Молодежь и ядерная война

Станислав Рощин

Заместитель заведующего лабораторией социальной психологии Института психологии Академии наук СССР. Специализируется в области политической и социальной психологии. Автор книги и 70 статей по этим проблемам.

Татьяна Кабаченко

Старший исследователь факультета психологии Московского государственного университета. Специалист в области психологии (в том числе психологии антивоенного движения), организации и управления. Автор более 20 статей по вопросам психологии.

Еще не взорвана ни одна бомба в третьей мировой войне, но уже есть жертвы — не в физическом смысле, а в психологическом. Более того, среди этих жертв часто оказывается самое дорогое для нас — наши дети.

В то время как некоторые дальновидные психологи, в частности Д. Креч, Э. Хилгард, Р. Лифтон, Дж. Фрэнк, в самом начале ядерной эры приняли близко к сердцу проблемы ядерной угрозы, для психологического сообщества в целом понадобилось почти 40 лет, чтобы осознать эту опасность. А теперь, когда история, возможно, оставила нам очень мало времени, мы должны понять и преодолеть те психологические барьеры, которые мешают людям активно включиться в эту борьбу жизни и смерти.

Еще в 60-х годах в США М. Швебель обследовал 3 тысячи детей и подростков школьного возраста. Исследование показало, что уже тогда проблема ядерной войны занимала большое место в мыслях и чувствах юного поколения. 95% из них высказали серьезную озабоченность опасностью войны, а 44% жили в ожидании ее '. В аналогичном исследовании С. Эскалоны было опрошено свыше трехсот детей от 4 лет до подросткового возраста. На вопрос о том, каким в их представлении будет мир, когда они вырастут, свыше 70% спонтанно упомянули о возможности ядер-ной войны 2.

Однако широкая работа по изучению реакций детей и подростков на угрозу войны началась в США в 1978 г., когда Американская ассоциация психиатров сформировала с этой целью специальную группу. В течение двух лет детские психиатры Дж. Мэк и У. Бэрд-сли опросили 1151 ученика начальных и средних школ, в том числе юношей и девушек из выпускных классов. В анкете, заполнявшейся школьниками, содержались вопросы об их отношении к будущему, о влиянии угрозы войны на их планы, в том числе намерение создать семью и иметь детей, о возможности выживания в случае войны и т. п. Говоря о результатах исследования, Дж. Мэк отметил, что «подростки глубоко обеспокоены угрозой ядерной войны, испытывают сомнения относительно будущего и возможности своего собственного выживания. В их ответах обнаружились также... цинизм, уныние, горечь и чувство беспомощности. Они чувствуют себя незащищенными. Некоторые сомневаются, нужно ли создавать семью, или неспособны думать о долгосрочном будущем» 3.

Вот некоторые примеры высказываний, иллюстрирующие настроения детей и подростков. На вопрос «Влияют ли совершенствования в области ядерной энергии на ваши мысли о будущем, на представления о мире и времени?» были получены такие ответы: «Я постоянно сознаю, что в любую секунду мир может взорваться», «Я чувствую, что будущее очень неопределенно, и ядер-ная война может в скором времени разрушить мир», «Думаю, что если мы ничего не сделаем с ядерным оружием, то у мира и человечества осталось не так много времени...».

На другой, более нейтральный вопрос «Какие ассоциации в сознании вызывает слово «ядерное»?» большинство ответов было такого типа: «Опасность, смерть, печаль, коррупция, взрыв, рак, дети, расточительство, бомбы, загрязнение среды, ужасное обесценение человеческой жизни». Такой способ постановки вопросов в психологии называется методом ассоциаций. Он позволяет выявить тревожащие людей мысли и переживания, не расспрашивая их слишком прямолинейно. Тот факт, что в приведенных выше типичных ответах на два нейтральных вопроса редко возникают ассоциации с проблемой мирного использования атомной энергии, показывает, насколько сильно переживания, связанные с угрозой ядерной войны, подавляют все другие мысли. Таких ответов было огромное большинство.

Важно еще учесть, что, по полученным американскими психиатрами данным, глубокая тревога, порожденная страхом перед войной, возникает у детей довольно рано и часто не осознается ими. Так, 17-летний юноша из Бостона, отвечая на вопрос: «Когда впервые ты начал ощущать угрозу ядерной войны?», написал: «Когда я был еще очень мал, семи или восьми лет. Это было во сне. Вначале я почувствовал очень сильный страх, а потом испытал чувство какой-то полной всеобщей гибели. Этот сон повторялся в течение моего детства и лишь пять или шесть лет назад я понял, что то был сон о всеобщем ядерном уничтожении. Мысли об этом пугают меня больше, чем что-либо другое» 4. Нельзя считать случайностью, что страх перед войной нередко приводит американских детей в приемные психиатров. 10-летнего мальчика привели к врачу, чтобы избавить его от бессонницы и кошмаров, причиной которых была возможность ядерной войны. Аналогичные симптомы были обнаружены у ряда пятиклассников одной из частных школ. Многие дети, с которыми приходится встречаться психиатрам и психотерапевтам, видят себя во сне потерявшимися после того, как их родители и близкие были убиты, и т. п. Без излишней драматизации проблемы практически все ученые, которые когда-либо проявляли к ней интерес, единодушны в том, что неуверенность в будущем, чувство страха и беспомощности оказывают «злокачественное» (Эска-лона), «разъедающее» (Швебель), «ужасающее» (Мэк) влияние на процесс формирования личности, эмоциональную сферу и жизненные установки.

Исследование авторов этой статьи, проведенное в 1984—1986 годах в СССР, коснулось подростков, учеников старших классов средней школы и студентов высших учебных заведений различных городов, всего свыше 900 человек. Особое внимание было уделено методам исследования. Дело в том, что довольно часто люди не склонны говорить откровенно о своих мыслях и глубоких переживаниях, тем более когда им предлагают стать участниками массового опроса. К тому же некоторые переживания, а точнее их причины, не всегда осознаются людьми, и потому они их не могут точно выразить, даже если бы хотели. Но поскольку мы стремимся выявить чувства опрашиваемых, их глубину и даже скрываемые мысли, мы активно использовали также прожективные и полупрожективные методы. При использовании этих методов вопросы и задания носят нейтральный характер и построены так, чтобы не «наводить» на какой-то определенный тип ответов.

Как видим, наша позиция в значительной степени совпала с выводами ряда американских исследователей, к которым они пришли на основании опыта. Они справедливо отмечают, что прямые вопросы о ядерной угрозе носят «наводящий» характер и создают у опрашиваемых специфическую ситуативную установку, которая может оказывать влияние на их реакции. Поэтому в нашем исследовании применялись как прямые, так и прожективные вопросы, однако прожективные ставились раньше, что позволяло избегать влияния установок, создаваемых прямыми вопросами. И лишь почти в самом конце опроса выяснялось мнение о степени вероятности ядерной войны и ее последствий.

В прожективной части мы просили молодых людей дать оценку настоящего и будущего, пользуясь при этом специальным методом так называемого семантического дифференциала, ответить на вопросы об их планах, о причинах, которые, по их мнению, могут помешать созданию семьи, и т. п. Все это позволяло выявить их отношение к будущему и уровень жизненного оптимизма. В серии, проведенной в 1984 году, 37% опрошенных считали войну «вероятной» или «очень вероятной», 48% — «маловероятной» и 12% — «невероятной». Лишь 3% считали войну «неизбежной». По всем сериям исследований за период 1984—1986 годов представители последней группы составили в среднем 5%.

Что касается последствий ядерной войны, то по убеждению 46% опрошенных, ее исходом явится полное уничтожение человечества, 41% допускали, что уцелеет 10% населения Земли, остальные называли цифры выживших от 20% до 50%.

Оптимизм

Трезво оценивая существующую опасность, наша молодежь тем не менее сохраняет оптимистические настроения и веру в благополучное будущее. Это проявилось не только в ответах на вопросы, но и в рисунках (по методу «пиктограмма»), а также в оценке будущего по специальному методу семантического дифференциала. Так, отвечая на вопрос: «Как вы представляете себя в 2000 году?», 95% строили свои планы без учета угрозы ядерной войны. Для одних главное виделось в активной роли в общественной жизни, для других — в профессиональном росте, для третьих — в нравственном самосовершенствовании, для четвертых — в любви и семейном счастье. Лишь очень немногие, те самые 5% заявили, что не строят никаких личных планов, поскольку считают их бессмысленными в свете угрозы ядерной катастрофы.

В ответах на своего рода «контрольный» вопрос, в котором мы просили сообщить, сколько детей, по их мнению, должна иметь современная семья и что может помешать созданию семьи, в большинстве случаев причины, препятствующие созданию семьи, связывались лишь с обычными житейскими проблемами: отсутствием экономической самостоятельности, неудовлетворительными жилищными условиями, состоянием здоровья и т. п. Однако все-таки 12% молодых людей указали в качестве причины, препятствующей созданию семьи, наличие военной угрозы. Правда, при этом оказалось, что некоторые из них уже женаты и имеют детей.

Говоря о своих представлениях о будущем на рубеже третьего тысячелетия, 46% прямо указывают, что к этому времени навсегда будет искоренена угроза войны. 10% описывают мир в 2000 году как «светлый», «радостный», «безоблачный», 4% прогнозируют нравственное совершенствование общества в целом, 13% акцентируют внимание на научно-техническом прогрессе. Лишь 10% считают, что мир мало изменится, а 8% предвидят осложнения в развитии мира и жизни общества и 5% связывают их с угрозой войны.

Роль мировых событий

В нашем исследовании была обнаружена зависимость настроений молодежи от состояния международных отношений в целом и от отношений между США и СССР в первую очередь.

Первая серия исследований была завершена до встречи Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева и президента Р. Рейгана в ноябре 1985 г. в Женеве, вторая проведена после этой встречи, третья — после обострения международной обстановки, связанной с нападением вооруженных сил США на Ливию, и четвертая — после встречи в верхах в Рейкьявике.

Итак, если за год и за месяц до встречи в верхах около 40% опрошенных нами считали возникновение ядерной войны вероятным или даже очень вероятным, то после встречи М. С. Горбачева и Р. Рейгана в Женеве лишь 29% придерживались такого мнения, а 68% считали войну «маловероятной» и «невероятной» (против 60% ранее). В серии исследований, проведенных после нападения на Ливию, уже 53% считали ядерную войну •вероятной» и «очень вероятной», а «маловероятной» и «невероятной» — лишь 41%. После встречи в Рейкьявике также был отмечен сдвиг, хотя и не очень значительный, в сторону пессимизма.

Ответы на вопрос о возможности случайного возникновения ядерной войны тоже несут в себе интересную информацию. Если до встречи в верхах 66% опрошенных считали, что случайность может сыграть роковую роль, то после встречи число таких суждений возросло до 84%. На первый взгляд, такой результат может показаться парадоксальным, однако его можно объяснить следующим образом. Когда повышается доверие людей к доброй воле политических лидеров в вопросах войны и мира, то уменьшаются их опасения по поводу того, что война может быть развязана преднамеренно, и одновременно возрастает опасение относительно случайных обстоятельств, которые могут привести к началу войны. Эта гипотеза подтверждается тем, что после событий в Ливии роль случайности в возникновении войны снизилась в сознании молодых людей до 70%, зато возросла оценка вероятности сознательно развязанной войны.

Дети. Большая часть нашего исследования была проведена с молодежью в возрасте от 16 до 22 лет. Но и дети не были оставлены без внимания.

Основываясь на опыте работы с американскими детьми, группа ученых из США во главе с доктором Эриком Чивианом совместно с советскими исследователями проводила в течение последних 8 лет работу с советскими детьми. Полученные результаты подтвердили прежние данные, которые свидетельствуют о том, что в Советском Союзе меньшее число детей испытывают страх перед угрозой ядерной войны. В последнем исследовании, проведенном в октябре — ноябре 1986 года, сравниваются ответы на одни и те же вопросы, полученные от 3372 подростков из штата Мэриленд (средний возраст 14,5 года) и от 2263 ребят, примерно того же возраста (средний возраст — 13 лет) из двух советских областей — Тамбовской и Ростовской.

Около трех четвертей опрошенных детей в обеих странах согласились, что в ядерной войне не может быть победителей, так как большинство стран будет полностью уничтожено. Однако среди советских подростков 56% полагали, что ядерной войны никогда не будет, а среди американцев так думали лишь 14%.

В июне 1987 года, когда эта книга уже готовилась к изданию, мы провели еще одну серию исследований, используя нашу методику, среди детей в возрасте 11 —15 лет. Всего было опрошено 110 мальчиков и девочек из трех советских республик — Украины, Узбекистана и Армении. Результаты оказались несколько иными по сравнению с данными советско-американских исследований. Так, на прямой вопрос о степени вероятности войны 25,7% заявили, что считают войну «невероятной», а 7,3% — что она «неизбежна».

Однако, если учитывать лишь случаи строгой согласованности ответов детей на вопрос о степени вероятности ядерной войны с их ответами на прожектив-ные вопросы и задания, то общий результат будет примерно таким же, как и для более взрослого нашего молодого поколения. (5% считали ядерную войну неизбежной, 14—16% полагали, что она невозможна.) Но в целом такая согласованность ответов у детей оказалась значительно ниже, чем у более взрослых. Это, по нашему мнению, может свидетельствовать не только о возрастных особенностях их мышления, но и, что важнее, о более остром эмоциональном реагировании на угрозу ядерной войны. Так, например, выполняя задание сделать рисунок к слову «страх» (оно давалось до вопросов о войне), 41% детей включили в свои рисунки образы, связанные с ядерной войной (ядерные взрывы, ракеты и т. п.), и 6% использовали образы смерти. В ряде случаев на рисунках изображались дети, которые, выставив вперед руки, как бы пытались остановить ракету или отгородиться от ядерного взрыва.

Заключение

Различия в результатах, полученных в разных исследованиях, говорят о необходимости осторожности при их интерпретации. Очевидно, мы не можем пока абсолютно полагаться на полученные процентные соотношения. Как мы видели, они изменяются в зависимости и от обстановки в мире в момент исследования, и, возможно, под влиянием других факторов, таких, например, как недавно просмотренные фильмы или прочитанные книги, в которых описываются последствия ядерной войны. Это первое крупное психологическое исследование по проблеме отношения к ядерной угрозе, проведенное в Советском Союзе, и оно должно быть продолжено в разных условиях и с разными группами населения так, чтобы в конечном итоге мы могли получить более полный мд надежных данных. Тем не менее, наши первые результаты могут рассматриваться как свидетельства очень важных факторов.

Как советские, так и американские дети и молодежь полностью сознают масштабы ядерной угрозы, и это оказывает, отрицательное влияние на их эмоциональное состояние, восприятие жизни и планы на будущее. Короче говоря, значительная часть юного поколения постоянно живет в сознании огромной опасности и воспринимает ее значительно острее, чем взрослые. Мы согласньАс нашими американскими коллегами, что чувство страхж тревоги, беспомощности и неуверенности в будущем накладывает зловещий отпечаток на формирование личности юных граждан в обеих странах. Можно сказать, что многие из них уже становятся жертвами войны, которая еще не началась.

При сравнении результатов советско-американских исследований советская молодежь выглядит более оптимистичной в отношении проблемы войны, и число тех, кто считает войну «неизбежной», в СССР несколько меньше. Однако главное заключается не в различии в процентных соотношениях, которые, как мы упоминали, довольно изменчивы, а в том, что за каждым процентом в обеих странах и в мире в целом скрываются миллионы молодых людей, глубоко встревоженных угрозой ядерной войны.

Выявилось также, что большое число опрошенных (14—16%) в различных сериях считают ядерную войну «невозможной» (мы назвали их «крайними оптимистами»), и еще больше таких, которых можно назвать «умеренными оптимистами». Но мы должны признать, что время для подлинного и полного оптимизма наступит лишь тогда, когда угроза ядерной войны будет полностью устранена.