Два данных типа объяснения имеют следующую общую черту: они объясняют некоторое событие, показывая, что, исходя из определенных конкретных обстоятельств и общих законов, можно было предвидеть его возникновение (предвидеть в логическом смысле этого слова) либо с дедуктивной необходимостью, либо с индуктивной вероятностью. Благодаря этой черте оба эти способа объяснения вполне удовлетворяют тому, что я бы рискнул назвать общим условием адекватности для объяснений. Эго значит, что только при выполнении данпого условия можно было бы считать некоторый отчет о событии рационально приемлемым его объяснением. Условие, которое мы имеем в виду, сводится к следующему: любое объяснение, то есть любой рационально приемлемый ответ на вопрос: «Почему произошло X?», должно дать информацию, на основании которой можно было бы достаточно уверенно считать, что событие X действительно имело место2. Дадим более развернутую формулировку этого условия: если на вопрос: «Почему произошло X?» дан ответ: «По тому что имеет (или имело) место Z», то данный ответ не может считаться рационально достаточным объяснением факта возникновения X до тех пор, пока информация относительно того, что имеет (или имело) место Z, тте даст нам удовлетворительных оснований считать, что X действительно произошло. В противном случае эту информацию нельзя было бы считать достаточным основанием для утверждения: «Да, это объясняет, это показывает, почему произошло X».

Здесь, по-видимому, было бы целесообразно сделать два развернутых замечания. Во-первых, только что сформулированное условие адекватности объяснения следует понимать как необходимое, но не как достаточное условие удовлетворительного объяснения; определенные виды информации, такие, например, как данные научного опыта, могут явиться отличным основанием для уверенности, что X действительно имело место, не говоря ничего о том, почему оно произошло.

Во-вторых, понятие объяснения с помощью охватывающих законов, как это ясно видно из самой схемы данного объяснения, относится к логике, а не психологии объяснения *, точно так же, как математическое понятие доказательства относится к логике, а не психологии доказательства математических теорем. Доказательства и объяснения, которые совершенно достаточны в прагма-гически-психологическом смысле (что весьма интересно и важно само по себе) для того, чтобы заставить кого-нибудь «понимать» то, что ему объясняется или доказывается, могут быть осуществлены — и часто действительно осуществляются — методами, которые не соответствуют формальным стандартам понятии доказательства и объяснения, взятым в непрагматическом, метатеоретнчес-ком смысле *. Например, достаточно иногда только обратить чье-то внимание на один какой-нибудь факт или какой-либо общий закон, который этот человек выпустил из виду, забыл или не знал, как это выпущенное звено занимает свое место в системе уже имеющегося у человека знания, и он понимает, почему имеет место X. Л так как доказательства и объяснения, предлагаемые математиками и экспериментаторами в их печатных работах, лекциях и просто беседах, формулируются с учетом определенной специфической аудитории, то им придают более или менее эллиптический характер. Но из этого отнюдь нс следует, что стремление создать ненраг-матическое, метатеоретическое понятие доказательства или объяснения оказывается либо принципиально ошибочным, либо неинтересным и теоретически бесполезным. Как показывает пример теории доказательства, имеет место как раз обратное. И хотя логическая теория объяснения не может похвастаться результатами, сравнимыми но глубине и важности с результатами современной теории доказательства, она тем не менее привела к некоторым немаловажным открытиям. Например, некоторые результаты, полученные Рамсеем и Крейгом **, раскрывают роль так называемых «теоретических сущностей» в научных теориях и проливают свет на возможность построения этих теорий без ссылок на данные сущности при полном сохранении вместе с тем их объясняющей силы. А проблемы этого рода могут быть отнесены только к логике, но не психологии объяснения.

Как я только что упомянул, объяснения, предлагаемые исследователями в различных областях экспериментальных исследований от физики до истории, часто не удовлетворяют условию адекватности, сформулированному выше, и тем не менее интуитивно они могут считаться совершенно удовлетворительными. Очевидно, что при оценке логической адекватности некоторого предложенного объяснения мы должны принять во внимание не только то, что утверждается в экспланантах явным образом, но и то, что выпущено как не заслуживающее упоминания, как молчаливо принимаемое за само собой разумеющееся или за известное. Естественно, в задачу логической теории не входит давать правила подобных оценок, как н равной мере в задачу логической теории вывода не входит учить нас тому, как квалифицировать предложенное доказательство, которое не удовлетворяет формальным нормам дедуктивной правильности: как ошибочное или как дедуктивно правильное, но сокращенно формулируемое. Параллель со случаем математического доказательства здесь совершенно очевидна.

Условие адекватности объяснения, предложенное нами, вступает в противоречие с утверждением, которое было сделано, в частности, относительно исторического объяснения и согласно которому событие иногда можно считать достаточно объясненным, если показано, что такие-то и такие-то предшествующие условия, необходимые, но не достаточные для его возникновения, оказались реализованными в данном случае. Как показывает профес-сор Дрей в своем обзоре различных вариантов, предложенных для построения объяснений с помощью охватывающих законов, эта идея была выдвинута Френкелем и Галли; ее также настойчиво защищал и Скрайвен, приводя следующий пример3. Парезы, как известно, возникают только у людей, страдавших сифилисом; отсюда наличие пареза у данного пациента может быть объяснено перенесенной сифилитической инфекцией и, тем самым, ссылкой на некоторое предшествующее явление как необходимое, но ни в коей мере не достаточное условие пареза, так как только очень небольшое число сифилитиков обнаруживает парезы. Данное «объяснение», совершенно очевидно, нарушает условие, приведенное выше. И, действительно, как отмечает и сам Скрайвен, на основании полученной информации, что данное лицо перенесло сифилис, «мы должны были бы считать, что у него парез не произойдет»4. Но отсюда имепно потому, что статистическая вероятность возникновения пареза при сифилисе очень мала, и потому, что на основании данной статистической вероятности мы скорее должны были бы ожидать, что у пациента не возникнет парез, информация, что этот человек перенес сифилис (и что парез возникает только у сифилитиков), объясняет действительное возникновение пареза столь же мало, как факт выигрыша первого приза на скачках может быть объяснен информацией, что выигравший купил билет (и что только лица, купившие билет, могут выиграть первый приз).