В. И. Ленин, занимаясь философскими вопросами, уделял особенное внимание диалектической логике. Его политические выступления и теоретические работы опираются на диалектическую логику и сопровождаются специально логическим анализом. Он занимался изучением и очень подробным конспектированием логических работ Аристотеля и Гегеля.

В 1915 году, составляя «План диалектики (логики) Гегеля», В. И. Ленин попутно высказывает следующую мысль: «Если Marx не оставил «Логики» (с большой буквы), то он оставил логику «Капитала», и это следовало бы сугубо использовать по данному вопросу. В «Капитале» применена к одной науке диалектика, логика и теория познания материализма [не надо 3-х слов: это одно и то же], взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед»1.

Общее положение о единстве диалектики, логики и теории познания разделяется Лениным на два частных положения, конкретизирующих общее: в первом утверждается, что логика есть теория познания, во втором, что диалектика есть теория познания. В этой связи видно, что главная идея Ленина заключается в подчеркивании того, что логика и диалектика должны характеризоваться гносеологически, должны рассматриваться с той стороны, с которой они выступают в качестве теории познания.

В. И. Ленин, в связи с анализом гегелевской критики чисто формального понимания логики у Канта, высказывает мысль о том, что логика есть теория познания. Кант понимает под логикой учение о формах человеческой мысли как таковых, учение, если можно так выразиться, о скелете мышления, об его схеме, независимо от самого процесса мышления: «анатомию» мысли он хочет понять вне ее «физиологии». Такую логику Гегель характеризует: «безжизненные кости скелета». С точки зрения Гегеля, как диалектика, формы человеческой мысли не могут быть поняты, если отвлекаться при этом от познавательных функций каждой из этих форм и их всех, вместе взятых, если не рассматривать логические формы мысли как своеобразное отражение в голове человека типичных форм, в которых осуществляется всякое развитие в объективном мире.

Комментируя эти рассуждения Гегеля, Ленин считает их верными, если отбросить идеалистическую «заднюю мысль» Гегеля, и со своей стороны замечает, что задача логической •науки должна заключаться не в простом описании форм мышления, а в исследовании того, каким образом мышление в разнообразных его формах ведет человека к познанию истины, к глубокому познанию действительности. Высказав эту мысль, Ленин добавляет: «В таком понимании логика совпадает с теорией познания. Это вообще очень важный вопрос»1.

Таким образом, диалектическая логика, в отличие от формалистской логики, рассматривает мышление не изолированно, а в тесной связи с объективным миром, который является предметом познания. Важнейшим вопросом диалектической логики является вопрос об истине, но вопрос об истине не может быть даже поставлен, если хмышление берется само по себе, ©не его познавательной функции в отношении бытия. Поскольку важнейшим для логики является вопрос об истине — она по существу есть теория познания, теория форм и законов проникновения мысли в тайны объективного мира,— постольку ее, логику, интересует не только мысль, но и отражаемая ею действительность. В логику, понимаемую как теория познания, вносится онтологическая проблема, т. е. учение о самой действительности. При этом не снимается, конечно, специальное, особое значение исследования специфических, особых, т. е. собственно логических форм и законов мысли, но этому исследованию придается более глубокий и подлинно научный характер.

Ленин считает рассмотрение логики в ее гносеологическом аспекте очень важным вопросом, потому что то или иное понимание предмета и структуры логической теории имеет мировоззренческое значение.

В рассматриваемом тезисе Ленина содержится не только идея единства логики с теорией познания, но также идея единства диалектики с теорией познания. Специально об этом последнем Ленин говорит в знаменитом фрагменте «К вопросу о диалектике»: «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и), марксизма: вот на какую «сторону» дела (это не «сторона» дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах»1.

Смысл этого замечания раскрывается в контексте. Ленин обращает внимание на то, что в любом, даже в самом простом предложении типа «Жучка есть собака», содержатся зачатки всех элементов диалектики: единство общего и единичного и т. п. Это есть свидетельство того, что всему познанию человека вообще свойственна диалектика. Естествознание показывает, что не только мысль, а и вся объективная природа насквозь диалектична. Отсюда и делается вывод, что диалектика должна рассматриваться как теория познания, как процесс отражен ния диалектикой мышления диалектики объективного мира.

Этот вопрос связан с определением предмета философии как науки. На протяжении истории философии выяснились по крайней мере четыре ее стороны:              1) учение о бытии, о сущности

мира (природного и общественного) в целом — онтологическая проблема философии; 2) учение о формах и законах мышления как такового, получившее название логики; 3) учение об отношении мышления к бытию в процессе познания — теория познания или гносеология; 4) учение о методе познания — так называемая методологическая проблема. В разных философских учениях эти стороны философии рассматривались то раздельно, в отрыве друг от друга, то в единстве, но при этом само единств во между ними трактовалось по-разному.

С точки зрения марксизма, онтологическая и гносеологическая проблемы вместе с теорией исторического материализма составляют основное содержание философской науки; что касается логики и методологии, то так или иначе они включаются в гносеологию. По-видимому, Ленин именно это имеет в виду, когда возражает против вынесения диалектической логики и диалектики как метода за пределы теории познания.

В проблему вносится большая ясность, если рассмотреть две характерные ошибки, которые возникают из догматически поверхностного истолкования одной мысли Ф. Энгельса, высказанной им в «Анти-Дюринге» и в «Людвиге Фейербахе». Диалектический материализм, писал Энгельс, делает излишней всякую философию, предъявляющую претензию стать выше других наук. Когда к каждой отдельной науке предъявляется требование выяснить свое место в общей системе вещей и знаний, какая-либо особая наука об этой общей их связи становится излишней. Из всей прежней философии самостоятельное значение сохраняет лишь наука о мышлении — формальная логика и диалектика; все же остальное входит в положительные науки о природе и истории.

Эта мысль кажется противоречащей другой мысли Энгельса, что «диалектика есть наука о наиболее общих законах природы, общества и человеческого мышления». Первая мысль как будто исключает из философии онтологическую проблему *и оставляет в ней просто учение о мышлении; вторая, наоборот, сохраняет онтологическую проблему, объективную диалектику, как существенный предмет марксистской философии.

На почве этого кажущегося противоречия возникают споры о предмете марксистской философии и, как часто бывает в таких случаях, каждая из спорящих сторон настаивает на одной из двух точек зрения и меньше всего задумывается над возможностью их диалектического единства. Одни настаивают на том, что диалектика есть только наука логическая и ничего онтологического в себе не заключает, а другие отвергают диалектику как логику и считают, что марксизм интересуется только онтологической проблемой.

Но стоит только внимательно отнестись к сути диалектики, чтобы сразу обнаружилась возможность единства и полная совместимость обоих приведенных выше высказываний Ф. Энгельса. В диалектике учение о мышлении и учение о бы-'тии завязаны в один узел. С этой стороны диалектика выступает как теория познания: теория познания есть наука о связи в процессе познания обеих сторон: субъекта и независимого от пего объекта, мышления и объективного мира.

Высказывание Энгельса не предполагает исключения из философии онтологической проблемы как самой по себе, так и в составе теории познания. В нем отвергается только попытка построить «систему», т. е. раз навсегда законченную схематическую картину природы, чем, например, занимался вульгаризатор Е. Дюринг, и стремление поставить философию выше всех наук, заменить все науки философией. Рассматривая философию как науку о мышлении, Энгельс включает в мышление диалектическую теорию познания и, таким образом, оставляет за философией ее коренной интерес к онтологической проблеме.

Что это именно так, очень хорошо выясняется при внимательном чтении статьи В. И. Ленина «Карл Маркс», написанной в конце 1914 года, т. е. примерно в тот же период, когда им был сформулирован тезис о единстве диалектики, логики и теории познания материализма. В этой статье, написанной специально для энциклопедического словаря Граната, в которой дается краткая, но исчерпывающая характеристика марксизма, Ленин, определяя марксистскую диалектику, приводит, обе формулировки Энгельса и, видимо, не находит, что они друг другу противоречат.

Почему Ленин не видит противоречия там, где оно, казалось бы, не мотло не броситься в глаза? Ответ на вопрос мы находим в том добавлении, которое Ленин делает к заявлению Энгельса относительно того, что от всей прежней философии остается формальная логика и диалектика: «А диалектика, в понимании Маркса и согласно также Гегелю,— говорит Ленин,— включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией...»1.

Этим указанием решается вся проблема. Поскольку диалектика мышления представляет собой теорию познания, то она включает в рассмотрение обе стороны — и учение о мышлении, и учение о мире, о наиболее общих законах развития природы и общества.

Благодаря такому пониманию исчезает всякая почва как для ошибочного устранения из предмета марксистской философии онтологии, так и для пренебрежительного отношения к диалектической логике, как к логике.

Рассмотренные здесь мысли В. И. Ленина о теории познания, как о теории, включающей учение о субъективной и об объективной диалектике, непосредственно перекликаются со взглядами Иосифа Дицгена на этот вопрос.

В' своем произведении «Аквизит философии» («аквизит» — значит достижения, приобретения) И. Дицген заявляет, что в предмет новой философии, т. е. философии диалектического материализма, входит теория познания, а в теорию познания входит онтологическая проблема. Наука о мышлении невозможна, если она в то же время не является наукой также о бытии — нельзя судить о копии, если в то же самое время не иметь суждения об оригинале. «Философия не может исследовать человеческий дух как обособленный объект. Она должна говорить об его общей природе. И так как общая природа нашего интеллекта есть именно та самая природа, которая является общей природой всякого другого предмета, то изучение общей природы... необходимо при специальном исследовании, касающемся природы человеческого духа» 2.

Итак, настоятельное подчеркивание Лениным той мысли, что логика и диалектика представляют собой теорию познания, означает требование, чтобы исследование мышления не отрывалось от исследования объективного мира.

Гносеологическая теория логики диалектически углубляет общематериалистическое положение, что мышление есть продукт и отражение природы. Старый материализм больше всего разрабатывал онтологический аспект основного вопроса философии: он утверждал, и совершенно верно, что мысль, как способность мыслить, есть продукт мозга и отражение внешних предметов в чувствах человека. Но для диалектического материализма этого утверждения недостаточно,— наряду с этим он требует дальнейшей разработки гносеологической стороны основного вопроса философии. Его не удовлетворяет бесспорно верное утверждение, что свойство мыслить возникло как свойство высокоорганизованной материи, — диалектический материализм интересуется также процессом, ходом мышления, и поэтому он подчеркивает необходимость постоянного контакта между мышлением и бытием.

Утверждение, что наука о мышлении есть теория познания, не допускает отрыва мышления от постоянно текучей действительности. Если бы действительность была раз и навсегда данной и неизменной, то не было бы нужды требовать от мышления постоянного контакта с действительностью, так как мышление тогда заранее соответствовало бы бытию. Но диалектика исходит из того, что действительность текуча, изменчива, и поэтому требование постоянного контакта мысли с действительностью делается существенной необходимостью: мысль не должна отставать от действительности, если она претендует на истинность. Наука о движении мышления не может не быть в то же время наукой о движении, о процессах самой действительности, т. е. теория познания должна включать онтологическую проблему.

Итак, есть два аспекта отношений между мышлением и бытием — онтологический и гносеологический. В первом из этих аспектов идет речь только о происхождении человеческой способности мыслить, но не о самом процессе мышления в его связи с бытием. Во втором аспекте речь уже идет не о способности мыслить и происхождении этой способности, но о происхождении наших знаний, которые все время изменяются и обогащаются, о процессе познания. Каждый из этих аспектов необходим, и материализм в обоих случаях стоит на точке зрения первичности бытия и вторичности сознания; но более последовательный материализм тем отличается от абстрактного материализма, что идет дальше признания онтологической зависимости мышления от бытия и дополняет его аспектом гносеологическим и вопросом о роли общественной практики. При этом, как мы уже видели, более высокий гносеологшеский подход к отношению между мышлением и бытием обязательно включает онтологическую проблему, так как при таком подходе действительность, бытие, обязательно рассматриваются как постоянно действующий фактор, всякий раз определяющий содержание мышления.

Еще Н. Г. Чернышевский, имея в виду материалистическую философию, говорил, что существенной особенностью философского мышления является чрезвычайное внимание к действительности. Это чрезвычайное внимание к изменяющейся действительности означает конкретность подхода к ней, учет всего нового, что появляется в действительном мире,— оно есть одно из главнейших требований диалектической логики. В этом требовании заключена гарантия против всякого абстрактного резонерства, против взгляда на текущие задачи «под углем зрения вечности» и с точки зрения давно прошедшего времени. Точка зрения диалектики, как теории познания, есть точка зрения жизни, всегда актуальной действительности. Это очень хорошо понимал и А. И. Герцен, который говорил: мы должны стоять не ниже жизни, не выше жизни, а в самом средоточии ее, подобно тому, как сердце находится в середине организма.

Нетрудно заметить связь между правильной постановкой этой проблемы и практическими выводами, которые из этого вытекают для всякого теоретического исследования, а также для политической борьбы как в прошлом, так и в наши дни.