Вопрос о том, как Энгельс понимал «диалектику природы» и какое содержание он вкладывал в это понятие, тесно связан с более общим вопросом о самой диалектике. Это — вопрос о соотношении объективной диалектики, присущей самому предмету исследования, в данном случае самой природе, и субъективной диалектики, присущей процессу познания данного предмета, процессу его отражения в сознании человека, в данном случае естествознанию как науке.

Следовательно, выражение «субъективная диалектика» употреблено в данном случае в смысле «диалектика процесса познания, процесса отражения», а не в смысле субъективистски, т. е. произвольно, истолкованной диалектики, лишенной якобы объективного обоснования. Напротив, согласно Энгельсу, субъективная диалектика понимается как диалектическое мышление, т. е. как отражение объективной диалектики. Это значит, что определяющей по отношению к субъективной диалектике является диалектика объективная.

В «Диалектике природы» Энгельс пишет об этом совершенно ясно: «Так называемая объективная диалектика царит во всей природе, а так называемая субъективная диалектика, диалектическое мышление, есть только отражение господствующего во всей природе движения путем противоположностей, которые и обусловливают жизнь природы своей постоянной борьбой и своим конечным переходом друг в друга, resp. (соответственно.— Ред.) в более высокие формы».

Отсюда вытекает, что, согласно Энгельсу, та и другая диалектика составляют как бы две стороны, два момента единого диалектического учения. Это учение определяется Энгельсом следующим образом: «Диалектика как наука о всеобщей связи» 2.

Может возникнуть вопрос: а не противостоит ли это определение определению диалектики как учению о развитии? Но если к понятию «развитие» подойти с позиции энгельсовского определения диалектики, т. е. с позиции учения о всеобщей связи, то сразу же обнаружится, что никакого противопоставления двух определений диалектики здесь нет. Ведь развитие есть не что иное, как связь во времени, подобно тому, как связь одновременно сосуществующих вещей есть их связь в пространстве. Но эта последняя, в свою очередь, обусловлена исторически предшествующим развитием вещей, их общим генезисом, их происхождением из других вещей, общих для них. Поэтому оба определения диалектики, как учения о всеобщей связи и как учения о развитии, по сути дела, вполне совпадают друг с другом, раскрывая одно и то же, в конечном счете, ее содержание, но лишь несколько различным способом.

Характеристика диалектики как науки о всеобщей связи дает возможность охватить собой не только развитие, но и наиболее общие его законы. Так закон единства и борьбы противоположностей выступит с этой точки зрения как закон связи этих противоположностей между собой, так как не только их единство, но и их борьба представляют собой определенный вид связи и взаимодействия противоположных сторон вещей и явлений. Точно так же и переход их друг в друга, в том числе переход количества в качество и обратно, можно трактовать как особое проявление той же их внутренней связи. Аналогично отрицание отрицания обнаружит себя как своеобразный тип связи между последовательно возникающими один за другим процессами отрицания.

Признание, что развитие есть связь во времени, означает, что существует строгая временная последовательность (связь) различных фаз развития данной вещи, возникающих одна из другой и одна после другой. Это касается не только самого предмета (природы), но и его изучения человеком, его отражения в сознании человека (естествозиания). В трактовке Энгельсом диалектика выступает прежде всего как метод раскрытия всеобщей связи, как способ ее изучения, ее познания, но не как совокупность конкретных сведений об этой всеобщей связи вещей и явлений природы и общества и знаний о них, т. е. о всем мире как в целом, так и в отдельных его частях.

Старая, домарксистская философия претендовала на то, чтобы быть единственной наукой о всеобщей связи вещей и знаний о вещах. Но эта всеобщая связь складывается из отдельных звеньев, имеет различные стороны и проявления. С тех пор как возникли отдельные естественные и гуманитарные науки, каждая из них стала конкретно изучать какое-то вполне определенное звено, какую-то вполне определенную сторону всеобщей связи вещей и знаний о них, а потому философии в прежнем ее понимании пришел конец3.

Но диалектика и логика продолжают сохранять свое значение. Значит, признание, что диалектика есть наука о всеобщей связи, следует понимать не в прежнем, натурфилософском смысле, а в каком-то ином, который учитывает, что любая особая наука о всеобщей связи в прежнем ее понимании теперь лишена всякого основания и является ненужной. Очевидно, что этот иной смысл заключен в том, что диалектика служит теперь лишь инструментом изучения этой всеобщей связи, способом ее отражения и выражения, поскольку она представляет собой метод, адекватный самой действительности.

Отсюда следует, что диалектика не заменяет и не подменяет собой других, т. е. частных, наук, а служит им в качестве общего научного метода — метода исследования и объяснения явлений природы и общества, метода изложения результатов их познания человеком. Так устанавливаются, по Энгельсу, новые взаимоотношения между естественными и общественными науками, с одной стороны, и научной философией —- диалектикой и логикой, с другой. Об этом подробнее речь будет идти ниже. Сейчас же нас интересует вопрос о том, какое содержание вкладывал Энгельс в понятие «диалектика природы».

Понятие «диалектика природы». Как известно, так был назван незаконченный труд Энгельса, посвященный философским вопросам естествознания. Сам Энгельс употребил это название в письме к Марксу от 23 ноября 1882 г., где он говорил, что ему «теперь, однако, необходимо поскорее закончить диалектику природы» 4. Кроме того, одна из четырех связок (а именно третья), на которые Энгельс разделил позднее все свои заметки, касающиеся данного вопроса, озаглавлена «Диалектика природы». Остальные связки носят названия: первая — «Диалектика и естествознание», вторая — «Исследование природы и диалектика», четвертая — «Математика и естествознание. Разное». Наконец, первые 11 листов, вошедших в первую связку, озаглавлены каждый: «Диалектика природы». По-видимому, именно так Энгельс и предполагал назвать свою будущую книгу.

Однако приведенные названия трех связок (кроме третьей) показывают, что по своему содержанию будущая книга рисовалась Энгельсу в своей большей части как изложение диалектики естествознания, т. е. познания природы, а не самой по себе природы, другими словами,— как изложение субъективной диалектики, отражающей объективную диалектику природы.

Разумеется, термин «диалектика природы» обозначает диалектику объекта. Но употребляется он в смысле путей и способов раскрытия этой диалектики, т. е. не в «онтологическом» смысле (если употребить это «чужое» для марксизма выражение), а в гносеологическом смысле.

В современной науке многие термины могут употребляться в различном их понимании — и как обозначающие объект, например, объективно протекающий процесс развития того или иного предмета, и как науку, изучающую данный объективный процесс. Так, термин «история» имеет подобный двоякий смысл; он может обозначать реальную историю предмета — человеческого общества — и вместе с тем историю как науку об этой истории общества. Термин «экономика» («экономия») также употребляется в обоих таких же смыслах. Точно так же говорят о геометрии не только как науке о пространственных формах и отношениях, но и как о самих этих формах и отношениях, присущих данным объектам, например геометрия микромира. Аналогичны выражения «химия живого», «физика земли» и др., которые одновременно могут обозначать науку о химических процессах, протекающих в живых существах, и сами эти процессы, или, соответственно, науку о физическом аспекте нашей планеты и сам этот аспект.

Мы отмечаем все это потому, что в слова «диалектика природы», если согласиться с тем, что так Энгельс предполагал назвать свой будущий труд, он вкладывал смысл прежде всего гносеологический, но не «онтологический». Другими словами, он предполагал изложить процесс диалектического развития естествознания, как науки, раскрывающей объективную диалектику природы, но не давать систематического изложения самих результатов естествознания, самой диалектики объекта — природы, как это может показаться, если к названию «Диалектика природы» подойти с поверхностной, формальной точки зрения: раз говорится о диалектике объекта, значит предполагается дать учение об этом объекте.

Между тем всесторонний и глубокий анализ всех материалов, относящихся к «Диалектике природы» и самой ее структуре, намеченной Энгельсом, свидетельствует о том, что речь идет у него в первую очередь именно о субъективной диалектике, как отражении объективной диалектики природы.

В самом деле, только в немногих энгельсовских фрагментах излагается диалектика природы в собственном смысле слова, как диалектика развития самого объекта, т. е. природы. В частности, это сделано во второй части «Введения» и в статье «Основные формы движения». Здесь действительно изображается в последовательном порядке ход развития самой природы, от ее простейших из дотоле известных форм и ступеней до наиболее высоких вообще («Введение») или же в рамках только одной неорганической природы («Основные формы движения»).

Главное же внимание Энгельс обращает на то, как конкретно, какими путями и средствами естествознание раскрывает эту объективную диалектику природы, как оно обобщает диалектически результаты эмпирического исследования природных явлений и вещей, какими логическими приемами при этом пользуется, с какими методологическими трудностями оно сталкивается в ходе познания объективной диалектики природы, какие отклонения и по каким причинам от истинного пути познания ее возникают у естествоиспытателей. Все эти вопросы как раз и составляют самое главное, самое важное содержание материалов «Диалектики природы». Поэтому поверхностная трактовка слов «диалектика природы» в духе «онтологизма» оказывается явно несостоятельной.

При таком формальном подходе к вопросу может по первоначалу создаться впечатление, что, дескать, Энгельс предполагал в своей книге поступить двояко: 1) либо изложить с диалектической, философской точки зрения основные результаты современного ему естествознания, другими словами, составить то, что называют «картиной мира»; 2) либо подобрать примеры из области естествознания, иллюстрирующие и подтверждающие правильность законов и принципов диалектического материализма.

Оба варианта в принципе ошибочны и противоречат всему, что было сказано Энгельсом.

Рассмотрим детальнее каждый из обоих вариантов.

Первый вариант: «картина мира». Признание этого варианта означало бы, что Энгельс намеревался заняться изложением в систематическом виде общих итогов современного ему естествознания. Однако никаких данных для этого нет; более того, все содержание заметок и фрагментов «Диалектики природы» (за вычетом немногих, упомянутых выше) говорит о противоположном, а именно, что Энгельс вовсе не предполагал излагать в систематическом виде общих результатов естествознания, беря на себя тем самым задачу не философского, а естественнонаучного характера. Брать же ее на себя за естествоиспытателей — специалистов в различных областях науки о природе — значило бы самому стать специалистом-естествоиспытате-лем, решающим конкретные теоретические проблемы естествознания.

Вдумаемся в поставленную задачу — выработать общую картину мира. Такую картину могут выработать только все науки в их совокупности, в их взаимодействии между собой, но отнюдь не одна философия. В лице диалектики философия может и должна помочь объединить усилия частных наук в этом направлении, но она не может и не должна становиться над ними, а тем более — оттеснять их и уж, конечно, не должна заменять их, как это делала старая натурфилософия.

В связи с этим Энгельс и говорил, что современный материализм, лежащий в основе современного естествознания, является по существу диалектическим.

Что же означают слова, что современный материализм, составляющий стержень современного учения о природе, является диалектическим? Это можно показать прежде всего на примере систематического изложения любой естественной науки. Так, биология в своей систематической части излагается в порядке последовательного усложнения, т. е. развития, живых существ растительного мира (ботаника) или животного мира (зоология), начиная от низших, простейших и кончая высшими, сложнейшими организмами и их классами. Диалектика развития объекта (живой природы) лежит здесь в основе самой науки об этом объекте (биологии) и определяет ее диалектику.

То же можно сказать о химии и входящих в нее различных дисциплинах. Объективную основу неорганической химии составляет периодический закон Менделеева, представляющий собой общий закон развития вещества в неживой природе. Соответственно этому менделеевская периодическая система химических элементов отражает собой процесс восхождения от самого простого элемента (водорода) до наиболее сложных из числа известных, полученных синтетическим путем (трансуранов).

Такую же картину мы находим и в органической химии. Ее систематическая часть начинается с простейших органических соединений (углеводородов жирного ряда) и завершается высшими биоорганическими соединениями — биополимерами, стоящими уже на грани между химией и биологией.

Принцип развития предмета исследования как основа изложения диалектического содержания науки может выступить еще иначе. Это касается прежде всего математики и математизированных наук. Их изложение, как правило, строится на основе дедуктивного метода, путем последовательного выведения новых более частных положений из некоторого числа исходных более общих положений — принципов, постулатов, аксиом, эмпирически установленных данных и т. д. Частным случаем такого метода изложения служит аксиоматический метод, играющий огромную роль в точных науках.

Во всех этих случаях речь идет уже не о развитии какого-либо объекта природы, а о развитии научной мысли, изучающей и отражающей данный объект. Но этим отнюдь не отменяется тот факт, что построение дедуктивных наук носит диалектический характер, тем более, что метод восхождения от простого, неразвитого к сложному, развитому в них выступает особенно ясно как метод восхождения от абстрактного к конкретному. В этом последнем своем выражении он является особенно характерным для диалектики, для диалектического мышления.

Конкретным примером дедуктивных наук, построенных на основе такого метода восхождения, могут служить геометрия Евклида и геометрия Лобачевского, механика Ньютона, классическая термодинамика и многие другие математические и математизированные науки. В последнее время к их числу примкнула и такая важная наука, как кибернетика.

Наконец, существуют и такие науки, в изложении которых диалектика выступает в качестве логического обобщения истории самого познания данного предмета. Таким способом еще совсем недавно излагалась физическая наука. Сначала шла классическая физика: механика, затем учение о теплоте и молекулярная физика, включая акустику, после них — учение об электромагнетизме, включая оптику. За классической физикой шла современная физика: релятивистская и квантовая физика, ядерная физика, и завершалось это изложение физикой элементарных частиц, как наиболее глубоким уровнем структурной организации материи, до которого дошли сегодня физики.

Так или иначе, но основу изложения науки во всех трех случаях составляет диалектика как логическое обобщение и отражение процесса исторического развития: в первом случае — истории развития самого объекта, во втором — логического движения мысли, охватившей уже данный объект, в третьем — истории познания объекта.

Если так, то составление суммарной «картины мира» («диалектики природы» как «картины мира») должно состоять отнюдь не в том, чтобы «вносить» диалектику в отдельные науки: этого делать не надо, так как она в них не только присутствует, но, как мы видели, составляет основу или стержень их изложения. Речь может идти о связывании отдельных наук между собой, о раскрытии между ними взаимных переходов, но и это опять-таки задача самих естествоиспытателей. Философ может указать на необходимость и важность образования «мостов» между различными науками, но он не может сам взяться за наведение таких мостов, если только он одновременно не является естествоиспытателем, специалистом в данной области науки.

Выходит, таким образом, что нельзя отождествлять «диалектику природы» с созданием общей «картины мира». Но это ни в коем случае не значит, что можно субъективную диалектику (диалектику познания природы) отрывать и обособлять от объективной диалектики, присущей самой природе. Вот почему Энгельс постоянно ищет объективное обоснование своей «диалектики природы», как диалектики познания природы; он все время сопоставляет ее с тем, что совершается объективно в самой действительности и что лишь отражается в естествознании. Так, свою классификацию естественных наук он обосновывает объективной связью и взаимопереходами между формами движения материи в природе (этому, в частности, и посвящена прежде всего статья «Основные формы движения»). Далее он ищет в реальных процессах природы прообразы и аналоги для математических абстракций и математических операций. Точно так же он находит в развитии живой природы материальный аналог для таких логических операций, как дедукция.

Словом, у Энгельса на деле «работает» принцип единства объективной и субъективной диалектики, в котором конкретизируется общее положение марксистской философии о единстве, совпадении или тождестве диалектики, логики и теории познания материализма.

В свете сказанного только вопиющим недоразумением можно объяснить попытку некоторых советских философов придумать особую философскую науку — «диалектику природы», призванную якобы выполнять примерно ту же функцию по отношению к естественным наукам, какую выполняет социология по отношению к наукам общественным. В соответствии с этим предметом такой искусственно придуманной философской науки объявляются наиболее общие законы природы, в частности закон сохранения и превращения энергии. Это напоминает попытки Сен-Симона построить философию на основе закона всемирного тяготения. Но ведь Сен-Симон это пытался сделать в начале XIX в., а сейчас — последняя треть XX в.! Так что возврат назад более чем на полтораста лет по меньшей мере выглядит странным.

Разумеется, ничего путного из такой «идеи» не могло получиться. Но особенно странно звучала попытка авторов подобных предложений опереться на авторитет Энгельса, приписав ему подобного рода идею.

Второй вариант: «сумма примеров». Такой вариант неприемлем уже потому, что в случае его принятия полностью перечеркивается сама диалектика как наука. В недавнем прошлом (да еще и сейчас) некоторые курсы по марксистской философии и по диалектическому материализму писались по следующему способу: сначала выдвигается то или иное философское положение или утверждение, а затем к нему подбираются (удачно или неудачно, это уже другой вопрос) различного рода иллюстрации, взятые из различных областей природы и общества или же нашей духовной деятельности. В итоге такого способа изложения сама диалектика сводится к простому набору примеров, к их сумме. Объективность ее изложения и обоснования в итоге этого полностью утрачивается и вместо подлинной науки получается искусственное выхватывание случайных данных, приводимых в подтверждение догматически выдвигаемых тезисов.

Разумеется, поясняющие примеры нужны, и Энгельс никогда не отказывается от них, когда это требуется. Так, излагая законы диалектики в статье «Диалектика», он приводит примеры из физики и химии, поясняющие закон перехода количества в качество и характер его действия в различных областях природы. Но этим отнюдь не исчерпывается использование Энгельсом конкретного естественнонаучного материала в своей работе. Напротив, в главных, центральных разделах «Диалектики природы», диалектический метод применяется Энгельсом конкретно, для методологического анализа собственного содержания отдельных естественных наук и их взаимной связи между собой. Здесь уже не примеры приводятся для иллюстрации тех или иных положений философии, а диалектика вскрывается и прослеживается в каждой конкретной области явлений природы.

Много позднее в «Философских тетрадях» Ленин указывал на то, что у Плеханова тождество противоположностей, т. е. ядро диалектики, берется как сумма примеров: «например, зерно», «например, первобытный коммунизм». И Ленин добавляет: «Тоже у Энгельса. Но это «для популярности»».

Когда Энгельсу требовалось разъяснить, что такое главные законы диалектики, то «для популярности» он привел к ним нужное число примеров. Но это для того только, чтобы затем творчески использовать ее законы, как законы познания, отражающие законы объективного мира7.

Для «Диалектики природы» в методологическом отношении характерен и существенен не эклектический подход к делу, что неизбежно получается при сведении диалектики к сумме случайно подобранных примеров, а подлинно научный, конкретный подход8.

Тщательное изучение материалов «Диалектики природы» неоспоримо убеждает в том, что именно так, как Ленин охарактеризовал позднее марксистский диалектический метод, Энгельс не только намеревался, но и в значительной степени осуществил исследование «диалектики природы» — в смысле раскрытия диалектики познания природы, диалектики исследования природы, диалектики естествознания. Об этом свидетельствуют и названия трех связок (из четырех) материалов «Диалектики природы», которые (названия) приведены выше.

Вот почему вызывает крайнее недоумение то обстоятельство, что в изданной у нас книге Энгельса «Диалектика природы» многие материалы расположены так, словно Энгельс действительно собирался набирать примеры к отдельным положениям, законам, принципам и категориям диалектики, а не исследовать по-научному современное ему естествознание с помощью диалектического метода. По такому именно способу, сваливающему в одну кучу примеры из самых различных областей естествознания и даже языкознания, составлены многие разделы заметок, образующие вторую часть изданной у нас «Диалектики природы».

Например, по принципу подбора примеров к взаимосвязи и взаимопроникновению противоположностей здесь свалены в одну кучу примеры, касающиеся явлений природы (объективной диалектики) и категорий мышления (субъективной диалектики). В итоге здесь, следуют одна за другой такие заметки и фрагменты, которые кажутся совершенно несоединимыми между собой. С одной стороны, сюда попали рассуждения, касающиеся парных категорий — тождества и различия, случайности и необходимости, причины и следствия, а с другой — касающиеся магнитных полюсов, разрезания червя, в результате чего заднее отверстие превращается в ротовое — в свою противоположность, и т. д. вплоть до примера с соотношением между нижнегерманским и верхнегермапским диалектами в немецком языке. В итоге получается невольное сведение диалектики к сумме примеров.

Как видим, оба варианта «диалектики природы» — как «картины мира» и как «суммы примеров» — необходимо решительно отвергнуть. Ни натурфилософский, ни субъективистско-эклектический путь для этой цели не могли быть приняты Энгельсом, который был подлинным ученым, настоящим исследователем. Приписывать же ему один из рассмотренных двух вариантов или оба вместе — значит выдавать свое собственное понимание данного вопроса за энгельсовское.