Жан-Жак Руссо. Биография и обзор творчества

(1712-1778)

Руссо — один из наиболее радикально настроенных французских просветителей. Ему присущ последовательный демократизм. В своем творчестве он выражал интересы и идеалы трудящихся масс — трудового крестьянства и ремесленных слоев населения Франции. Пламенные выступления Руссо против социального гнета и политической тирании, деградирующей дворянской культуры и официальной церкви, защита им принципов народовластия, социального равенства, гуманизма, здоровой трудовой жизни снискали ему колоссальную популярность не только во французском обществе, но и во всем мире.

Руссо оставил множество последователей. По силе и широте воздействия на общественное мнение его можно сравнивать только с Вольтером. Он явился родоначальником идеологического течения в Просвещении, так называемого руссоизма, который совмещает в себе острейшую критику феодального строя и всех его институтов с защитой демократических, республиканских порядков, с прославлением естественных человеческих отношений, с культом чувства и природы.

Руссо в большей мере, чем кто-либо из просветителей, был предтечей Великой французской революции. Его общественно-политические трактаты легли в основу деятельности якобинцев, служили им руководством к созданию новых форм государственного правления.

Жизнь Руссо

Руссо прошел трудный жизненный путь. Родился он в Женеве в семье искусного часового мастера. Его рождение стоило жизни его матери, женщины разносторонне развитой и даровитой. Руссо рос без надлежащего надзора. Он не получил даже систематического начального образования. Недостаточность знаний восполнялась в нем богатым воображением и тонкой чувствительностью. «Чувствовать я начал,— вспоминает Руссо,— прежде, чем мыслить».

В возрасте шести-семи лет Руссо зачитывается всевозможными романами, которых сменили «Жизнеописания великих людей» Плутарха, сочинения Овидия, Лабрюйера, Мольера. Литература, в особенности античная, оказала огромное влияние на формирование взглядов впечатлительного мальчика. Сам Руссо впоследствии признавался: «Интересное чтение, разговоры, которые оно порождало между отцом и мной, воспитали тот свободный и республиканский дух, тот неукротимый и гордый характер, не терпящий ярма и рабства, который мучил меня в продолжение всей моей жизни...».

После вынужденного отъезда отца из Женевы Руссо был отдан в пансион пастора Ламберсье, где в течение двух лет изучал латынь и «всякую ненужную дребедень, присоединяемую к ней под названием образования». Зятем Руссо поступает в учение к граверу, человеку суровому, подвергавшему своего ученика незаслуженным оскорблениям и побоям.

Не вытерпев грубого обращения, Руссо шестнадцатилетним юношей бежит из родного города. Начинается период скитаний, больших надежд и не меньших разочарований. «Уверенно вступал я в широкий мир,— пишет Руссо.— Я полагал, что мои достоинства наполнят его». Но жизнь не была такой гостеприимной, какой казалась юному мечтателю. Чтобы не умереть с голоду, Руссо пришлось служить лакеем, но, наконец, он находит приют у г-жи Варане, обласкавшей чувствительного скитальца. В ее доме, в провинции Савойя, принадлежавшей тогда Италии, Руссо проводит на положении друга сердца двенадцать лет (1729—1741). Это был период поисков самого себя, своего призвания. С присущей ему страстью Руссо изучает различные науки и останавливает свой выбор на музыке. По руководству Рамо он осваивает музыкальную теорию, выступает в роли композитора и дирижера на любительских концертах, дает частные уроки, изобретает новый (цифровой) способ записи музыкальных звуков.

В 1741 году отношения Руссо с Варане испортились, и он направляется в столицу Франции, полный честолюбивых замыслов, с намерением произвести революцию в музыкальном искусстве. «Я приехал в Париж...,— вспоминает Руссо,— с пятнадцатью луидорами в кармане, комедией «Нарцисс» и музыкальным проектом в качестве средств к существованию...».

Однако надежды Руссо не сбылись. Его нотная система не была принята Академией наук. Но молодой композитор не унывает. Он пишет оперу «Галантные музы», которая принесла ему некоторую известность.

В начале сороковых годов Руссо служит недолго секретарем посольства в Венеции, а затем окончательно посвящает себя творческой работе. В Париже он заводит дружеские связи с Дидро, Гриммом, Гольбахом, Кондильяком, д’Аламбером, пробует силы в области литературы, но его ранние произведения (комедии и трагедии) не приносят ему успеха.

Слава к Руссо пришла неожиданно. Летом 1749 года он часто навещал Дидро, который находился в заключении в Венсенском замке за свое «Письмо о слепых в назидание зрячим». Однажды Руссо взял с собою в дорогу газету «Меркюр де Франс» и, пробегая ее на ходу, натолкнулся на объявление. Дижонская Академия объявила конкурс на сочинение по теме «Способствовало ли развитие наук и искусств порче нравов, или же оно содействовало улучшению их?».

«Как только я прочел это,— пишет Руссо,— передо мной открылся новый мир, и я стал другим человеком». Новые мысли, вызревавшие подспудно, озарили его точно лучом молнии. Руссо оказался во власти вспыхнувшего вдохновения. «Рой одушевленных идей,— сообщал он впоследствии Мальзербу,— сразу представился мне с такою силою и в таком изобилии, что я пришел в состояние невыразимого смятения; голова кружилась точно от опьянения. Бурное биение сердца подавляло меня, поднимало мою грудь; я не мог дышать на ходу и опустился на одно из деревьев, окаймлявших дорогу; там провел я полчаса в таком возбуждении, что, поднимаясь, я заметил, что весь мой жилет омочен слезами, которые я пролил, сам не зная когда» ’. В таком восторженном состоянии Руссо, по собственному признанию, находился в течение четырех или пяти лет, чувствуя себя способным творить великое и прекрасное.

«Деревенский колдун»

Славу Руссо упрочила опера «Деревенский колдун», поставленная на сцене придворного            театра в 1753 году. Она отличалась лирической задушевностью, безыскусственной простотой мелодии, поэтизацией деревенских нравов. Успех ее был огромен. Сам Людовик XV на следующий день голосом самым фальшивым во всем королевстве, не переставая пел арию Колетты: «Увы! Слуга потерян мной; душа моя полна тоской!».

После выхода в свет «Рассуждения» и постановки «Деревенского колдуна» у Руссо возникают серьезные трения со многими просветителями, в особенности с Гольбахом, Гриммом, а потом и с Вольтером. Их (за исключением Дидро) отпугивал плебейский демократизм Руссо, его резкие выпады против разума и просвещения. Их, людей состоятельных и вполне светских, завсегдатаев аристократических салонов шокировало также поведение Руссо, его стремление жить своим трудом. В этом они усматривали вызов всему их образу жизни. Немалую роль играла зависть к беспримерной славе Руссо.

В 1753 году Дижонская Академия выдвинула на конкурс новую тему «О происхождении неравенства среди людей». Руссо с большим рвением приступает к разработке острого вопроса, который давал ему возможность высказать свои сокровенные мысли о современном обществе, о путях развития человечества.

О причинах неравенства среди людей

В своем новом трактате «Рассуждение о причинах исхождении и основах неравенства среди людей» (1754) Руссо пытается объяснить, «какое сцепление чудес привело к тому, что сильный согласился служить слабому», почему трудовой народ оказался под властью кучки тунеядцев. В решении этой труднейшей проблемы Руссо показал себя замечательным диалектиком, способным глубоко проникнуть в противоречия исторического процесса.

Руссо начинает свой очерк с характеристики первобытного человека. Он жил в условиях слияния с природой и находил в ней все необходимое для удовлетворения своих ежедневных потребностей. Его отличала от животных только свободная воля и способность к самосовершенствованию. Постепенно развиваясь, первобытные люди сами подготовили почву для перехода из естественного состояния в современное общество. Они научились делать простейшие орудия для ловли рыбы, охоты, стали пользоваться огнем.

Величайшим шагом вперед в развитии человечества было, по мнению Руссо, «изобретение двух искусств: обработки металлов и Земледелия». Но оно же способствовало возникновению неравенства. Важнейшим следствием его было разделение труда. «С тех пор, как одни люди начали плавить и ковать железо,— пишет Руссо,— другие должны были кормить их».

Появление железных орудий повлекло за собой улучшение возделывания земли, а это, в свою очередь, вызвало ее разделение. Появилась частная собственность. В ее господстве Руссо видит главную причину общественного неравенства и всех бедствий человечества. «Первый,— воскликнул он,— кто напал на мысль, огородил участок земли, сказал: «Это мое» и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: «Не слушайте, лучше, этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля — никому!».

Возникновение частной собственности, как доказывает Руссо, повлекло за собой появление соперничества, конкуренции в обогащении, стало источником непримиримых противоречий, кровавых столкновений и войн. Оно вызвало также огромные изменения в нравственной сфере: появились скупость, честолюбие, зависть, злоба и многие другие пороки.

Для защиты справедливости люди установили законы, но они в условиях господства частнособственнических отношений превратились в свою противоположность: «Еще более увеличили силу богатых, безвозвратно уничтожили свободу, навсегда упрочили собственность и неравенство, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и обрекли к выгоде нескольких честолюбцев весь род человеческий на труд, нищету и рабство».

Таким образом, движение истории раскрывается Руссо как сложный, внутренне противоречивый процесс, в котором тесно переплетаются друг с другом явления и прогрессивного и регрессивного порядка. Каждый шаг вперед в развитии материальной культуры влечет за собой углубление общественных антагонизмов. Умение Руссо вскрыть диалектику жизни высоко оценивает Энгельс в «Анти-Дюринге».

Своей высшей ступени общественное неравенство достигает с установлением деспотических форм правления. Но в то же время деспотия несет в себе элементы, сближающие ее с естественным, первобытным состоянием. «Здесь все люди,— замечает Руссо,— снова становятся равными, так как все они ничего собою не представляют». Но Руссо, разумеется, отрицает такого рода «равенство». Он защищает право угнетенных народов на революционную борьбу за свое освобождение. «Восстания, приводящие к умерщвлению или свержению с престола какого-нибудь султана,— акт, настолько же правомерный, как и те, которые совершал он накануне, распоряжаясь жизнью или имуществом своих подчиненных».

Человечество, пройдя через кровавые испытания, снова придет, как полагает Руссо, к гармонии, но не такой, какой она была раньше, в первобытном состоянии, а иной, обогащенной всеми достижениями человеческой культуры. Энгельс, отмечая диалектический характер мышления Руссо, пишет: «Мы здесь, таким образом, имеем уже у Руссо не только рассуждение, как две капли воды схожее с рассуждением Маркса в «Капитале», но и в подробностях мы видим целый ряд тех же диалектических оборотов, какими пользуется Маркс: процессы, которые антагонистичны по своей природе, содержат в себе противоречие, превращение известной крайности в свою противоположность и, наконец, как основу всего — отрицание отрицания» ’.

В трактате Руссо рассыпано множество материалистических догадок. Источник человеческого прогресса философ ищет не в боге и не в отвлеченном разуме, а в материальных факторах. Именно в процессе борьбы человека за улучшение условий своей жизни родилась, по его мысли, современная культура, изменялось мышление людей, обогащался их язык, расширялись их представления о мире и о себе.

Трактат был наиболее смелым политическим сочинением Руссо, где он стремился обосновать историческую неизбежность политических переворотов, которые являются следствием усиливающихся с веками общественных контрастов и должны привести к установлению равенства — естественного состояния людей.

Новое «Рассуждение» Руссо было воспринято недоброжелателями писателя как призыв к возврату в доисторическое прошлое, к жизни первобытных народов. Вольтер с присущей ему язвительностью писал автору: «Никогда столько остроумия не пускалось в ход, чтобы вернуть нас к животному состоянию. Когда читаешь ваше произведение, так и разбирает охота поползать на четвереньках. Однако, я уже 60 лет отвык от этой привычки и не чувствую, к сожалению, возможность вновь к ней вернуться, оставляя этот естественный способ передвижения тем, кто его более достоин, чем вы и я»

В действительности Руссо был далек от подобной мысли. В приложении к своему трактату, предвидя те неверные выводы, которые могут быть сделаны из его сочинения, он писал: «Так что ж? Значит нужно разрушить общество, уничтожить различия между моим и твоим, вернуться в леса и жить там вместе с медведями? Наверное такое заключение было бы в духе моих противников, но я предпочитаю избавить их от этого стыда, заранее устранив его».

Руссо отнюдь не призывает к уничтожению современной цивилизации и к возвращению в первобытное состояние, задачу времени он видит в том, чтобы бороться с насилием и пороками, для достижения утраченного равенства, но на новой исторической основе. Его теория предусматривает социально-политические преобразования. Правда, идеал Руссо был утопичен и мелкобуржуазен. Он не помышлял о ликвидации частной собственности, а мечтал лишь о равномерном распределении земли и других богатств. Программа Руссо отражала чаяния французского крестьянства, страдавшего от Эксплуатации крупных земельных магнатов.

После написания «Рассуждения», но до его опубликования, Руссо посещает Женеву. Ему был оказан восторженный прием. Его, как он выразился сам, «ласкали все сословия», видя в нем прославленного соотечественника. Руссо в свою очередь всегда гордился родным городом, всем укладом его простой, трудовой, пуритански строгой жизни и противопоставлял его патриархальные нравы нравственной распущенности французского общества. Руссо вновь принимает женевское гражданство и отныне присоединяет к своему имени слова: «гражданин Женевы».

Руссо посвятил свое «Рассуждение» «женевской республике». В посвящении он прославляет государственный строй женевцев, считая его образцовым, достойным подражания. Тем не менее трактат произвел неблагоприятное впечатление на женевские правящие круги, и это обстоятельство помешало Руссо навсегда переселиться в Женеву.

В 1756 году Руссо, давно тоскуя по уединению, переезжает в небольшой домик, расположенный вблизи Парижа и носивший название «Эрмитаж». Тут начинается самый плодотворный период его деятельности, когда он одно за другим создает наиболее известные свои произведения — «Новую Элоизу», «Эмиля», «Общественный договор».

Руссо по-прежнему занимается перепиской нот, не желая «сочинять для хлеба», на потребу дворянской публике и тем самым губить свое дарование. Он всегда писал о том, что шло из глубины его души, отсюда та волнующая искренность его произведений, которая буквально захватывала всех непредубежденных читателей.

Письмо к Д'Аламберу о спектаклях

В 1758 году, прочитав в седьмом томе "Энциклопедии" Дидро статью Д'Аламбера "Женева", где, в частности, выдвигалась мысль о необходимости учреждения в этом городе театра, Руссо в течение трех недель написал свое знаменитое «Письмо к д’Аламберу о спектаклях», в котором он страстно отрицает благотворное влияние театральных зрелищ на общество. Основная причина нападок Руссо на французскую драматургию состоит в том, что она, по его мнению, лишена серьезного гражданского содержания. В ней прославляются, как правило, всевозможные пороки, а добродетель остается в тени.

Подобный недостаток Руссо объясняет законами драматического искусства, которые требуют изображения острых конфликтов, внутренне противоречивых, сложных героев, бурно выражающих свои переживания, поэтому добродетельные натуры, умеющие сдерживать свои страсти, не почитаются драматургами: они не сценичны.

Руссо в данном случае пользуется аргументацией, весьма распространенной в XVIII веке. Крупнейшие теоретики эпохи Просвещения Дидро и Лессинг также доказывают несценичность и непоэтичность моральных стоиков и настаивают на введении в драму положительного героя, наделенного ярким темпераментом.

Руссо подчеркивает, что во французской трагедии наиболее активную роль играют злодеи, а в комедиях мошенники. Он не считает исключением даже Мольера, который «двигателем комического» делает всякого рода плутов, привлекая внимание к их проделкам. «...Театр... самого Мольера, чьими талантами я восхищаюсь больше всеХ)— пишет Руссо,— представляет собой целую школу пороков и дурных нравов, более опасную, чем книги, которые специально ставят себе задачей им научить. Величайшая его забота состоит в том, чтобы высмеивать доброту и простодушие и вызывать сочувствие к тем, на чьей стороне хитрость и ложь: у него честные люди только болтают, а порочные действуют, и чаще всего —с блестящим успехом; наконец, рукоплесканиями очень редко награждается у него более достойный уважения, а почти всегда более ловкий».

Руссо не может простить Мольеру того, что он выставил в смешном виде даже Альцеста,—человека, вся вина которого состоит в отрицательном отношении не к человечеству, а только к растленным нравам своего века и своих современников, и противопоставил ему Филинта, принадлежащего к той категории людей, «которые, имея набитый карман», находят весьма неуместными разговоры в защиту бедных и из окна «своего запертого дома» равнодушно глядят, «как весь род человеческий обворовывают, грабят, режут, истребляют».

Руссо, конечно, недооценивает воспитательное значение сатирических комедий Мольера, в которых вельможа был главной комической фигурой, но в его парадоксальных суждениях есть здоровое начало. Автор «Письма» верно и тонко подметил слабость драматургов, не выходящих в своем творчестве за пределы моральной проблематики в создании положительного героя. В их произведениях отрицательные персонажи оказываются более выразительными, чем положительные, которые являются лишь сгустком моральных добродетелей, а не. живыми конкретными личностями.

Руссо полагает, что театр лишь отвлечет женевцев от полезного труда н, не принеся пользы, привьет им дух праздности, бездеятельности, пагубно скажется на их патриархальных нравах и обычаях. Тем не менее Руссо не против зрелищ. Он рекомендует Женевской республике организовывать вместо театральных представлений публичные празднества под открытым небом, как это делалось в античной Греции. Центральное место на таких народных торжествах должны занять спортивные и военные состязания, которые будут способствовать не только подготовке хороших тружеников, защитников отечества, но и служить моральному сплочению народа. Идея Руссо была в дальнейшем подхвачена якобинцами и получила свое осуществление в организации массовых гуляний, игр и т. д. в годы революции.

Эстетические взгляды Руссо

Если судить по «Письму» к д’Аламберу, то может создаться впечатление о нигилистическом отношении Руссо к театру. На самом деле это не так. Его резкие выпады против французской драматургии объясняются тем, что он не находил в ней народности, острой критики феодального строя, высокого гражданского пафоса.

Руссо стремится приблизить драматическое искусство к современности, к истокам народной жизни. Для него примером служат древнегреческие драматурги, которые писали о том, что волновало их современников: о бедах, «постигших их врагов персов»; о «преступлениях и бесчинствах царей, от коих избавился народ».

Драмы сильного гражданского и патриотического звучания Руссо совсем не прочь допустить и в Швейцарию. «Пускай представляют в Берне, Цюрихе и Гааге пьесы о былой тирании австрийского королевского дома: любовь к отечеству, к свободе вызовет у нас интерес к подобным пьесам; но, скажите, к чему здесь трагедии Корнеля и какое дело парижанам до Помпея или Сертория».

От современной комедии Руссо требует изображения «нравов народа». Он резко критикует «нынешних сочинителей», которые интересуются лишь знаменитостями и считают для себя унизительным знать, «как протекает жизнь в лавке или мастерской». Руссо бьет по кастовой замкнутости современного театра, рассчитанного на вкусы дворянства и идеализирующего действительность. «Представляют,— пишет он в «Новой Элоизе»,— только вельмож в платье, расшитом золотом,— остальное показывать разучились. Можно подумать, что Франция населена одними графами да шевалье; чем хуже, чем беднее живется народу, тем с большим блеском и великолепием изображается картина народной жизни».

Руссо борется за искусство, пронизанное острой моральной тенденцией. Главным в произведении он считает нравственное содержание и выступает против всякого формалистического фокусничества. Эстетическое и моральное для Руссо понятия синонимические.

«Добро,— заявляет он,— это лишь прекрасное, претворенное в действие».

Руссо высоко оценивает произведения с четко выраженной моральной направленностью. По существу, главное назначение искусства он видит в прославлении добродетели, в возвеличении нравственной красоты человека. Любимые авторы Руссо — писатели-моралисты. Он высоко ценит Прево и особенно восторгается Ричардсоном. «Кларисса Гарлоу» им оценивается как самый совершенный роман во всей мировой литературе.

Нравственность в эстетике Руссо — понятие широкое. Оно включает в себя как частные, семейные, так и гражданские добродетели. Положительный герой Руссо не только хороший отец семейства и добродетельный муж, но в то же время и человек высокого гражданского подвига — самоотверженный патриот, борец за политические вольности. Плебейский демократизм Руссо нашел свое выражение в резком осуждении гнета, тунеядства, роскоши, в эстетическом утверждении революционного героизма и труда как первоосновы нормальной жизни, как почвы для формирования передового искусства и здоровых эстетических вкусов.

Тем не мёнее в понимании героики Руссо не смог преодолеть ограниченности, свойственной просветителям XVIII века (Дидро, Лессингу, Шиллеру и др.). Моральное им противопоставляется чувственному, личное — общественному, человеческое — гражданскому. Нравственную добродетель Руссо не представляет себе без борьбы с человеческими страстями. Добродетельный человек, по его мнению, это как раз тот, кто умеет побеждать свои чувства, подчинять их моральному долгу. Эта особенность придает этике Руссо аскетический характер, а его героям черты спартанской суровости.

«Новая Элоиза»

Морально-эстетический идеал Руссо наиболее «Новая Элоиза» полное воплощение получил в романе «Новая Элоиза» (1761)—классическом образце сентиментальной прозы. По собственному признанию, Руссо поставил в ней задачу «изобразить нравы и супружескую честность», пока-зать торжество добродетели над любовью, увязывая эти проблемы/ с рассмотрением вопросов общественного устройства.

Сюжетная канва романа очень проста. Юная аристократка Юли д’Этанж полюбила своего учителя, разночинца Сен-Пре. Но на пути влюбленных вырастает стена сословных предрассудков. Отец Юлии, барон д’Этанж, не хочет отдать свою дочь «человеку без роду и племени». Апология естественного чувства тесно переплетается в «Новой Элоизе» с критикой феодальной морали. Сентиментализм Руссо носит активный, протестующий характер.

Сен-Пре предлагает Юлии бежать. «У меня есть руки, я силен; хлеб, добытый моим трудом, покажется тебе вкуснее пиршественных яств». Однако Юлия более сдержанна, чем пылкий Сен-Пре. Она не хочет огорчать своих родителей и наотрез отказывается покинуть отчий дом. Власть традиций оказывается сильнее ее влечений. Напрасно Сен-Пре внушает Юлии, что она совершает преступление, посягая на права любви. Девушка непоколебима в своем решении. Она советует Сен-Пре быть твердым и напоминает ему о героях древности — о Бруте, Сократе, Катоне, умевших владеть своими чувствами и подчинять их велению разума. Противоречие между человеком и гражданином в морально-этическом учении Руссо получает здесь весьма красноречивое выражение. Сен-Пре невольно смиряется перед жестокой добродетелью Юлии и уезжает в Париж.

Юлия, уступая просьбе отца, выходит замуж за дворянина Воль-мара. Она продолжает любить Сен-Пре, но приносит свои чувства в жертву ложно понятому долгу. Ее покорность воле отца приносит большие страдания и ей самой и ее возлюбленному. Сен-Пре справедливо упрекает ее: «О чересчур покорная дочь... твои ошибки — источник всех наших ресчастий». Святость брачных уз становится новой религией Юлии./Она хочет быть счастливой в браке и запрещает Сен-Пре писать )ей письма. Юноша в отчаянии пытается наложить на себя руки.^От рокового шага его спасает просвещенный лорд Бомстои. Он соМтует Сен-Пре трудиться,' резонно замечая: «Жизнь проннбитсш ькновенно... Вся ценность ее в том, как мы ею пользуемся. ЧТолькохсодеянное нами добро непреходяще, и только благодаря ему жизнь наша чего-нибудь стоит. Знай, же, смерть, к которой ты стремишься, постыдна и малодушна. Ты грабишь род человеческий. Прежде чем покинуть его, воздай емуГзр все, что он для тебя сделал».  ^             1 >

Сен-Пре уезжает в путешествие. Четыре года^от рего'не было никаких вестей, но, наконец, приходит письмо. Вольмар, во всем доверяя жене, приглашает Сен-Пр^ я свой дом/ Юлия спокойна, ей кажется, что ее любовь умерла. щ^эмцне так. Ее насильственно разрушенная страсть к Сен-Пре ^спихйвает вновь. Чтобы спасти свою героиню от бесчестия, Русого поспешноу&аканчйвает повествование. Юлия заболевает и умирает. Перед ^кертью она признается Сен-Пре, что все время его любила. «Долго я сама себя обманывала, и самообман сей был для меня спасителен; рассеялся он лишь теперь, когда уже более не нужен мне. Друг мой, я не стыжусь признания своего: вопреки всем моим усилиям, любовь так и осталась у меня в душе, любовь невинная; во имя долга я сделала все, что зависит от моей воли, но в сердце своем, я не вольна...».

Таким образом, спартанская добродетель Юлии потерпела крушение. Правда, героиня «Новой ЭЛ0ИЗы» умирает незапятнанной, но все же ей не удалось заглушись голоса природы. Сила романа заключается не в проповеди самоотречения!, а в поэтизации здорового человеческого чувства,^, жоторор оказывается сильнее моральных обетов.              

Рисуя страдания своих героев, Руссо выносит обвинительный приговор феодальному строю. Общественные условия разрушили счастье двух людей. В этом прежде всего состоит назначение «Новой Элоизы».

Своеобразие сентиментализма Руссо

Ру_С£Р_. и3всстен как крупнейший писатель-сен-ти м е н т а л и с т ./При чем сентиментализм его носит активный, революционный характер. Руссо не ограничивается прославлением своих героев, живущих по велению сердца, а не по моральным законам современного им общества, он стремится к тому, чтобы переделать жизнь в соответствии с потребностями здорового естественного человека. В ртом состоит его активность и революционность.

Пассивные сентименталисты не призывали к изменению социальных отношений. Их герой чувствует себя хорошо в любых общественных обстоятельствах. Его не занимают вопросы политики. Он живет интересами своей семьи, в узком мире своих сугубо личных переживаний. Сен-Пре и Юлия отнюдь не пассивны в общественно-политическом плане. Они активно обсуждают все актуальные проблемы века (о социальном устройстве, о развитии литературы и искусства, о воспитании детей и т. д.), рассматривая их под критическим углом зрения. Гррп*^.Руг,со (особенно Сен-Пре) чужды созерцательность, они борются за свою судьбу, оказывают сопро-тивление своим гонителям,

Нуссйобрушивается в романе на аристократическую спесь. Устами лорда Бомстона, друга СенИре, бн” рёзк6 критикует барона д’Этанж, гордящегося своим дворянским званием. «Чем же может похвалиться сословие, принадлежностью к коему вы так гордитесь? Что совершает оно ради славы отечества или счастья человеческого рода? Смертельный враг законов и свободы, что же породило оно в большинстве стран, где занимает столь блистательное положение, кроме тирании и угнетения народов».

|^84с^ртстаивает«1Др^лТпидщ;i meaSt ценности человеческой личности ЗуБлагородство человека, по его мнению', определяется не дворянскими грамотами, а умом, чувствительностью, той пользой, которую он приносит обществу. Руссо ратует за свободные общественные отношения. «Пусть же люди,— пишет он,— занимают положение по достоинству, а союз сердец пусть будет по выбору,— вот каков он, истинный общественный порядок».

Руссо поднимает голос протеста также против колониальной политики европейских государств, приведшей к физическому истреблению индейских и африканских племен. Объехав Южную Америку, Сен-Пре столкнулся со страшными последствиями хозяйничания европейцев в «Новом свете». «На побережье Мексики и Перу видел я ту же картину, что и в Бразилии: редкое и несчастное население — жалкие остатки двух могущественных народов — влачит свою жизнь в оковах, в нищете...».

Революционность и демократизм Руссо с большой силой звучат и там, где он говорит о тяжелой доле французского крепостного крестьянства, находящегося под властью «бесчеловечных владельцев». Его сентиментализм находит свое выражение и в активном гнева к их угнетателям, «Заморенные лошаденки, кои вот-вот испустят дух под ударами кнута, несчастные крестьяне, изнуренные невольным постом, измученные усталостью, одетые в рубище, их деревушки, их лачуги являют зрелище печальное, совсем не радующее взор; и как подумаешь о тех несчастных, чью кровь тебе приходится пить, почти жалеешь, что ты человек».

Истоки сентиментальной настроенности Руссо в данном случае те же самые, что и у Радищева, когда он писал в предисловии к «Путешествию из Петербурга в Москву»: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала».

Руссо в «Новой Элоизе» делает попытку решить крестьянский вопрос. Он создает образ «просвещенного дворянина» Вольмара, который дал своим крестьянам свободу, заботится о повышении их материального благосостояния, по-отечески вникает во все их дела. В имении Вольмара царят мир и благоденствие. Руссо, конечно, нарисовал утопию, которая, сея иллюзии о возможности мирного решения противоречий между крестьянством и феодальной знатью, лишь отвлекала народ от борьбы за свои права. В своей программе переустройства общества Руссо не выходит за рамки просветительства.

«Новая Элоиза» была любимым детищем Руссо. Он создал ее в «величайшем экстазе», стремясь «дать выход потребности в любви». В изображении любовных переживаний Руссо шел в какой-то мере от собственного жизненного опыта. В пылких признаниях Сен-Пре нашли отзвук его увлечения графиней д’Удето.

Руссо несколько раз «с невыразимым наслаждением» переписывал «Новую Элоизу», причем «употреблял для этого самую прекрасную бумагу с золотым обрезом, голубой и серебряный песок для просушивания чернил, голубую ленточку для сшивания тетрадей».

Еще в рукописи «Новая Элоиза» стала известна в придворноаристократических кругах. Успех ее был колоссальным. Множество народа ежедневно дежурило у книжных лавок, дожидаясь выхода романа в свет. Весь тираж был раскуплен моментально. Книгу брали для чтения напрокат по 12 су за час. Особенно восторгались женщины. Руссо стал европейской знаменитостью.

Слава писателя ожесточила его недругов. Они не могли простить Руссо прежде всего его демократизма, его выпадов против дворянства. К сожалению, даже Вольтер присоединял свой голос к хору хулителей «Новой Элоизы». Его поразила «наглость» Руссо, осмелившегося утверждать, что «часовщик-подмастерье, умеющий читать и писать, совершенно равен грандам Испании, маршалам Франции, имперским князьям...».

Читательские массы Руссо, напротив, привлек своим гуманизмом, защитой нравственно прекрасных героев, оказывающихся жертвами социальных обстоятельств. Он учил любить человечество и ненавидеть современные условия жизни.

Художественное своеобразие «Новой Элоизы»

«Новая Элоиза» — роман психологический и Художественное аналитический. Весь интерес его покоится на своеобразие «Новой Элоизы» анализе душевных переживаний человека.

Руссо избегает всякого рода экстравагантных событий. Сам он новаторство своей книги видел в простоте сюжета и цельности интриги, которая «сосредоточена в трех лицах и поддерживается на протяжении шести томов, без эпизодов, без романических приключений, без каких-либо злодейств в характере лиц и действиях».

«Новая Элоиза» носит отпечаток души самого автора. Она пронизана пафосом субъективности. Руссо совершенно чуждо бесстрастное описание событий. Всякая его мысль согрета личным чувством, теплом всего его нравственного существа, и это придает ей особый поэтический колорит.

Устами Сен-Пре, Юлии, Бомстона Руссо выражает свои сокровенные думы. Он как бы сливается со своими героями, не в состоянии себя отделить от них, объективировать их характер. В связи с этим образом «Новой Элоизы» не достает пластичности, того развития изнутри, которое составляет существенный признак реалистической литературы.

Своеобразие художественного мышления Руссо предопределило жанровые особенности «Новой Элоизы». Эт0 роман в письмах. Сен-Пре и Юлия обмениваются большими посланиями, где пространно рассуждают о своих переживаниях, делятся впечатлениями о жизни. Подобная форма изображения позволила Руссо самому активно вмешиваться в повествование, высказывать от имени героев свои собственные убеждения.

По типу своего художественного мышления Руссо в большей мере романтик, чем реалист. В «Новой Элоизе» налицо субъективный принцип построения характеров, который получит в дальнейшем широкое распространение в романтической литературе. Юлия, Сен-Пре лишены способности саморазвития. Они далеко не всегда действуют в соответствии с нормами людей своего социального круга. Они часто ведут себя по подсказке автора. Руссо наделяет их своими чувствами и мыслями. Точно так же в Вольмаре немного черт реального провинциального дворянина. Многие взгляды ему опять-таки подсказаны самим Руссо.

Творчество Руссо субъективно и устремлено прежде всего к утверждению прекрасного, к показу человека таким, каким он должен быть по нормам просветительской этики. В своих произведениях Руссо выражал мечты своих современников о лучшей жизни, о новых людях, и в этом заключалась их жизненная правдивость.

Руссо, как художник, апеллировал прежде всего к нравственному сознанию своих читателей. В предисловии к роману он предупреждает, что его герои покажутся «неестественными тем, кто не верит в добродетель». Руссо жил в эпоху, когда вера в светлое будущее, в добрые начала человеческой природы еще не была утрачена, и это укрепляло писателя в мысли о возможности непосредственного воплощения своего морально-эстетического идеала.

Об общественном договоре

Одновременно с «Новой Элоизой» Руссо работает над трактатом «Об общественном договоре», в котором получили выражение его политические, общественные идеалы. Руссо стремится обосновать принципы «государства разума», в максимальной степени отвечающего интересам трудящихся масс.

«Человек,— пишет Руссо,— рожден свободным, а между тем по всюду он в оковах». Философ критикует различные системы государственного правления. Их недостаток он видит в том, что они основаны на господстве меньшинства над большинством. Руссо восстает против такого права, когда цари оказывались богами, а народы — скотами, имеющими своего хозяина, который «охраняет свое стадо, чтобы пожрать его».

Руссо отстаивает в своем трактате идею народного суверенитета, т. е. власти, «управляемой общей волей». Он стоит за такую форму правления, которая отражала бы чаяния народа, его стремление к равенству и свободе.

В своих общественно-политических воззрениях Руссо — идеалист. Он полагает, что можно создать идеальный государственный строй путем взаимного соглашения граждан. Им разделяются просветительские иллюзии о том, что общественные отношения строятся людьми сознательно, а не представляют собой результат объективного развития человеческой истории.

Сердцевиной общественного договора должна, по мысли Руссо, стать проблема гармонии личных и общественных интересов. Необходимо,— пишет он,— «найти такую форму ассоциации, которая защищала бы и охраняла совокупной общей силой личность и имущество каждого участника и в которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе и оставался бы таким же свободным, каким он был раньше». Идеалом Руссо является государственный строй, основанный на свободе и равенстве, обеспечивающий полное слияние «общей воли» народа с волеизъявлением отдельных граждан. Поэтому наиболее приемлемой формой правления Руссо считает демократическую республику, где вопросы Законодательства решаются на общем собрании на самых демократических началах.

Руссо предоставляет правительству, избранному демократическим путем, право осуществлять также функции принуждения. Оно может принуждать отдельных несознательных лиц выполнять решения властей. Но «насилие» здесь выступает в особом качестве, оно проводится в интересах отдельных личностей. «... Если кто-нибудь,— заявляет Руссо,— откажется повиноваться общей воле, то он будет принужден к повиновению всем политическим организмом, а это означает лишь то, что его силой заставят быть свободным...». Народ для Руссо является единственным сувереном, не отчитывающимся в своих действиях. Всякого рода правители, в том числе и монархи, им рассматриваются как простые исполнители народной воли. Если они начинают проводить политику, враждебную народным массам, то последние имеют все Основания для того, чтобы «сбросить с себя ярмо». Тем самым Руссо обосновывает законность революций.

Требования, предъявляемые Руссо к «государству разума», очень высоки. Они, по существу, не могли быть реализованы в условиях буржуазной действительности. Для осуществления гармонии личных и общественных интересов необходимы социалистические отношения, а программа Руссо предусматривает сохранение частной собственности, основанной на личном «труде и обработке». Руссо не замечает того, что частнособственнический строй неминуемо приводит к имущественным различиям, к эксплуатации, делает невозможным создание системы правления на принципах справедливости.

«Эмильо»

В годы работы над книгой «Об общественном договоре» Руссо создает педагогический трактат «Эмиль, или о воспитании» (1762). В нем решается вопрос о формировании нравственно и физически здорового человека, способного вести не паразитическую, а нормальную трудовую жизнь.

Осуществляя поставленную цель, Руссо изолирует Эмиля от общества. Исходя из положения — человек по своей природе добр, его портят только общественные обстоятельства — он всячески оберегает своего воспитанника от воздействия внешней среды. Задача воспитателя, как полагает Руссо, сводится к тому, чтобы обнаружить природные задатки ребенка и развить их, не навязывая ему того, что не соответствует его склонностям и характеру. Педагогическая система Руссо строится с учетом индивидуальности воспитуемых и направлена на подготовку человека с ярко выраженными индивидуальными чертами.

Эмиль воспитывается свободно, без всяких элементов принуждения. Его наставник играет лишь роль мудрого руководителя. Он осторожно направляет интересы мальчика, помогает ему полнее выявить все свои способности. Эмиль освобожден от уроков обычного типа, его учителем оказывается сама природа. Он много гуляет, наблюдает и из непосредственного наблюдения и жизненного опыта извлекает необходимые знания.

Руссо резко выступает против схоластических методов преподавания, оторванных от жизни, против заучивания готовых понятий. Его педагогика ориентирует на развитие самостоятельности, инициативы ребенка, предоставляет ему право до всего доходить самому в процессе общения с окружающим его миром.

Руссо дает Эмилю хорошую физическую закалку. Отвергая изнеженное аристократическое воспитание, он формирует из него здорового человека, выносливого, отличного спортсмена. Эмиль подготавливается к трудовой деятельности, поэтому труд занимает огромное место в педагогической системе Руссо. Эмиль хорошо знает плотничье, столярное, кузнечное дело, знаком с земледелием. Его идеал — вести жизнь скромного труженика в провинциальной глуши.

Меньшее внимание уделяет Руссо развитию духовных стремлений Эмиля. Он, по существу, изолирует его от всей современной культуры. Единственную духовную пищу Эмиля составляет библия и «Робинзон Крузо». Все другие книги для него оказываются под запретом.

Эмиль религиозен, но религия его особая, «чувствительная», «естественная», отрицающая богослужение, христианские догмы и т. д. Вероисповедание, в понимании Руссо,— акт глубоко индиви дуальный, основанный на влечениях сердца и совести, свободный от всяких элементов церковной обрядности. Единственно важным для верующих Руссо считает выполнение гуманных заповедей: «Быть справедливыми, любить друг друга, творить добрые дела, ...исполнять свой долг по отношению ко всем людям...». Все другое Руссо отбрасывается как идолопоклонство, лишенное всякого значения. «Вот,— восклицает он,— истинная религия, единственная, не допускающая ни злоупотреблений, ни нечестия, ни фанатизма».

Религиозность, даже сочетаемая с критикой официальной церкви, несомненно, ослабляет позиции революционера и борца. Она прививала, в частности Руссо, мысль о смирении, учила его «переносить страдания без ропота» и быть милосердным «даже по отношению к нашим врагам».

Достигнув зрелости, Эмиль находит себе подругу жизни, девушку, воспитанную та'кже в духе руссоизма. Софья отличается отменным здоровьем, простотой, искренностью, но обнаруживает почти полную неосведомленность в литературе и искусстве. Всем своим воспитанием она подготовлена к тому, чтобы быть отличной хозяйкой и матерью.

«Эмиль» вызвал переполох в лагере реакции. Особенно всполошились церковники. В религиозных взглядах Руссо, выраженных наиболее полно в «Исповедании веры савойского священника» (IV часть книги), они почувствовали большую опасность, ведущую к подрыву авторитета церкви. 11 июня 1762 года французский парламент издал постановление о сожжении «Эмиля» и о заключении Руссо в тюрьму. Предупрежденный друзьями, писатель бежит в Швейцарию, но и здесь издают приказ о его аресте. Руссо переезжает в графство Невшатель, находившееся под властью прусского короля. Тут он живет почти три года, активно участвуя в полемике, развернувшейся вокруг «Эмиля». В 1764 году им изданы «Письма с горы», в которых философ дал бой своим гонителям.

Спокойствие Руссо оказалось кратковременным. В 1765 году дом его был осажден фанатично настроенными протестантами, а сам философ едва укрылся от града камней. Отныне Руссо не может найти себе покоя. Он кочует из одной страны в другую, меняет множество городов Франции. Им овладевает мания преследования.

Всюду ему мерещатся враги. С 1770 года Руссо поселяется в Париже. Занимаясь перепиской нот, он работает над последним своим произведением — «Исповедью».

«Исповедь»

«Исповедь» относится к жанру автобиографий, который возник задолго до Просвещения. Он приобрел права гражданства еще в Эпоху Возрождения (в творчестве Петрарки), когда в ходе кризиса феодальной идеологии пробуждался интерес к человеческой личности.

В ряду произведений автобиографического характера «Исповедь» занимает особое место. Ее отличают предельная искренность и правдивость. Руссо предстает перед общественным судом во всей своей наготе, не скрывая ни одной своей слабости. «Предпринимаю,— пишет он,— дело беспримерное, которое не найдет подражателя. Я хочу показать своим собратьям одного человека во всей правде его природы,— и этим человеком буду я».

Руссо стремится подчеркнуть сложность человеческой натуры. Он полемизирует с рационалистами XVII—XVIII веков, укладывавшими человеческую личность в прокрустово ложе надуманных схем. Руссо разрушал упрощенные представления о человеке как сгустке гражданских добродетелей, но он в то же время внушал к нему уважение. «Исповедь», где Руссо так откровенно рассказывал о своих пороках и ошибках, позволяла, по словам Чернышевского, сделать вывод: «Да, прав был этот человек, гордо и смело говоря: , каков бы я ни был, но я был одним из лучших людей в мире».

Руссо не ставит перед собой цели нарисовать широкую картину действительности. Он пишет преимущественно о себе, о своих мыслях и чувствах. «Непосредственная задача моей исповеди — дать точное представление о моем внутреннем мире во всех обстоятельствах моей жизни». Руссо по воспоминаниям развертывает в своей книге «цепь переживаний», вызванных теми или другими событиями. Причем, основное внимание он уделяет личным делам, Рус-со-гражданин им отодвинут на второй план.

Тем не менее и частная жизнь Руссо представляет огромный историко-культурный интерес. В ней, как в зеркале, отразилась Эпоха, она дает незаменимый материал для характеристики руссоизма и сентиментализма как определенных идеологических и психологических явлений.

Руссо много пишет о своей повышенной чувствительности, о своей любви к одиноким прогулкам, позволяющим предаваться мечтам. Все морально чистое и прекрасное вызывает в нем сильнейшую эмоциональную реакцию. Рассказывая о своем посещении окрестностей Веве, где происходит действие «Новой Элоизы», Руссо признается: «Не раз я останавливался, чтобы наплакаться вволю, и, присев на большой камень, смотрел, как слезы мои падают в воду».

Руссо говорит о своей влюбленности в природу, причем ему нравятся, в отличие от пассивных сентименталистов, не тихие равнины, а «бурные потоки, скалы, сосны, темные леса, горы, крутые дороги, но которым можно то подниматься, то спускаться, страшные пропасти по сторонам».

«Исповедь» дает ясное представление и об общественных позициях ее автора, об истоках его народолюбия. Весьма характерна в этом плане встреча юного Руссо с крестьянином, который, спасаясь от разорения, вынужден есть хлеб с соломой. «То, что он в связи с этим мне рассказал, ...произвело на меня неизгладимое впечатление; он заронил в мою душу семя той непримиримой ненависти, которая впоследствии выросла в моем сердце против притеснений, испытываемых несчастным народом, и против его угнетателей».

Руссо чувствует приближение революции в стране и предвидит ее победу. Как и многие другие, признается он, «я ... думал, что государственное устройство угрожает Франции близким крушением». Руссо точно называет причины надвигающегося кризиса: неудачи Семилетней войны, «страшное расстройство финансов», «постоянные разногласия в управлении», «всеобщее недовольство в народе и во всех сословиях государства», «самодурство упрямой женщины», т. е. маркизы Помпадур, по своей прихоти сменявшей министров и т. д.

«Исповедь» не только незаменимый источник для изучения биографии Руссо, она выдающийся памятник общественной и эстетической мысли XVIII века.

Незадолго до смерти Руссо переселяется в поместье маркиза де Жирарден-Эрменонвиль, расположенное неподалеку от Парижа. Здесь он скончался в июле 1778 года и был похоронен в парке на «Острове тополей», который стал местом паломничества руссоистов всего мира. В период якобинской диктатуры прах Руссо был перенесен в Пантеон, усыпальницу великих людей Франции. В этом акте получили свое признание огромные заслуги писателя перед французским народом и всем человечеством.