То, что было изложено выше относительно понимания Энгельсом предмета философии, раскрывается полнее и глубже при анализе того, как понимал и применял Энгельс основные законы материалистической диалектики.

Энгельс четко сформулировал положение о том, что законы диалектики извлекаются из истории развития природы и общества. «Таким образом,—писал он,—история природы и человеческого общества — вот откуда абстрагируются законы диалектики. Они как раз не что иное, как наиболее общие законы обеих этих фаз исторического развития, а также самого мышления» 13. Здесь, как и везде, Энгельс опирается на признание единства диалектики и теории познания материализма. С этих позиций он критикует гегелевский идеализм: «Ошибка заключается в том,— пишет Энгельс о Гегеле,— что законы эти он не выводит из природы и истории, а навязывает последним свыше как законы мышления. Отсюда и вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир — хочет ли он того или нет — должен сообразоваться с логической системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени развития человеческого мышления».

Развивая тот же взгляд, Энгельс показал, в чем состоит коренное различие между гегелевским и марксистским пониманием диалектики: у Гегеля категории выступают «как что-то предсуществующее, а диалектика реального мира — как их простой отблеск. В действительности наоборот: диалектика головы — только отражение форм движения реального мира, как природы, так и истории» 1б.

В «Диалектике природы» Энгельс дал классическое определение материалистической диалектики. «... Диалектика,— пишет он,— рассматривается как наука о наиболее общих законах всякого движения. Это означает, что ее законы должны иметь силу как для движения в природе и человеческой истории, так и для движения мышления» 16. Это определение есть определение и всей марксистской философии.

Но почему в приведенном определении, если его трактовать в применении ко всей философии, нет указания на основной гносеологический вопрос об отношении мышления к бытию? А ведь без этого нельзя провести четкого разграничения между материалистической и идеалистической философией. В действительности же дело обстоит так: приведенное выше определение диалектики, данное через ее законы, включает в себя и гносеологический аспект как самой диалектики, так и ее законов. В самом деле, Энгельс неизменно исходит из того, что мышление человека есть отражение внешнего мира, а потому и законы развития мышления совпадают и не могут не совпадать с законами развития природы и общества.

Следовательно, определение основных законов диалектики, а через них и самой диалектики непременно содержит прямое указание на то, что объективным существованием обладают лишь природа и общество, т. е. внешний мир, а мышление человека есть нечто производное, вторичное от них, поскольку оно есть только их образ, возникающий в человеческом мозгу. Поэтому определение диалектики как научной философии в его развернутом виде должно пониматься, по Энгельсу, так, что диалектика есть наука о наиболее общих законах всякого движения, действующих как во внешнем (объективном) мире, так и в мышлении, т. е. в субъективном отображении этого внешнего мира в сознании людей.

Уже здесь мы обнаруживаем, что диалектика, в ее понимании Энгельсом, включает в себя теорию познания материализма. Ведь само определение диалектики и ее законов предусматривает признание первичности материального, т. е. объективно существующего по отношению к идеальному, существующему в нашем мышлении в форме субъективного отображения внешнего мира.

Это положение Энгельс раскрывает на примере прообразов абстрактных понятий в действительном мире. Он показывает, что такое понятие, как математическое бесконечное, и такие математические операции, как дифференцирование и интегрирование, имеют свои материальные аналоги. То, что на первый взгляд кажется чистым продуктом деятельности человеческого духа, на поверку оказывается имеющим реальный прообраз в природе и выступает как отображение реальных процессов, совершающихся в ней. «Тайна, окружающая еще и в наше время те величины, которые применяются в исчислении бесконечно малых,— дифференциалы и бесконечно малые разных порядков,— писал Энгельс,— является лучшим доказательством того, что все еще распространено представление, будто здесь мы имеем дело с чистыми «продуктами свободного творчества и воображения» человеческого духа, которым ничто не соответствует в объективном мире. И тем не менее справедливо как раз обратное. Для всех этих воображаемых величин природа дает нам прообразы» 17.

Показывая далее, что некоторые молекулярные процессы можно представить как прообразы соответствующих математических операций, Энгельс констатирует: «Природа оперирует этими дифференциалами, молекулами, точно таким же образом и по точно таким же законам, как математика оперирует своими абстрактными дифференциалами» 18.

Но высшую математику, в которую входят дифференциальное и интегральное исчисления, Энгельс считал той областью науки, где как раз конкретизируются законы диалектики. Он писал: «...математика переменных величин, самый значительный отдел которой составляет исчисление бесконечно малых, есть по существу не что иное, как применение диалектики к математическим отношениям» 19. Отсюда следует, что, согласно Энгельсу, те же самые прообразы понятий в действительном мире, которые лежат в основе математических абстракций, составляют материальные прообразы и законов диалектики как научного метода познания природы и общества.

С точки зрения такого подхода к пониманию законов диалектики как законов научного мышления выясняется тот факт, что Энгельс нередко говорит о диалектике и ее законах именно в их применении к мышлению20.

Здесь наглядно выступает то обстоятельство, что законы диалектического мышления — это действительно наиболее общие законы всякого движения: действуя во внешнем мире, они же действуют и в его отражении, т. е. в человеческом мышлении, и именно поэтому они дают возможность лучше познавать диалектику природы и общества.

Изложенное выше раскрывает соотношение различных сторон или функций основных законов диалектики, в том числе их логической и познавательной функций. Благодаря этим своим функциям диалектика выступает одновременно и как логика и как теория познания материализма. Это относится и к отдельным ее законам: они выступают и как объективные законы бытия и одновременно как законы мышления, законы познания природы и общества человеком, а вместе с тем также и как законы преобразования внешнего мира человеком.

Противоречивость развития. Субъективную сторону диалектики Энгельс прослеживает на большом фактическом материале, показывая, как важно учитывать диалектику познавательного процесса и видеть в ней отражение объективной диалектики.

Например, в качестве одного из основных законов диалектики Энгельс формулирует положение, гласящее: «...взаимное проникновение полярных противоположностей и превращение их друг в друга, когда они доведены до крайности...» 21. Это положение, действующее в природе и обществе в качестве закона диалектики, Энгельс прослеживает и в сфере мышления. Тем самым он вскрывает его познавательную и логическую функции. Энгельс показывает, например, что анализ изучаемых вещей и явлений обнаруживает, что один их полюс (одна из противоположных сторон противоречия) уже присутствует в другом полюсе в виде зародыша и что в определенный момент один полюс превращается в другой и «вся логика развертывается только лишь из этих движущихся вперед противоположностей» 22.

В качестве конкретного примера такого противоречивого развития научной мысли Энгельс приводит «переходы от одной противоположности к другой в теоретическом развитии: от horror vacui (боязнь пустоты.— Ред.) переходят сейчас же к абсолютно пустому мировому пространству; и лишь затем появляется эфир»23.

Это же положение диалектики Энгельс раскрывает на примере того, как крайний эмпиризм становится жертвой прямой своей противоположности — крайней идеалистической спекуляции, связанной с увлечением спиритизмом со стороны некоторых кругов естествоиспытателей.

«Существует старое положение диалектики, перешедшей в народное сознание: крайности сходятся,— писал Энгельс.— Мы поэтому вряд ли ошибемся, если станем искать самые крайние степени фантазерства, легковерия и суеве рия не у того естественнонаучного направления, которое, подобно немецкой натурфилософии, пыталось втиснуть объективный мир в рамки своего субъективного мышления, а, наоборот, у того противоположного направления, которое, чванясь тем, что оно пользуется только опытом, относится к мышлению с глубочайшим презрением и, действительно, дальше всего ушло по части оскудения мысли» 24. Показывая далее, что презрение к диалектике наказывается тем, что некоторые из самых трезвых эмпириков становятся жертвой самого дикого из всех суеверий — современного спиритизма, Энгельс заключает: «...неправильное мышление, если его последовательно проводить до конца, неизбежно приводит, по давно известному диалектическому закону, к таким результатам, которые прямо противоположны его исходному пункту» 25.

Характеризуя диалектический метод исследования прежде всего как метод раскрытия внутренних противоречий в изучаемых предметах и процессах, Энгельс указывал, что противоположности, доведенные до крайности, превращаются друг в друга26.

Конкретным примером превращения противоположностей может служить история развития органической химии в первой половине и середине XIX в. Одни химики защищали тогда теорию радикалов, которая подчеркивала момент устойчивости определенных атомных групп (радикалов) , содержащихся в органических соединениях, а другие отстаивали теорию типов, которая подчеркивала прямо противоположный момент в тех же самых соединениях, а именно — их изменчивость, их способность к химическим превращениям, реализующуюся согласно тому или иному простому типу химических превращений. В ходе борьбы различных точек зрения химики, искавшие новые аргументы для опровержения критикуемой ими теории, внезапно и совершенно неожиданно для самих себя обнаруживали факты, говорившие не против, а за ту теорию, против которой они боролись. Получалось именно так, как писал Энгельс: чем «крепче», т. е. чем решительнее и последовательнее, ученые настаивали на одной абстрактно выделенной ими противоположности при отрицании другой, тем быстрее они незаметно для самих себя приходили к под тверждению отрицаемой ими противоположной стороны реального противоречия.

Вся история естествознания — химии, физики, биологии и других его отраслей — дает богатейший материал, подтверждающий данное положение диалектики.

Спиралевидность развития. «...Развитие путем противоречия, или отрицание отрицания,— спиральная форма развития» 27, о чем писал Энгельс как об одном из главных законов диалектики, особенно ясно проявляется в человеческом познании28 29. Это потому так, что задача науки состоит в том, чтобы брать изучаемый предмет во всей его исходной целостности и конкретности. В силу этого если сначала предмет исследования должен быть подвергнут нами анализу, т. е. расчленению на отдельные стороны и части, то в дальнейшем обязательно требуется восстановить его вновь в исходном виде путем физического или мысленного синтезирования, т. е. соединения его частей и сторон, на которые он был перед тем расчленен. Именно так представляет Энгельс общий ход всякого познания — и природы, и общества, и нашей собственной духовной деятельности.

В связи с этим в законе отрицания отрицания выдвигается на первый план момент частичного возврата к исходному пункту; и опять-таки это особенно ясно выступает в процессе движения научного познания2Э.

Отсюда следует, что не все то, что отрицается в ходе научного познания, тем самым отбрасывается полностью и бесповоротно. Диалектический, противоречивый процесс развития познания совершается так, что отрицанием того или иного научного положения подготовляется возможность его восстановления в обновленном виде, на новой основе. В этом сказывается огромное теоретико-познавательное значение закона отрицания отрицания, в этом, в частности, проявляется его гносеологическая функция.

Возврат якобы к старому, к исходному пункту в ходе развития познания есть результат преодоления первого отрицания этого пункта, поскольку он обнаружил свое прогрессивное значение на более высокой ступени развития. В связи с этим Энгельс трактует, например, современный материализм по отношению к стихийному материализму древних как «воспроизведение старого на более высокой ступени...» 30.

В соответствии с таким пониманием гносеологической функции закона отрицания отрицания Энгельс ставил перед современными ему естествоиспытателями задачу вернуться вновь к диалектике, которая была подвергнута отрицанию в метафизический период развития естествознания31. В своей «Диалектике природы» Энгельс стремился на деле осуществить такой возврат и доказать его преимущества перед тем способом мышления, которым так или иначе пользовались естествоиспытатели того времени.

Скачкообразность развития. Большое внимание Энгельс уделил рассмотрению познавательной и логической функций диалектики при анализе истории отдельных научных открытий, каждое из которых представляет собой по существу скачок, переход количества в качество. Количественные изменения выступают здесь прежде всего в виде постепенно накапливающегося числа фактов, эмпирических данных. Качественное же изменение (специфический скачок), совершающееся в процессе развития научного мышления, выступает в виде рождения новой теории, нового понятия или новой научной гипотезы, т. е. в виде доказанного или пока еще только предположительного объяснения и обобщения уже известных фактов.

Энгельс указывал, что в «любой научной области — как в области природы, так и в области истории — надо исходить из данных нам фактов...»32. Факты требуют объяснения и обобщения. А это возможно лишь тогда, когда количество накопленных фактов станет достаточным, чтобы соответствующие объяснение и обобщение могли быть сделаны. «Механизм» развития научного познания, согласно Энгельсу, следующий: «Наблюдение открывает какой-нибудь новый факт, делающий невозможным прежний способ объяснения фактов, относящихся к той же самой группе. С этого момента возникает потребность в новых способах объяснения, опирающаяся сперва только на ограниченное количество фактов и наблюдений. Дальнейший опытный материал приводит к очищению этих гипотез, устраняет одни из них, исправляет другие, пока, наконец, не будет установлен в чистом виде закон» 33.

Открытиями в науке обычно и являются такие переходы количественных изменений (в области фактического материала) в качественные (в области теоретической трактовки фактического материала, его объяснения и обобщения). При этом между количественными изменениями и вызванными ими качественными изменениями в научном развитии могут быть более или менее длительные, заметные разрывы: опытный материал, требующий нового теоретического объяснения, может быть уже накоплен, а теоретический вывод из него задерживается по тем или иным причинам. Энгельс показывает это на примере истории химии, где такая именно задержка произошла в конце XVIII в.

Известно, что Пристли и Шеле обнаружили чисто эмпирическим путем кислород, но они, как отмечает Энгельс, не знали, что оказалось у них в руках. Пристли и Шеле оставались в плену флогистических категорий, которые они заимствовали у своих предшественников. «Элемент, которому суждено было ниспровергнуть все флогистонные воззрения и революционизировать химию,— писал Энгельс,— пропадал в их руках совершенно бесплодно» 34. Вслед затем Лавуазье, руководствуясь этим новым фактом, пересмотрел всю флогистическую химию и сделал правильные теоретические выводы из эмпирического открытия Пристли и Шеле. «И если даже Лавуазье и не дал описания кислорода, как он утверждал впоследствии, одновременно с другими и независимо от них,— резюмирует Энгельс,— то все же по существу дела открыл кислород он, а не те двое, которые только описали его, даже не догадываясь о том, что именно они описывали».

Кстати, здесь мы видим, как мудро и глубоко диалектически решал Энгельс вопросы приоритета открытия, запутанные до предела различными историками науки; многие из них при постановке и решении таких вопросов руководствовались не действительным, реальным развитием научного познания, а всякого рода националистическими соображениями, направленными на то, чтобы возвысить «свою» нацию в ущерб всем остальным.

Так же диалектически Энгельс прослеживает историю открытия закона сохранения и превращения энергии36.

Диалектический скачок Энгельс сам испытал в развитии своих теоретико-познавательных взглядов. Долгое время он размышлял над диалектикой природы. Благодаря открытию закона сохранения и превращения энергии были уже охвачены воедино все неорганические формы движения; они образовали некую единую систему неживой природы. Живая же природа оставалась пока вне этой системы и не охватывалась еще каким-либо общим представлением. Размышляя над этим вопросом, Энгельс приходит к теоретическому выводу, что общее понятие формы движения материи дает возможность охватить все формы движения, существующие как в неорганической, так и в органической природе. В таком случае механической, физическим и химической формам движения будет соответствовать в живой природе биологическая форма движения. Это было крупное открытие, которое легло затем в основу «Диалектики природы». Оно совершено было в виде быстрого, почти внезапного скачка, которым резюмировалась вся предшествующая работа мысли Энгельса над постановкой и решением данной проблемы. «Сегодня утром в постели мне пришли в голову следующие диалектические мысли по поводу естественных наук»,— сообщал об этом событии Энгельс Марксу.

Итак, двоякая трактовка законов диалектики — и как законов внешнего мира и как законов его познания, его отражения в человеческой голове — лежит в основе понимания и применения Энгельсом диалектики как теории познания материализма к естествознанию.