Ненадежность контроля над ядерными силами

Поль Брэкен

Профессор государственной политики и политологии Йельского университета; специализируется по проблемам международной безопасности. Член редколлегии «Джорнэл оф конфликт резольюшен», «Ор-бис» и «Дифенс анализис». Автор известной книги «Командование и контроль над ядерными силами».

В 1914 году Европу привел к войне не тот или иной диктатор и не какое-то одно событие. В течение всего предшествовавшего десятилетия катастрофа готовилась преследовавшими свои цели европейскими государствами. Они создавали атмосферу взаимного недоверия и разрабатывали мобилизационные планы, которые, будучи приведены в действие, сделали невозможным политическое урегулирование. Эту катастрофу можно было предвидеть.

Урок, вытекающий из подготовки и начала первой мировой войны, состоит в том, что действия государства во время кризиса в огромной степени определяются оборонными мероприятиями, проведенными в предшествующие годы. Создание фантастически сложных структур, управляющих ядерным оружием в Соединенных Штатах и Советском Союзе, привело к возникновению весьма напряженной обстановки, которая напоминает обстановку 1914 года, но отличается своими масштабами и быстродействием. Поэтому есть необходимость рассмотреть существующую систему управления ядерными силами.

Надежность систем предупреждения

Системы предупреждения — это важная часть управления и контроля над ядерными силами. Они помогают защитить уязвимые стратегические вооружения, например бомбардировщики и ракеты, от внезапного нападения. Если одна страна знает, что у другой имеется эффективная система предупреждения, то вероятность того, что она совершит нападение первой, уменьшается, и в результате стабилизируется ситуация во всем мире. Поэтому более сложная система предупреждения может означать более надежную безопасность. Но не всегда. В течение последних 25 лет обе страны, Соединенные Штаты и Советский Союз, затратили огромные средства на создание очень сложных систем предупреждения. Их сложность и взаимосвязь уже выходят за пределы человеческого понимания. И в этом может быть заключена суть проблемы. В условиях, когда эти системы прочно связывают ядерные арсеналы каждой стороны, эффект небольших ошибок усиливается по всей системе стратегических ядерных сил.

Простой человек реально представляет себе, или по крайней мере предчувствует, возможную опасность. Начиная с 50-х годов призрак ядерной войны в результате технической ошибки становится темой многих популярных романов и кинофильмов. Случай, происшедший в 50-х годах, когда стая канадских гусей заставила сработать радарную систему дальнего предупреждения, по ошибке принявшую эту стаю за советские бомбардировщики, вошел в историю ядерного века. По мере усложнения систем предупреждения неизбежно возникали варианты этого эпизода. В 1960 году метеоритный дождь и отражение лунного света на экране радаров вызвали гораздо более сильные сигналы возбуждения в новой системе раннего обнаружения баллистических ракет, чем стая канадских гусей, что в свою очередь заставило командование североамериканских сил ПВО (НОРАД) на какое-то время поверить тому, что советские ракеты уже запущены. В 1980 году в компьютерной системе предупреждения вышла из строя маленькая микросхема, которая стоит полдоллара, а на экране появилось сообщение о советской баллистической ракете, запускаемой с подводной лодки и направленной на Соединенные Штаты. Хотя информация о ложных тревогах в Советском Союзе не публикуется, резонно предположить, что и там имели место подобные инциденты.

Официальная реакция на ложные тревоги носит оборонительный характер; в таких случаях говорят, что принимаются меры, предупреждающие повторение по добных ошибок, что никто не хочет случайной войны, и меньше всего военные, а конструкция системы такова, что решение о вступлении в войну не может быть вызвано стаей гусей или неисправной микросхемой. Эти аргументы кажутся убедительными. Человек всегда участвует в принятии решения, разумный контроль осуществляется на каждом этапе. Я убежден в надежности и обоснованности этих аргументов.

И все же существует еще и скрытый страх. Интуиция и здравый смысл подсказывают нам, что положение не так уж благополучно. Грубо говоря, люди верят в закон Мэрфи: «Если что-то может сломаться, то оно ломается». Они верят в этот закон потому, что рн основывается на их собственном опыте и особо применим к большим, технически сложным системам. В мире, в котором живут люди, выходят из строя энергосистемы, сходят с рельсов поезда, рушатся мосты и дамбы, отваливаются двигатели самолетов ДС-10, а на ядерных электростанциях происходят аварии. Такие вещи случаются нечасто, но тем не менее случаются.

В 1965 году выход из строя энергетической системы на северо-востоке США произошел по вине одного дешевого переключателя. После 1965 года раздавались неоднократные заявления о том, что такое крупномасштабное выключение электроэнергии никогда не повторится, так как эта нелепая случайность учтена в конструкциях, основанных на уроках 1965 года. Но подобное случилось опять в 1977 году в Нью-Йорке.

Отрыв двигателей у допущенного к полету самолета ДС-10 наделал много шума, привлек внимание высоких инстанций и привел к судебным процессам. Несмотря на неоднократные предупреждения, два месяца спустя двигатель такого же типа вышел из строя на таком же самолете. Случались и другие происшествия на самолетах этой конструкции: внезапно открылись двери грузового отсека, и не один, а три раза. В конце концов открытие грузового отсека привело к крушению самолета ДС-10, что повлекло за собой многочисленные человеческие жертвы.

Аварии на атомных электростанциях на острове Три Майл Айленд в 1979 году и в Чернобыле в 1986 году произошли после проведения бесчисленных исследований и расчетов безопасности этих электростанций. Эк сперты по атомной энергии заявляли, что столкновение с метеором куда более вероятно, чем крупная авария на атомной электростанции; ретроспективно несостоятельность этой аналогии очевидна.

Когда эксперт утверждает, что стая гусей или отражение лунного света на экране радара не могут автоматически вызвать пуск ядерного оружия, он имеет в виду лишь одиночную систему, т. е. частный случай. Наша интуиция, с другой стороны, рассматривает стаю гусей, провоцирующую третью мировую войну, как пример более широкого значения. Наш опыт подсказывает нам, что сложная система должна рано или поздно выйти из строя именно потому, что она сложная.

Перерывы в подаче электроэнергии, катастрофы самолетов ДС-10 и аварии на атомных электростанциях усиливают наше интуитивное беспокойство. Ведь каждое из этих несчастий было вызвано не отдельной случайностью, а серией сложных и взаимосвязанных событий, которые повлекли за собой ряд последовательных человеческих, бюрократических и технических реакций. Эти реакции приводили к неверным заключениям о причинах ошибок, что в свою очередь вызывало действия, которые не могли способствовать решению проблемы или, что еще хуже, обостряли ее.

Многократные ошибки

Отдельные случайности легко предотвратить. Полет стаи гусей, отражение лунного света на экране радара и неисправная микросхема ЭВМ представляют собой изолированные события. При наличии системы многочисленных проверок и дублирования, заложенной в систему управления стратегическими вооружениями, вероятность случайного или непреднамеренного начала войны в результате одной ошибки в мирное время очень и очень мала. Каждая ступень системы предупреждения и слежения предусматривает новые проверки подлинности угрозы, задействование новых дублирующих микросхем. В целом система гарантирована от отдельных случайностей, неисправностей или ошибок оператора за счет многоступенчатого дублирования. Я полагаю, что вероятность атомной войны в результате отдельной ошибки сегодня намного меньше, чем 25 лет назад, именно благодаря созданию более сложных систем предупреждения и контроля.

Совсем другое дело — многократные ошибки или неисправности. Проблема нескольких случайностей, в особенности тех, к которым причастен человек, заключается в том, что число возможных реакций на них огромно и никакая конструкция не может предотвратить все эти реакции. Вероятность того, что многократные случайные события могут привести к несчастью, растет с усилением военной активности. Поэтому, когда войска приведены в состояние боевой готовности, сложность системы предупреждения может привести не только к прекращению дублирующего действия, но и к усугублению ошибок.

Не убийство эрцгерцога в Сараеве, а решение о мобилизации подняло по тревоге европейские армии в 1914 году. Эффект тысяч мобилизационных предписаний создал нескончаемую цепную реакцию нарастающих тревог. Они действовали как храповик, который с каждым поворотом шаг за шагом вовлекал Европу в войну, будучи не в состоянии функционировать в обратном направлении — в сторону мира.

Летом 1914 года все происходило так, как и предполагалось. Не было случайностей в обычном смысле этого слова. Политические лидеры потеряли контроль над огромной инерцией движения в тот момент, когда их армии были подняты по боевой тревоге. Институты, призванные защищать мир, вовлекли народы Европы в войну. Некоторые аспекты этой проблемы заслуживают рассмотрения применительно к ядерным силам сегодняшнего дня.

Взаимосвязанная система

Главное направление эволюции как американской, так и советской предупреждающих систем заключается в их прямой интеграции с системами запуска ядерного оружия. В результате возникает взаимосвязанная система, в которой сбой одного элемента может за короткий срок усилиться и привести к сбою в работе всей системы.

Две ложные тревоги — 1979 и 1980 годов — иллюстрируют тесную взаимосвязь между предупреждающи ми и оперативными системами. В первом случае ошибка оператора привела к ложному сообщению о том, что Соединенные Штаты подверглись атомному нападению. Это сообщение было послано на авиабазы НОРАД, и немедленно десять бомбардировщиков с трех баз Соединенных Штатов и Канады были подняты в воздух. Все базы ракет и подводных лодок Соединенных Штатов получили сигнал боевой тревоги.

Несколько месяцев спустя, в 1980 году, вышедшая из строя микросхема подала ложный сигнал о нападении американским воздушным силам. В этот момент были приведены в готовность примерно сто бомбардировщиков В-52 и особый самолет президента. С базы на Гавайях в воздух поднялся самолет с размещенным в нем штабным пунктом командующего военно-воздушными силами США в Тихом океане.

Эти инциденты показывают, насколько ядерные силы отличаются от сухопутных, морских и воздушных. В ходе традиционных военных операций частью армии можно было пожертвовать, чтобы сохранить ее в целом. В системе ядерных сил, однако, степень взаимосвязи гораздо выше. Одна подводная лодка может ликвидировать значительную часть бомбардировщиков противника или полностью его парализовать, уничтожив руководство и командные центры «обезглавливающим» ударом. Чтобы защитить себя, ядерные силы действуют по принципу, обратному тому, по которому действуют наземные армии. Они стараются отвечать на появление каждой угрожающей опасности посылкой детальных указаний из центра, немедленным предостережением и следованием заранее составленным инструкциям. В результате относительно малые импульсы порождают «эхо» реакции со стороны всей системы стратегических ядерных вооружений в целом. Системы с жесткой взаимосвязью являются источниками перестраховки. Сбой в компьютерной микросхеме стоимостью 46 центов вызвал цепь событий на расстоянии в несколько тысяч миль — в Вашингтоне и на Гавайях. Продлись эта тревога несколько дольше, президент Соединенных Штатов был бы разбужен, ему бы пришлось в течение 14 минут покинуть Белый дом и принять решение относительно ответных мер в такой короткий срок, что он не успел бы связаться по прямому проводу с Москвой. быть приняты сразу. Процесс действия — противодействия может стремительно нарастать, захватывая все новые силы от военно-морских баз до воздушных и сухопутных войск.

В добавление к наблюдению за армиями противника американская и советская системы слежения в настоящее время имеют возможность наблюдать за системами предупреждения и слежения другой стороны. Возможно, что системы каждой стороны могут взаимодействовать друг с другом необычными и сложными путями, которые невозможно предвидеть и которые приведут к взаимному усилению тревоги. Эта возможность не новое явление, сопоставимое развитие событий наблюдалось в Европе в 1914 году. Новое в этом — только техника и скорость, с которой события могут произойти.

Примером взаимосвязанных стратегических передвижений могут служить события апреля 1978 года, когда две советские подводные лодки подошли необычно близко к восточному побережью Соединенных Штатов. В такой наступательной позиции подводные лодки, снабженные ядерными ракетами, могли начать атаки при минимальном подлетном времени на базы бомбардировщиков, командные центры, базы подводных лодок и на сам Вашингтон. Эти передвижения были прослежены сетью подводных акустических детекторов на кораблях американского военно-морского флота.

Американская сторона приняла решение: «Следует дать советской стороне понять, что мы знаем, как близко они придвинулись». Это было сделано путем повышения уровня боевой готовности на нескольких базах бомбардировщиков и в конечном счете рассредоточением авиации по другим базам. Такие действия в момент кризиса показывали, что подразделения бомбардировщиков готовы подняться в воздух для атаки против Советского Союза. Эти действия были, очевидно, почти сразу обнаружены советскими разведывательными спутниками или другими техническими средствами. Советские подводные лодки вскоре удалились с близких рубежей на свои обычные позиции далеко в Атлантике.

В условиях мирного времени в ответ на одиночную угрозу может быть предпринято небольшое число пре достерегающих передвижений. Если советские атомные подводные лодки подойдут необычно близко к восточному побережью, бомбардировщики могут быть перемещены на запасные аэродромы. Соответственно советская сторона отметит, что только американские бомбардировщики приведены в действие, а американские подводные лодки не предпринимают никаких действий.

Но как только системы предупреждения и слежения загружены выше определенного уровня или политическими и военными руководителями установлен уровень повышенной боевой готовности, ситуация может катастрофически измениться. Жесткая связь между компонентами вооруженных сил повышается, информация начинает наводнять штабы и компьютеры, рассылаются организационные распоряжения. Несмотря на то что одна сторона будет полагать, что предпринимает необходимые меры предосторожности, другая сторона может усмотреть в этих приготовлениях угрозу, и это заставит ее в свою очередь повысить уровень боевой готовности.

Трудно предположить, приведет ли эта цепная реакция тревог к атомной войне. К сожалению, не так трудно представить себе политический кризис, приводящий к объявлению тревоги и последующую ее эскалацию до такого предела, когда одна сторона сочтет необходимым привести атомное оружие в боевую готовность или предпринять предупредительную атаку против патрулирующих поблизости от побережья подводных лодок противника. Возможно также представить процесс взаимной эскалации боевой готовности, приводящий к предупредительному удару по спутникам или к эвакуации советских или американских городов в целях обеспечения безопасности населения.

Вполне вероятно предположение, что при таком высоком уровне тревоги оперативные ядерные силы могут начать опережающую атаку и вызвать всеобщую войну. Никто не хочет войны, но каждый предпочел бы напасть первым, чтобы не оказаться вторым. Вместо выбора между войной и миром решение может выглядеть так: либо напасть первым, либо нанести ответный удар — именно так формулировалась дилемма перед началом первой мировой войны.

Реакция на многократные тревоги

Пример событий 1956 года иллюстрирует, как предупреждающие сигналы могут создать ложное представление об опасности. В начале ноября, в то самое время, когда англичане и французы атаковали Суэц, начались волнения в Венгрии. Советское агентство ТАСС выражало тревогу в связи с возможностью атомной войны. Москва послала грозное предупреждение Лондону и Парижу и призвала Вашингтон предпринять совместную операцию для восстановления мира в районе Суэца. Это последнее сообщение было получено Белым домом во второй половине дня 5 ноября.

На таком политическом «фоне» в ту же ночь произошло следующее четырехкратное стечение обстоятельств. В штаб американского военного командования в Европе поступило срочное сообщение, что неизвестные реактивные самолеты обнаружены над Турцией и в ответ в воздух поднята по тревоге турецкая авиация. Последовали дополнительные сообщения об обнаружении предположительно 100 советских самолетов МИГ-15 над Сирией и далее о том, что британский бомбардировщик типа «Канберра» сбит также над Сирией. (В середине 50-х годов только советские МИГи были способны уничтожить высотные «Канберры».) Наконец, было передано сообщение, что советский черноморский военно-морской флот движется через пролив Дарданеллы. Это было расценено как преддверие военных действий, поскольку в случае войны Советскому Союзу необходимо было вывести свой флот из Черного моря, где он был заперт во время обеих мировых войн.

Реакция Белого дома на эти события полностью неизвестна, но, по словам генерала Эндрю Гудпейстера, они «могли дать ход оперативному плану действий НАТО». А в тот период оперативный план НАТО предполагал немедленное нанесение массированного ядер-ного удара по Советскому Союзу.

Однако, как выяснилось, «реактивные самолеты» над Турцией были всего лишь стаей лебедей, по ошибке засеченной радаром, а вместо ста советских МИГов над Сирией в действительности пролетел лишь небольшой эскорт, сопровождавший президента Сирии после его государственного визита в Москву. Британский бомбар дировщик «Канберра» погиб из-за механической неисправности, а советский флот выполнял заранее предусмотренные маневры в ходе учений. Обнаружение и неправильная интерпретация этих событий, приведшая к политической напряженности, стали первым явным примером того, как масштаб и сложность электронных систем предупреждения могут в определенных критических обстоятельствах привести в движение машину военных приготовлений.

Хотя четырехкратное совпадение событий в ходе Суэцкого кризиса не привело к войне, оно демонстрирует опасную особенность систем предупреждения, которые охватывают многообразные компоненты на громадных территориях. Турецкие радары, пост прослушивания в Дарданеллах и данные разведки внесли ложную информацию в общую картину. Случайное совпадение во времени этих событий было интерпретировано как свидетельство того, что все они были взаимосвязаны.

Оглядываясь назад, легко говорить, что каждое из этих предупреждений не стало сигналом к атаке. Но в ноябре 1956 года это сочетание событий выглядело угрожающе. В отношениях между Соединенными Штатами и Советским Союзом имеется тенденция быть подозрительными друг к другу и ожидать худшего. Когда подобные инциденты возникают одновременно, это само по себе создает предрасположенность к тому, что ситуация может стать действительно опасной.

Системы предупреждения и слежения образца 1956 года были примитивными по сравнению с теми, которые созданы в течение последних тридцати лет. Сегодня эти системы технически усовершенствованы. Еще важнее то, что число объектов наблюдения и их географическое распространение, масштабы наблюдения Соединенными Штатами советской территории и Советским Союзом — американской чрезвычайно увеличились. Эта тенденция еще больше усилит вероятность того, что одновременные события, зафиксированные предупреждающими датчиками, будут, именно по причине их одновременности, ошибочно интерпретированы военными штабами как взаимосвязанные друг с другом.

Заключение

Перенасыщенность техническими средствами проверки и контроля, присущая системе стратегических сил, уменьшает риск возникновения войны в результате единичной технической оплошности. Это, вероятно, снижает опасность войны даже в случае небольшого количества изолированных ошибок. Когда же несколько ошибок случается одновременно, ситуация становится более тревожной. Особенно опасно, когда ложные сигналы появляются во время кризиса в советско-американских отношениях. Подлинная опасность в период суэцких событий состояла в том, что совпадение инцидентов произошло во время политического кризиса. В ходе кризиса, когда войска будут подняты по сигналу тревоги, система предупреждения должна справиться с распознаванием и интерпретацией ряда одновременных событий. Некоторые из них будут действительно вызывать тревогу, другие — нет, но система не будет в состоянии распознать разницу. В таком будущем кризисе эскалация тревоги может привести к куда более тяжелым последствиям, чем в 50-х или 60-х годах.

В самом широком смысле опасность, угрожающая всему миру, заключается в том, что сверхдержавы имеют огромные ядерные арсеналы. Они создали самый сложный технический комплекс, который можно только вообразить, не имея возможности полностью его контролировать. В результате сложилась система, напоминающая механизмы начала XX века. Первую мировую войну можно было ожидать в любое время в течение десятилетия, предшествующего 1914 году. Весьма примечательно, что в то время, когда генеральные штабы стран Европы работали над созданием мобилизационных планов, чувство безопасности и внутренней самоуспокоенности доминировало среди общественности. Несмотря на то что царило ожидание войны, тот факт, что она еще не началась, воспринимался как знак того, что все идет хорошо. Бертран Рассел напоминает о том, что отсутствие крупных войн в Викторианскую эпоху убаюкивало народ вымышленными гарантиями мира на вечные времена. Считалось, что никто не будет столь неразумным, чтобы начать настоящую войну.

Внезапность первой мировой войны удивила всех. Между тем, оглядываясь назад, следует признать, что почти ничего другого не могло произойти, поскольку мобилизационные планы и гигантские арсеналы были подготовлены на протяжении предшествующих десятилетий. Сопоставимая ситуация существует и сегодня.