Вопрос о различении высших и низших форм движения материи и о критерии этого различения имеет большое методологическое значение: по сути дела, это — вопрос о том, как применить принцип развития материи к анализу соотношения между различными формами ее движения. Высшая форма движения, как и вообще высшая ступень в развитии данного объекта, это та, которая возникает позднее в процессе прогрессивного развития, идущего по восходящей линии, т. е. которая является более развитой, а потому более конкретной, более сложной. Напротив, низшая форма движения, соответственно низшая ступень в развитии данного объекта, это та, которая возникает раньше в процессе того же прогрессивного развития, т. е. которая является менее развитой, а потому более абстрактной, более простой.

Но такой общий ответ не может нас удовлетворить по той причине, что вопрос поставлен конкретно: в чем именно проявляется движение от низшего к высшему, соответственно — от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, от неразвитого к развитому в отношении к тому или иному объекту природы, в том числе и в первую очередь — к той или иной форме движения материи?

Уже с самого начала мы видим, что этот вопрос можно ставить и решать лишь в строго относительном плане: один объект по отношению к другому выступает как простой, а этот другой по отношению к первому в той же самой связи выступает как сложный. Только в таком взаимоотноситель-ном смысле можно говорить и о соотношении между высшей и низшей формами движения, и о критерии их различимости.

Искомый критерий может быть рассмотрен в двух основных планах: генетическом и структурном. В свою очередь каждый из этих двух основных критериев подразделяется на более частные. Особый интерес представляет выяснение взаимосвязи между обоими названными критериями — генетическим и структурным.

На первый взгляд вопрос кажется достаточно простым и ясным: если одна форма возникает исторически из другой в процессе развития данного предмета или процесса, то та, из которой возникает новая форма, должна считаться низшей, а та, которая возникает из нее в процессе развития,— высшей. Но простым и ясным ответ на этот вопрос кажется лишь попервоначалу, когда исследователь не вник в него глубже. При более глубоком подходе кажущаяся простота и ясность мгновенно улетучиваются.

Еще в своем «Химике-скептике» (1661 г.) Роберт Бойль указывал на то, как порой бывает трудно определить, в каком направлении идет данный процесс: в сторону образования более простого из более сложного или, наоборот,— более сложного из более простого? Другими словами, в каком случае процесс идет от высшего к низшему (процесс деградации и распада), а в каком — от низшего к высшему (процесс поступательного движения). Например, Бойль говорил о том, что если на серную кислоту подействовать терпентином (восстановитель!), то из нее выделяется сера, а если сера сгорает (окисляется!), то из нее получается кислота. Где критерий того, какой из этих двух процессов представляет собой распад, а какой — синтетическое новообразование?

Только спустя более чем сто лет Лавуазье предложил критерий различимости того и другого применительно к процессам химического анализа и синтеза: если суммарный вес вновь образовавшегося вещества возрастает, то налицо синтез, если уменьшается — то анализ. С этой точки зрения легко можно было установить, что выделение серы из серной кислоты есть процесс распада (аналитический) , а получение кислоты из серы — процесс соединения (синтетический).

В отношении других объектов природы, в том числе и форм движения, дело обстояло значительно сложнее. Разумеется, если последовательный ряд возникающих одна из другой форм установлен как прогрессивный, то легко указать, как соотносятся две встречающиеся в этом ряду формы между собой. А если этот ряд не установлен или установлен неполно, не до конца, как тогда быть?

Как известно, Энгельс принял за первые три члена ряда форм движения — механическое, физические (в частности, тепловое) и химическое движения. В реальном процессе взаимодействия названных трех форм движения происходит последовательный переход от механического движения к физическому (тепловому) и далее к химическому, причем этот переход целиком зависит от степени напряжения (количественной интенсивности) данного движения.

Но можно ли на этом основании говорить, что химическое движение есть более высокая форма движения по сравнению с физическим (тепловым), а это последнее — более высокая форма по сравнению с механическим? Нам кажется, что критерий различения здесь недостаточно убедителен: ведь с равным основанием можно было бы сказать обратное: при химическом процессе наблюдается появление тепла (экзотермическая реакция), а в паровом двигателе тепловое движение переходит в механическое. Поскольку, согласно закону сохранения и превращения энергии, отношения между формами энергии (движения) взаимны, то каждому прямому их переходу соответствует обратный переход, так что однозначно определить, какая форма движения является высшей, какая низшей, только на таком основании было бы невозможно.

Поэтому-то и возник особый вопрос о критерии различения высших и низших форм движения. И такой критерий необходимо установить не только и не столько для таких форм движения, как, скажем, химическая и биологическая, где последовательность возникновения жизни из неорганической природы химическим путем уже сама по себе свидетельствует о том, что жизнь представляет более высокую стадию развития природы (развития материи), но и для таких форм движения, которые связаны между собой круговыми процессами взаимопревращения одних форм движения в другие и обратно.

Тем самым вопрос о критерии различения форм движения, фактически, привел нас к вопросу о критерии поступательности развития (движения) в природе вообще. Приведем два случая, которые за последнее время стали предметом оживленной дискуссии в связи со сказанным выше.

Первый случай. Известно, что в сильном положительном поле атомного ядра жесткий гамма-фотон испытывает глубокое качественное превращение и переходит в «пару» античастиц — электрон и позитрон («рождение пары»). Обратно, позитрон, встречая на своем пути электрон, сливается с ним и превращается в фотон (или фотоны) соответствующей энергии («аннигиляция пары»). Спрашивается: где здесь более высокая форма, а где более низкая? Обе как бы меняются местами, так что нельзя сказать, что переход фотона в «пару» есть переход от низшего к высшему, от простого к сложному, а обратный переход есть переход от сложного к простому, от высшего к низшему.

Второй случай. Известно, что лед, плавясь, переходит в жидкую воду, а жидкость, испаряясь, переходит в пар. Но обратно, пар, охлаждаясь, конденсируется в жидкость, а жидкость, замерзая, переходит в лед. Где же здесь переход от низшего к высшему, а где обратный ему переход? Казалось бы, с равным основанием можно принять испарение жидкости за один из этих переходов, а конденсацию пара — за противоположный, или наоборот.

В связи с этим возникает вопрос принципиального характера: если ряд процессов замыкается в общий круг, то можно ли вообще установить — какие звенья в этом круге соответствуют более высоким ступеням развития, а какие — более низким, и что в таком случае будут означать выражения: более высокий (высший) и более низкий (низший)? С этих позиций следует подойти к рассмотрению вопроса о соотношении форм движения и о критерии различения высших и низших из них.