Мифология Древнего Рима. Кратко

Всем как-то привычно объединять мифологию Древней Греции и Древнего Рима. Кажется, ну что иного можно найти у римлян, которые только и знали, что давать чужим богам новые имена? Зевс — Юпитер, Гера — Юнона, Арес — Марс, Афродита — Венера, только запоминай, да и дело с концом!

Но это лишь верхушка айсберга, а можно ведь попробовать нырнуть и поглубже.

Кто поведал?

Крайне трудно судить о самом древнем периоде римской мифологии, потому что ученым приходится опираться на куда более поздние источники.

Однако довольно известными являются жреческие книги «Индигита-менты». Сохранились официальные записи о жизни древнеримских общин, записи древнегреческих авторов в отклик на события в Гесперии (как они называли древнюю Италию), гимны коллегий Арвальских братьев и т. д.

Основными из источников считаются первые договоры Рима с другими городами и государствами, записи коллегии понтификов (жрецов), а также записи об основных событиях каждого года, которые позднее получили название анналов (лат. annus — год).

Около 130 г. до н. э. были опубликованы «Великие анналы» — примерно 80 книг понтифика Муция Сцеволы, и тоже стали неоценимым источником информации.

Однако основными источниками принято считать «Энеиду» Вергилия, книги истории Ливия, «Фасты» Овидия и четвертую книгу Проперция.

Космогония и боги

Долгое время считалось, что римская мифология на начальной стадии развития сводилась к анимизму. Поклонение душам умерших было обусловлено страхом перед их сверхъестественной силой, равно как и поклонение одушевляемым природным явлениям. Римляне никогда не начинали и не заканчивали дел, не заручившись благосклонностью богов, не исполнив всех положенных обрядов, не вознеся молитв и не принеся необходимых жертв.

Считалось, что римляне различали лишь благосклонные или неблагоприятные неперсонифицированные силы — нумина (numina), и их было великое множество: божество посева и роста, цветения и брака, жатвы и зачатия, прогулки и возвращения и т. п., а их имена образовывались от названия самого производимого действия.

Более того, считалось также, что даже немногочисленные боги-личности, возникшие позже, не имели антропоморфного воплощения, а лишь символы: например, Юпитер — камень, Марс — копье, Веста — огонь.

В первобытнообщинный период огромное значение играл культ предков, чтимых в каждом роду: пенатов, покровителей домашнего очага и рода, и ларов, покровителей дома, семьи и всей общины в целом.

Однако, хотя древняя космогония римлян так и остается пока загадкой, постепенно исследователи стали находить доказательства, что сама римская мифология проходила примерно все те же стадии развития, что и у остальных народов в первобытнообщинный период.

Была определена древнейшая триада божеств: Юпитер (вытеснивший первоначального создателя мира, Януса) — воплощение религиозности и жречества, Марс — военная ипостась, Квирин — хозяйственная ипостась.

Янус и Веста охраняли двери и семейный очаг, лары оберегали поле и дом, Палее — пастбища, Сатурн — посевы, Церера — рост хлебных злаков, Помона — древесные плоды, а Коне и Опа — урожай.

Кроме того, согласно выводам ученых, римляне считали, что люди как род ведут свое происхождение от священных деревьев, дубов, и потому каждому божеству-нумина были посвящены рощи, где справлялись обряды и приносились жертвы, да и сами деревья играли очень большую роль в жизни государства. К примеру, дубу на Капитолийском холме приносились жертвы, а увядание любой смоковницы, дерева, под которым, по легенде, волчица выкормила будущих основателей Рима, Ромула и Рема, воспринималось как крайне грозный и неблагоприятный признак.

Поскольку был весьма развит культ животных, то огромное значение приобретала интерпретация их поведения и исследование приносимых жертв, а проще говоря, гадания, так распространенные в Древнем Риме.

Оправдано...государством

В чем же все-таки заключается своеобразие римской мифологии по сравнению с другими мифологическими традициями?

Если вдуматься, то станет очевидно: большинство древнейших мифов о богах не сохранились, они постепенно, но неуклонно были вытеснены мифами о героях.

Само устройство римского общества, в котором отдельные общины стремились к объединению в крупные городские конгломераты, в котором политика играла с каждым веком все большую роль, а государство становилось посредником между гражданином и богами, — в этом и есть самобытность Древнего Рима.

Мифы, рассказывающие о героях, есть отображение глубокого взаимного проникновения истории и мифа в сознании римлян. Жизнь человека наполнена божественным присутствием, каждый ее миг человек ответственен за свои поступки.

И если они совершаются на благо общины, то и боги тобой довольны.

Таковы мифы о сабинянках, Нуме Помпилии, Лукреции, Сцеволе, Корио-лане и многих других.

Безусловно, нельзя отрицать, что римская культура постоянно впитывала в себя культуру окружавших ее народов. Да, римляне переименовали и приняли почти весь греческий пантеон, сделали множество заимствований у этрусков и других народов, но тому была очень простая причина. Рим был государством военным, за счет завоеваний постоянно расширявшим свои территории и ассимилировавшим культуру завоеванных народов.

Римский героический миф объяснял прошлое, оправдывал настоящее и направлял будущее. Несмотря на некоторую изначальную примитивность, он делал жизнь человека наполненной смыслом: служение отечеству.

И каков же конец?

Римская религия, открытая и постоянно изменявшаяся под влиянием извне, просто не могла разработать единой концепции о конце света.

Как любое военное государство, Рим был обречен на постепенное угасание и разрушение или на непременное преобразование. Римская мифология, пройдя различные стадии развития — от принятия греческого пантеона до образования культа императора, в конце концов стала... некоей основой для победы христианства как религии.

Миф о римском левше

В 509 г. до н. э. этрусский царь Ларе Порсенна объявил Риму войну. Огромное войско вторглось на территорию страны и все ближе подступало к столице. Еще немного — и Рим был бы взят штурмом.

Тогда один из молодых римских патрициев, Гай Муций Корд, решил проникнуть в лагерь этрусков и убить их царя. Гай знал этрусский язык и, переодевшись в одежду врагов, легко проник в лагерь, но никак не мог понять, кто же из сидящих у главного шатра и есть царь Порсенна. Спросить же он не мог, опасаясь выдать себя.

Тогда юноша решил, что самый нарядно одетый человек и есть вражеский правитель. Он напал на него и заколол кинжалом. Но увы! Это оказался лишь один из придворных царя, самый большой любитель нарядов и украшений.

Гай Муций был тут же схвачен, но отвечать на вопросы отказался. Тогда ему стали грозить пытками. Увидев треножник с пылающим огнем, юноша сам подошел к нему, положил правую руку в пламя и молча, не издавая ни звука, смотрел на Порсенну, пока рука не обуглилась.

Изумленный отвагой и невероятной стойкостью патриция, Порсенна воскликнул: «Если все римляне такие стойкие, то победить их невозможно». Он отпустил Муция, который с той поры стал носить прозвище Сцевола (Левша), и решил начать переговоры о перемирии.