержной гонке вооружений.

Преодолевать соблазн спрятаться за старыми идеалами в оправдание бездеятельности. Думать, будто на пороге смерти, о серьезности положения, в котором находится человек, и не примиряться с расхождением между идеалами и реальным поведением в личной жизни. Действовать во имя воплощения сегодня идеалов будущего (12). Действовать, как в смертный час, со страстью и внутренним огнем. Действовать, ибо сама жизнь зависит от предотвращения войны; все будущие поколения и наша память о прошлых поколениях, литература, любовь, искусство, все доброе зависит теперь от мужчин и женщин, наделенных силой нести и говорить правду (1).

Создавать неформальные организации, борющиеся за разоружение, формировать осведомленную, конструктивно мыслящую и политически грамотную общественность, с которой считались бы все правительства во всем мире (2).

Действуйте любым из названных способов, но действуйте! И тогда изменится мышление, а это — ключ к дальнейшим действиям, которые необходимы, чтобы покончить с войной. Активно настроенная общественность, прочно овладевшая новой идеей,— сама по себе мате-риальная сила .

Призывать к изменениям в мышлении — значит действовать. Наша мечта, самая большая из всех,— действовать, поднявшись на новый, более высокий уровень человеческого сознания. Предотвращение войны стало универсальным императивом. Глобальное мышление — ответ на него. Человек — движущая сила перемен. А результатом станет сохранение и развитие человечества.