Вопрос о связи между диалектикой и естествознанием занимает центральное место во всех трудах Энгельса, посвященных философским и естественнонаучным проблемам. Исходным пунктом в решении этого вопроса служило Энгельсу его понимание диалектики как научной философии, откуда вытекало и его понимание взаимоотношения между нею и частными, в том числе и естественными, науками.

Определение предмета научной философии Энгельс строит на основе признания единства или совпадения теории познания материализма с диалектикой, что составляет самую сердцевину диалектического материализма, его суть. Принцип единства диалектики и материалистической теории познания служит отправным для решения любых философских вопросов в марксистском учении. Он проходит красной нитью через философские труды Энгельса.

Подобно Марксу, Энгельс последовательно трактовал и применял диалектику только в ее неразрывной связи с философским материализмом, т. е. только как материалистическую диалектику, и, соответственно этому, материализм только как диалектический материализм. Поэтому любую проблему философского материализма, материалистической теории познания Энгельс рассматривал обязательно с позиций диалектического метода, применяя этот метод к решению любых гносеологических вопросов. Вместе с тем он показывал, что малейшее отступление от диалектического понимания вещей и явлений внешнего мира, равно как и процессов, совершающихся в нашем собственном мышлении, малейшая попытка сохранить где бы то ни было старую метафизику неминуемо приводят к отходу от последовательного материализма, к уступкам идеализму и агностицизму.

Рассмотрим это более конкретно.

Как известно, Энгельс решительно критиковал гегелевскую концепцию тождества бытия и сознания, развитую Гегелем на основе абсолютного идеализма. Внешний мир (природа и общество) у Гегеля выступал как «инобытие» абсолютного духа, как отпечаток самодвижения понятий. Этому идеалистическому извращению действительности Энгельс противопоставил материалистический взгляд на человеческие понятия; он рассматривал их как отображения действительных предметов. «Диалектика сводилась этим,— писал Энгельс,— к науке об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления: два ряда законов, которые по сути дела тождественны, а по своему выражению различны лишь постольку, поскольку человеческая голова может применять их сознательно, между тем как в природе,— а до сих пор большей частью и в человеческой истории — они прокладывают себе путь бессознательно... Таким образом, диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира» 1.

Здесь Энгельс четко и последовательно проводит принцип единства диалектики и теории познания материализма. Ставя вопрос о диалектическом движении, о поступательном развитии от низшего к высшему, т. е. вопрос, касающийся диалектики, диалектического метода, он прежде всего обращается к выяснению того, что движется, что развивается в действительности, и того, что представляет собой отражение, отпечаток этого реального, объективного процесса. Без выяснения этого невозможно уяснить коренной разницы между гегелевским и марксистским пониманием диалектики. На вопрос: что движется и развивается в объективном мире? — Энгельс отвечает: действительные вещи, а не понятия, не мысленные построения человеческой головы. Понятия тоже движутся, тоже развиваются, но лишь как отображения реальной объективной действительности. Если у Гегеля мышление было демиургом действительного мира, его творцом, то Энгельс последовательно проводит прямо противоположный взгляд. Этот взгляд является, во-первых, материалистическим, так как мышление рассматривается только как отображение реального мира; а во-вторых, диалектическим, так как оно рассматривается не только в его развитии, движении, но и со стороны его активного участия в обратном воздействии человека на предмет отражения, т. е. на внешний мир.

Именно в процессе преобразующей практической деятельности людей, общественно-исторической практики всего человечества раскрывается, с точки зрения Энгельса, само существо человеческого мышления. Показывая, что возникновение человеческого мозга и его функции — мышления — было целиком обусловлено практической деятельностью наших далеких предков, Энгельс писал: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг...»2 Но уже на самой ранней ступени своего исторического становления мышление человека по мере своего формирования начинало все более сильно воздействовать на материальные факторы, его породившие. «Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и к умозаключению,— писал Энгельс,— оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим всё новые и новые толчки к дальнейшему развитию» 3.

Чем более совершенствовался мозг человека, чем полнее развивалось человеческое мышление, тем сильнее и активнее становилось это обратное его воздействие на реальную действительность через практическую деятельность людей. Развившееся мышление дало возможность людям открывать и познавать законы природы, лежащие в основе их производственной деятельности. «А вместе с быстро растущим познанием законов природы росли и средства обратного воздействия на природу,— отмечал Энгельс,— при помощи одной только руки люди никогда не создали бы паровой машины, если бы вместе и наряду с рукой и отчасти благодаря ей не развился соответственным образом и мозг человека» 4.

Энгельс критиковал тех, кто стоял на позициях голой созерцательности в вопросе о взаимоотношении человека и природы: «Как естествознание, так и философия,— писал он,— до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу. Поэтому натуралистическое понимание истории... страдает односторонностью и забывает, что и человек воздействует обратно на природу, изменяет ее, создает себе новые условия существования» 5.

Все эти положения Энгельса прямо бьют по концепциям современных идеалистов и агностиков, отвергающих определяющее воздействие человеческой практики на человеческое мышление.

Такова диалектико-материалистическая трактовка сущности человеческого мышления, данная Энгельсом. Сферу мышления Энгельс понимает, таким образом, отнюдь не как сферу «чистого» (в смысле отвлеченного от практической деятельности, от самой жизни, от насущных потребностей общества) мышления, а, напротив, как осознание человеком законов своей практической деятельности с целью направления ее на решение стоящих перед обществом насущных задач исторического развития. Марксистское понимание мышления как активного фактора, участвующего в процессе преобразования внешнего мира, Энгельс противопоставляет, с одной стороны, гегелевскому идеализму, который превращает активность мышления в мнимую его способность творить мир, а с другой стороны — созерцательному материализму, который трактует мышление в качестве пассивного отображения действительности, лишая его присущей ему способности участвовать в активном обратном воздействии человека на этот мир.

Поэтому, когда Энгельс говорит о мышлении и его за конах, надо всегда помнить, что тем самым он предполагает, что вместе с мышлением как отображением действительности должна в полной мере учитываться, во-первых, вся реальная действительность, составляющая содержание нашего мышления, во-вторых, вся практическая деятельность человека, через которую мышление участвует в обратном воздействии человека на эту действительность. Только так, а не иначе выступает у Энгельса сфера мышления, даже в том случае, когда он называет ее чистым мышлением. Под нашим мышлением, в противоположность идеалистам, Энгельс понимает такую область человеческой деятельности, которая входит в субъективный фактор общественно-исторического развития, но взятый, разумеется, не в изоляции от определяющего по отношению к нему объективного фактора этого развития, а во взаимодействии с ним. Всякое иное представление о чистом мышлении было бы идеалистическим и метафизическим, следовательно, несовместимым с основными принципами марксистской философии.