Гедонизм в философии. Кратко

Эта этическая теория возникла в Древней Греции, провозглашая счастье величайшим благом и главной целью жизни. Счастье в этом смысле подразумевает наслаждение (от греческого hedone), хотя сама природа удовольствий может пониматься по-разному.

Гедонизм отнюдь не всегда потакание человеческой склонности к чувственным удовольствиям. По наблюдению американского философа и психолога Уильяма Джеймса, «если только обычное «чувство удовольствия» является решающим, то высшей ценностью в человеческом опыте будет алкогольное опьянение».

Для представителей киренской школы философии, основанной около 400года до н. э. Аристиппом из Кирен, высшим благом было мимолетное наслаждение, доставляемое «трепетом плоти». Аристипп утверждал, что все живое жаждет наслаждений и избегает страданий, и был скептически настроен по отношению к идее о том, что можно постичь что-либо за пределами кратковременных физических ощущений.

Однако чувственные радости, согласно Аристиппу, не равнозначны запрету на аскетизм: этот философ полагал, что разум и самоконтроль незаменимы в поиске наивысших наслаждений. Упрекаемый в привязанности к куртизанкам, он остроумно возражал: «Да, я обладаю ею, но сам не становлюсь жертвой обладания с ее стороны, ибо владеть собой в удовольствиях, не подчиняясь куртизанке, лучше, чем бесконтрольно покоряться ей».

Представители другой древнегреческой школы, основанной Эпикуром (341 -270до н. а), также видели в наслаждении великое благо. Наслаждение, доказывал Эпикур, достижимо в свободе от страданий, как умственных, так и телесных и наилучший способ обрести его - обуздать свои желания, сосредоточиваясь более на радостях духа, чем на удовольствиях плоти. То есть высшее из благ - безмятежная отстраненность. «Невозможно, - рассуждал Эпикур  -  радоваться жизни, отвергая мудрость, добро и справедливость. И так же невозможно жить мудро, счастливо и справедливо, лишая себя удовольствий жизни».

Ближе к нашему времени гедонизм снова проявил себя в утилитаризме, провозглашавшем: личные действия человека и социальная политика должны быть направлены к тому, чтобы «величайшее счастье обрело величайшее множество людей».