Интенциональное заблуждение в философии. Кратко

Стремясь понять произведение искусства, в какой мере читатель или зритель должен принимать во внимание контекст, связанный с книгой или картиной? Действительно ли нам следует знать средневековое богословие, чтобы уловить смысл Дантовой «Божественной комедии»? Обязательно ли нужно быть христианином по вероисповеданию, чтобы должным образом ценить поэзию великого флорентийца? Неужели то обстоятельство, что Рихард Вагнер был чудовищным эгоистом и бешеным антисемитом, хоть что-то отнимает у его музыки?

Находятся и те, кто утверждает, что произведение искусства может и должно оцениваться по своим собственным законам, а любые требования принимать во внимание верования, особенности личности или интенции его создателя — неуместны. Данный подход появился в 1920-х годах с легкой руки английского литературного критика А. А Ричардса (1893-1979). Его «практический критицизм» был основан на изучении вместе со студентами «сырых» поэтических текстов вне всякой информации об авторе, времени и месте создания художественных работ.

Идея автономности текста была подхвачена американской школой «Новой критики» в 1940-50-е годы, а в 1946 году Монро Бердсли и Уильям Уимсатт-мл. опубликовали эссе, озаглавленное «Интенциональное заблуждение». В этой работе прямо говорилось, что «намерение или замысел автора не могут и не должны служить критерием оценки литературного произведения». По мысли авторов эссе, произведение с самого момента его рождения не связано с автором и находит себе место в мире независимо от намерений творца или его желания контролировать дальнейшую судьбу того, что было им сделано. Бердсли и Уимсатт допускали, что художественный текст может обладать интенцией — замыслом, но это отнюдь не то же самое, что «действительный», отделенный от автора смысл того же произведения.

В подобном понимании кроется проблема. Если анализировать художественное произведение в отрыве от обстоятельств, сопровождавших его рождение и создание, то мы упускаем из виду то обстоятельство, что плоды работы писателя или живописца дань не только самому искусству, но и историческому развитию.

В каком-то смысле, рассматривать произведение искусства как самодостаточный и вневременной эстетический объект—это просто нечестно, поскольку оставляет за скобками всю сложность наших реакций и словно бы отменяет нашу потребность в личном переживании эстетического опыта.