М. Хайдеггер и современный материализм

К. филос. н., доц. П. И. Диденко. Волгоградский педагогический институт

"Существо материализма заключается не в утверждении, что все есть материя, но в метафизическом определении, в согласии с которым все сущее предстает как материал труда", - говорит Хайдеггер (1).

Хайдеггер отказывает материализму, как философии практики (или даже "философии техники", по его словам), в возможности отразить "истину бытия", в способности вообще выйти на этот предмет - он для данной философии якобы принципиально непознаваем, скрыт. Чтобы видеть истину, нужно иметь другую "оптику", не материалистическую. Материализм устарел, как и многие другие философские системы, относимые знаменитым мыслителем к "метафизике".

Так ли уж недоступна для материалистического мировосприятия "хай-деггеровская" проблематика? Не скрываются ли причина явно узкого понимания сути материализма у Хайдеггера в непоследовательном, противоречивом решении им самим его собственной задачи?

По логике Хайдеггера, истина не создаваема, она не производится субъектом. Ее нельзя определить ни как успешный результат целенаправленной практической деятельности, ни как продукт грамотного отражения действительности. Истина является сама, она открывается, обнаруживается в свой срок независимо от воли и усилий субъекта.

Вообще эти соображения в принципе не противоречат материализму. Действительно, истинное знание и истинная практика возможны лишь в отношении к истинному объекту. "Истина человеческого сознания... не в безразличной жадности все познающего субъекта, а в живом и страстном понимании истинности самого предмета" (S). Если, по утверждению Хайдеггера, материализм рассматривает все сущее как материал труда, то к этому следует добавить, что "материал” (материя) рассматривается также как обладающий истиной. Иначе сам труд (как и его идеология - материализм) -мало бы чего стоил.

Однако положение о "нерукотворности" истины, ее собственной являе-мости не означает для материалиста, что истина лежит "по ту сторону" практики. И в этом он мог бы опереться даже на некоторые ходы мысли самого Хайдеггера. Согласно представлениям последнего, истина есть то, благодаря чему мы воспринимаем, понимаем,действуем - она раньше всякого мышления и активности. Но и в конечном пункте нашего познания или практики мы приходим опять к той же самой истине. Это указывает на то, что существуют разные формы явленности самой истины. Есть, так сказать, начальная "истина в нас", о которой мы сами можем и не ведать, и завершающая "истина для нас”, которая уже очевидна и несомненна. В сущности весь ход нашего познания или делания сводится к суждению "истина истинна" (или просто "истина есть"). Похоже, что самостоятельная, независимая от субъекта, являемость "истины" у Хайдеггера означает следующее:

встретив "истину для нас", субъект оставляет всякие сомнения и дальнейшие ее поиски - а это никак не может вытекать из природы самого познания и целесообразного действия, из природы "активизма" (потенциально бесконечного). Конечно, речь идет о большем, чем просто внушительность или доказательность истины. В сознании субъекта вступает само бытие. Впрочем, "бытие" в истории философии задолго до Хайдеггера трактовали как точку совпадения мышлеюм и реальности.

Но ведь и развертывание материальной потребности производительной силы, труда можно интерпретировать аналогично. Уже в исходном пункте они есть нечто действительное ("истинное") - только благодаря им человек как человек относится к объекту, к природе, к материи. Но именно в СЕоей универсальности, фундаментальности трудовое отношение становится очевидным, бесспорным (в полной мере "истинным") не сразу, а лишь в урочный час. Причем здесь также нельзя говорить о простом "осознании" труда как первоосновы человеческого существования. Ведь сознание само по себе зиждется на поиске ответа на вопрос "вопрошения", и никогда не приходит к окончательному ответу. Между тем, обретя труд как "судьбу" (употребим термин Хайдеггера), общество перестает спрашивать, "пытать" мир - отныне оно только отвечает. Человечество отвечает на немой вопрос, обращенный к нему: "Что есть труд? что есть мир в форме труда?" Варианты и ответвления этого вопроса имеют право быть разными: более или менее объективными, односторонними, пристрастными и пр. Ответ же в каждм случае обязан быть только истинным и общезначимым. Человек проходит испытание на всеобщность, универсальность, на роль эквивалента всех вещей.

Труд, представленный по аналогии с истинной ("откровением бытия") у Хайдеггера, в качестве судьбы человека есть "испытание". Здесь и намечается действительное расхождение материализма с Хайдеггером. Последний определяет судьбу человека как "призыв" или "вызов". "Человек не господин сушего. Человек пастух бытия, ...чье достоинство покоится на том, что он самим бытием призван к сбережению его истины" (2). Но в понятии "вызов" как раз и содержится больше прагматического, утилитарного, субъективного, т. е. всего того, что заслоняет, по Хайдеггеру, истинное бытие. Да, благородно стремление человека занять непритязательное место в мире, в бытие. Однако странно тс, что это свободное, относительно независимое и негордое положение в мироздании определяется как профессия ("пастух"). Конечно, древняя естественная профессия, однако ведь в современном "мире техники" никому нельзя быть свободным от "техники", не так .пи? Выходит, что именно Хайдеггер не может уйти от рассмотрения своего Бытия как предмета труда. Взгляд материализма на бытие и его ценности более широк. Суть в том, что нелегкое "испытание", которому подвергает "человека трудящегося" объективная реальность, все же не обнаруживает злонамеренности или механического равнодушия. "Испытание" никогда не есть "бытийная оставленность".

Бытие не чуждо человеку. И это тоже есть истина объективная, нередко самостоятельно являющаяся в ходе истории. На этой основе возможны онтологически не менее реальные, чем связи собственно производственные и экономические, формы сплочения людей. Т. е. те формы солидарности, которые способны более или менее успешно противостоять реальному экономическому, политическому, техническому отчуждению - всему тому именно, что Хайдеггер изображает как "бытийную оставленность". Речь идет об отношениях этических, эстетических, даже о социальной революции. Таким образом, материализм вовсе не есть сведение всего сущего к материалу труда.