Рациональное поведение в кризисных ситуациях — миф

Эйнар Кринглен

Профессор и заведующий кафедрой психиатрии Университета Осло (Норвегия). Автор нескольких книг по вопросам психиатрии и науки о поведении, в прошлом — сотрудник Центра по изучению проблем поведения Стэнфордского университета (США).

Как люди ведут себя в кризисных ситуациях, когда нужно принимать жизненно важные решения за считанные минуты? В ядерный век этот вопрос приобретает огромное значение. Возбуждение, небольшой стресс стимулируют способности человека реагировать разумно, рационально. Но как только напряжение переходит некий предел, наступают страх и нервозность, которые производят совершенно иной эффект. У людей под давлением такого рода возникают обычные реакции, тогда как неожиданная ситуация требует изобретательных, необычных решений.

Сегодня страх перед потенциальным врагом усилен пропагандой и политическим давлением. Растет напряженность. Умами овладевают решения типа «все или ничего». Любое действие представляется лучшим выходом из положения, чем бездействие. Потребность действовать может быть настолько сильной, что будут предприняты шаги, последствия которых могут оказаться катастрофическими.

Конфликтная ситуация и групповое мышление

В определенных группах людей чувство опасности усиливается под влиянием каждого из членов группы. В кризисных ситуациях группы людей, занимающих менее ответственное положение, стремятся передать информацию, которую, по их мнению, вышестоящие желали бы получить. Под сильным стрессом группы, как правило, подвержены большему конформизму, чем обыч но. Они скорее соглашаются на различные предложения, предоставляя доминирующему лидеру все решать за них. Представление о реальности у группы часто искажено из-за неверного восприятия информации о происходящем. Иногда информация нарочито подгоняется отдельными людьми под некое общее восприятие действительности всей группой. Желая достичь соглашения внутри группы, стать ее членом, отдельные личности присоединяются к мнению большинства вопреки своему собственному мнению.

И. И. Дженис, американский социальный психолог, проанализировал решение президента Кеннеди поддержать вторжение в заливе Свиней на Кубе в 1961 году ‘. Как мог президент, имеющий таких блестящих в обычной ситуации советников, так ошибиться? Почему он принял решение вопреки донесениям разведки о том, что армия Кастро в 140 раз сильнее потенциальных сил вторжения? По мнению Джениса, это решение частично объясняется тем, что ближайшие помощники президента убеждали друг друга поступать так, как, они считали, президент от них ожидал. И никто не смог никому возразить.

Давайте рассмотрим некоторые факторы, которые объясняют, почему президент пошел на этот обреченный на неудачу шаг. В то время Дж. Кеннеди только что пришел к власти. В его правительстве можно было наблюдать подъем, характерный для боевой части, одерживающей одну победу за другой. Никто из окружения президента не высказывал веских доводов против вторжения. Таким образом, создавалась атмосфера видимого согласия, в которой никто не решился высказать свои личные сомнения. Однако в трех письменных донесениях содержались серьезные возражения. Но об одном из них не было доложено президенту, а два других президент сам изъял из внутреннего обращения. Одного из авторов попросили попридержать свой скепсис, чтобы обеспечить президенту всеобщую поддержку, а государственный секретарь не разрешил специалистам по кубинским делам из своего министерства проанализировать планы вторжения. На последнем заседании президент предложил провести открытое пробное голосование — такая ситуация заставляет каждого присоединиться к большинству.

Этот эпизод показывает, что даже те группы и лидеры, которые высказывают самые благие намерения, могут делать неверные шаги под влиянием группового давления. Людям свойственно совершать ошибки, поступать иррационально, а иногда они так и поступают, особенно под давлением, даже если оно и создано ими самими.

Людям свойственно ошибаться

В одном из своих заявлений бывший министр обороны США Роберт Макнамара показал, как исключительно важно принимать во внимание человеческие слабости и время, необходимое для принятия решений. Он говорил:

«Неужели вы так уверены, что в истории человечества никогда больше не произойдет ни одного конфликта? Я в этом совсем не уверен. Читайте историю... Вспомните Берлин в 1961 году или Кубу в 1962, или другие события, происшедшие после этого. Ведь мы чуть было не вступили в войну в 1967 году. Никогда не забуду, как я пришел в Пентагон, как обычно, в 7 часов утра, а в 7.15 позвонил дежурный офицер и сказал: „Господин министр, Косыгин хочет говорить с президентом, что мне ему сказать?** — „Какого черта вы спрашиваете об этом меня?** Он отвечает: „Потому что „горячая линия** между Кремлем и Белым домом заканчивается в Пентагоне**. Ну и ну! Уже семь лет, как я являюсь министром обороны, а... до сих пор не знал, что линия заканчивается здесь. Тогда впервые „горячая линия** была использована по назначению, а до этого мы проводили лишь проверки. И тут он сообщает мне (вы, конечно, знаете, что у нас здесь не телефоны, а телетайпы): „Телетайпная станция, или конец „горячей линии**, находится в Пентагоне**. А я, черт возьми, этого и не знал. Но я сказал ему: „Послушайте, мы тратим 80 миллиардов долларов в год на оборону. Возьмите-ка несколько долларов из этой суммы и немедленно подключите телетайп прямо к Белому дому. А я позвоню президенту и скажу, что Косыгин хочет с ним поговорить**.

Ну, я и позвонил ему, хотя знал, что Джонсон никогда не встает в 7 часов утра... Джонсон подошел к телефону, понятное дело, совершенно сонный и сказал: „Черт возьми, Боб, чего ты звонишь мне в такое время?" Я отвечаю: „Господин президент, с вами хочет говорить Косыгин".— „Что ты имеешь в виду, черт подери?" — „Ничего. Он на телетайпе, а телетайп подключен к Пентагону".— „Так что, ты думаешь, я должен ему сказать?" — „Давайте скажем ему, что вы придете через 20 минут, а пока я позову Дина Раска, и мы все встретимся в конференц-зале".

Мы собрались там и выработали довольно резкий ответ. Не знаю, был ли он когда-либо рассекречен, но суть его такова: „Если хотите воевать, давайте воевать". Вероятно, вы знаете, что в то время Насер заявил, что наши летчики бомбили иорданские войска, что, конечно, было абсолютной неправдой. Мы развернули наш авианосец и отправили его с запада на восток. Поначалу он шел на запад, а мы повернули его на восток, к Израилю; это и спровоцировало всю историю.

Но вывод отсюда таков: неужели кто-либо из вас может поручиться, что мы никогда не влипнем ни в какой конфликт? Я не могу. Не знаю, когда и как это может произойти, но вероятность того, что устрашение вдруг может не сработать, риск втянуться в конфронтацию, к которой никто не стремился, которую никто не хотел, никто не планировал, очень велики» .

Американский сенатор Чарльз Перси описывает панику, возникшую в связи с другим случаем из реальной жизни — ложной тревогой в штабе Объединенного командования противовоздушной обороны Североамериканского континента (НОРАД):

«Пока звучал этот сигнал тревоги — она продолжалась примерно 6 минут, а нам казалось, что несколько часов,— поднялась паника. Это было очень страшно, и многие потеряли самообладание. Интересно, какие рекомендации „они" там, наверху, могли дать к концу этих 6 минут, если бы не выяснилось, что это была всего лишь какая-то неполадка в электронике» 3.

В чьих руках пусковой механизм?

Каждый, кто имеет дело с ядерным оружием, так или иначе причастен к риску возникновения случайной ядер-ной войны. Кто эти люди? Показания в конгрессе США вскрыли удивительно широкое использование наркотиков и алкоголя среди военного персонала, в ведении которого находятся радары, улавливающие сигналы ядер-ного нападения. Информация такого рода из Советского Союза недоступна, но общеизвестно, что алкоголизм — серьезная социальная проблема в СССР, и было бы неразумно предполагать, что она не касается советских вооруженных сил.

Многие люди, по причинам одиночества, скуки или перенапряжения, хотят забыться с помощью алкоголя или наркотиков. Из имеющихся сведений ясно, что потребление алкоголя среди военных как на Западе, так и на Востоке чрезвычайно велико. Исследования Берта в Соединенных Штатах показали, что работа 27 процентов военнослужащих ухудшилась в результате потребления ими алкоголя 4. Те же исследования подтверждают широкое распространение употребления наркотиков.

Чтобы проиллюстрировать масштабы рассматриваемой проблемы, достаточно напомнить, что в 1975— 1977 годах 120 тыс. американских военнослужащих имели непосредственный доступ к ядерному оружию. В тот спокойный в политическом отношении период ежегодно 5 тыс. человек отстранялись от службы за употребление наркотиков, алкоголизм, преступления и прочие отклонения от нормы5. Люди с явным психозом обычно быстро отстраняются от работы, но алкоголик может выполнять служебные обязанности довольно продолжительное время, прежде чем к нему будут приняты соответствующие меры.

Есть ли надежда на здравый смысл?

В то время как опасность запланированной ядер-ной войны уменьшается по мере осознания мировыми лидерами, что такая война равносильна самоубийству, риск непреднамеренного начала войны возрастает. Из-за воздействия группового мышления или обычных человеческих слабостей, из-за того, что время для принятия решений в критической ситуации сокращается, возможность возникновения войны в результате ошибочной оценки ситуации увеличивается.

Ситуация сложилась достаточно мрачная, что я и старался показать. Но, когда люди боролись с рабством, обстановка тоже была мрачной, казалось, что рабство преодолеть невозможно. И все же были приняты законы против рабства. Фактически немногим более ста лет назад в США еще существовало рабство, а в России крепостничество. Прогресс, достигнутый нами с тех пор, дает нам надежду на будущее.