Абсурд в философии. Кратко

В течение всего XIX века убежденность многих людей в том, что мир был задуман и создан Богом, постепенно разрушается. Прежде всего, геологи установили, что наша планета должна быть намного древнее, чем указывается в библейских текстах. Далее, изучение окаменелостей показало, что немало обитателей Земли жили на ней давным-давно, а теперь они не существуют.

Затем Чарлз Дарвин (1809-82) описал, каким образом живые существа эволюционировали благодаря естественному отбору, а не возникли в неизменном виде, сотворенные Господом. Многие мыслящие люди находили аргументацию Дарвина неопровержимой, а выводы, следуемые из нее, пугающими. Массовый страх сумел выразить немецкий философ Фридрих Ницше, заявив в 1882 году: «Бог умер».

Но если Бог уже не ответственен за жизнь, то жизнь лишается Божественной целесообразности, а возможно, и всякой цели вообще. Свойственное людям стремление искать смысл бытия натолкнулось на стену голых фактов, установленных наукой. Человеческие существа как будто лишились возможности терзать себя вечным вопросом: «Почему мы здесь?».

В результате возникло мрачное предчувствие, что Вселенная иррациональна, лишена изначального смысла и полна абсурда. Казалось, человечество столкнулось с мировоззренческим кризисом. Вопрос, как действовать в мире, исполненном абсурда - одна из основных проблем в таком философском течении, как экзистенциализм.

Хотя экзистенциализм и утверждение абсурдности существования и уходят корнями в XIX век, мироощущение, о котором мы говорим, с особенной силой укрепилось в сознании западного человека после Второй мировой войны. Холокост показал, насколько бесчеловечны могут быть представители человечества. Атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, явили нам картину того, как земляне способны в одночасье и поголовно уничтожить друг друга. Чувство безнадежности, тревожного беспокойства и замешательства породило «литературу абсурда», нашедшую, вероятно, свое наивысшее воплощение в пьесе Сэмюэла Бэккета «В ожидании Годо», созданной в 1953 году. В ней двое персонажей бесконечно ожидают третьего, которого, как они предполагают, зовут Годо, - но он так и не появляется.