Немецкая сатира первой половины XVIII века. Х.Л. Лисков

В первую половину XVIII века в немецкой литературе зарождается сатира. Правда, общий уровень ее не особенно высок. Она не выдвинула имен, которые можно было бы сравнить со Свифтом или Вольтером. Немецкие сатирики, в том числе и наиболее популярный из них Рабенер, как правило, обличают так называемые «общечеловеческие» пороки, не затрагивая коренных противоречий немецкой действительности.

Наиболее заметной фигурой на общем довольно тусклом фоне немецкой сатирической литературы раннего периода был X. Л. Лис-ков (1701—1760). Он служил ряд лет секретарем у различных высокопоставленных особ и хорошо знал жизнь феодальных кругов. За попытку разоблачения служебных злоупотреблений саксонского министра графа Брюля Лисков в 1749 году поплатился даже тюремным заключением.

Творчество Лискова падает в основном на тридцатые годы. Свои сатиры он издавал анонимно. Объектом его сатирических нападок являются церковники-абскуранты, лжеученые, одним словом, всякие гасители просвещения и человеческого разума. Избирая обычно предметом осмеяния какое-нибудь конкретное лицо (кстати, не очень значительное по своему общественному положению), Лисков умел подняться до широких обобщений, создать картину, типичную для феодальной Германии. .

По характеру тематики и методам сатирического разоблачения Лисков продолжает традиции немецких гуманистов XVI в. Ульриха фон Гуттена и Эразма Роттердамского. Он широко использует са-1 тирические приемы «Писем темных людей» и «Похвального слова глупости».

Меру оппозиционности Лискова и своеобразие его как сатирика хорошо характеризует памфлет «Разбитые стекла, или письма кавалера Роберта Клифтона к одному ученому самоеду» (1732). Лисков в нем остроумно и едко высмеивает псевдоученых, выступая одновременно против гонителей свободомыслия.

Англичанин Клифтон сообщает своему приятелю о крупном открытии «ученых»: они научились разгадывать чужие мысли по узорам, нанесенным морозом на оконном стекле. Они считают, что по конфигурации морозных рисунков можно легко распознать направление ума человека, которое через дыхание передается на стекло, принимая те или другие очертания. В заключение делается вывод, что открытие ученых поможет в искоренении крамолы, распространившейся в стране.

В другом своем произведении «Основательное доказательство превосходства и необходимости жалких писак» (1734) Лисков совершенно в духе Эразма Роттердамского берет под защиту человеческую глупость. Он предоставляет слово неразумным писателям. Оказывается, им нечего стыдиться своего неразумия: на нем держится весь мир. У руля правления в государстве стоят не самые умные, но они с успехом справляются со своими делами. От них не отстают богословы, они обходятся в своих проповедях без помощи разума, заставляя просто верить тем небылицам, которые они проповедуют. Жалкие писаки далее обосновывают общественную вредность мысли. Мыслящий человек представляет прямую опасность для общества и церкви. Он не повинуется приказам, если находит их неразумными, не выполняет догматов христианского учения, когда их не понимает. Разум — источник всяких смут и брожений, поэтому надо надеть на него узду, обуздать его, а лучше всего искоренить совсем.

Так, в издевательском тоне, принимая на себя роль защитника глупых, жалких писак, Лисков говорит о преследовании свободомыслия в Германии, раскрывает те причины, которые заставляли князей церкви и светских правителей ненавидеть разум и просвещение.