«Электронный» гангстеризм

«Компьютерная преступность»—термин, ставший в развитых капиталистических странах таким же привычным, как и само слово «компьютер». Страны, первыми вступившие в «электронный век», первые доказали, что ЭВМ и преступность могут идти рука об руку. На счету короткой жизни компьютеров — многочисленные ограбления по телефону банков и автоматизированных складов, продажа поддельных кредитных карточек, кража из памяти машины ценной информации и другие преступления. По мнению многих криминалистов, ЭВМ является самым многообещающим орудием преступности будущего. Статистика компьютерных правонарушений настолько угрожающа, что закрадываются сомнения в перспективности компьютеризации. Экономический ущерб от преступлений, осуществленных с помощью ЭВМ в развитых капиталистических странах, сравним с преимуществами, получаемыми от их внедрения, а моральные потери вообще не поддаются оценке. «Убытки от злоупотреблений, связанных с ЭВМ, таковы, что они могут полностью перечеркнуть все преимущества компьютеризации»,— утверждал, например, английский журналист Дж. Макнайт, автор книги «Компьютерная преступность».

ЭВМ не только интенсифицирует, но и изменяет сам характер нарушений закона. Вор с «электронной отмычкой» принадлежит к миру так называемой респектабельной преступности. Для объяснения того, почему подающий большие надежды инженер или перспективный управляющий пересекли границу закона и совершили кражу или подлог, уже не могут быть применены традиционные мерки буржуазной социологии. Ни нищета, ни разлад в личной жизни, ни психопатология — типичные, по мнению социологов, причины преступности — не позволяют объяснить антисоциальные действия «респектабельных преступников».

Большинство компьютерных преступлений совершаются в рабочее время в ходе нормального ведения деловых операций. Главным образом это растраты и хищения средств служащими, которые используют свое положение доверенного лица компании или другой организации для присвоения денег, принадлежащих ей. Например, в 1980 г. одна служащая администрации социального обеспечения США была приговорена к 10 годам тюремного заключения за то, что при помощи ЭВМ она и двое ее коллег получали мнимые компенсации по нетрудоспособности. Зная реальные номера карточек социального страхования, она перечисляла на свой счет деньги, а затем уничтожала в памяти ЭВМ следы проведенной операции16.

Этот вид преступлений наиболее распространен среди воров с «электронной отмычкой». В то же время именно о нем общественность знает меньше всего. Если в печать и просачиваются подобные сведения, то только о наиболее курьезных случаях. Причина заключена в том, что данный вид преступлений почти не фиксируется официальной статистикой. По сведениям американского криминалиста Э. Шура, только 1% растрат после расследования заканчивается уголовным преследованием и становится достоянием гласности. Компании, наоборот, заинтересованы в том, чтобы избежать ненужного «паблисити» и расходов, связанных с судебным разбирательством. По некоторым оценкам, для США убытки бизнеса от растрат, кражи имущества, подлогов и т. п. превышают 4 млн. долл, в день. Это в 2 раза больше, чем потери от всех краж со взломом, вооруженных грабежей, краж автомашин и карманного воровства, вместе взятых17. ЭВМ дали новый импульс этому виду преступлений; они стали изощреннее, а их раскрываемость заметно снизилась.

Как показал анализ раскрытых преступлений этого вида, ЭВМ позволяет незаметно, постепенно, в течение длительного времени, несмотря на строгий финансовый контроль, «высасывать деньги» из касс компаний. В большинстве раскрытых преступлений только увеличивающийся аппетит и превышение определенных пределов в размере краж приводил к обнаружению самого факта хищения, реже этому способствовал случай.

...В свои 26 лет Джерри Шнейдер уже был президентом собственной процветающей компании электронного оборудования «Криэйтив системз энтерпрайзис» — «предприятия по разработке творческих систем». «Творческим» аспектом в его деятельности было то, что он занимался продажей оборудования, украденного им с помощью ЭВМ у «Пасифик Белл телефон компани». Однажды, представившись репортером местного журнала, Шнейдер попросил осмотреть передовую в техническом отношении ЭВМ компании. Во время осмотра машины он задавал специалистам различные вопросы. Разбросанные перфокарты, инструкции по использованию ЭВМ, другие служебные документы, положенные «репортером» в карман, плюс знания, полученные Шнейдером на курсах программистов при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, легли в основу его плана ограбления компании.

Механика преступления, придуманного мошенником, была чрезвычайно проста. Он знал, что центральная ЭВМ, хранящая и обрабатывающая информацию о деятельности компании, связана с терминалами, обслуживающими склады и другие конторы фирмы через телефон. Шнейдер узнал телефонный номер, дающий доступ в память центральной ЭВМ. Используя его, он стал давать машине команды обеспечить отправку оборудования из одного из удаленных от штаб-квартиры складов компании. Грузовики новоиспеченной компании Шнейдера увозили выданное ЭВМ оборудование со склада до прихода служащих «Пасифик Белл» на работу. После того как оборудование было доставлено в магазины Шнейдера, их новый хозяин, снова подключившись к телефонной сети, давал вторую команду — уничтожить инструкции о выдаче оборудования. Чтобы продажа оборудования была не замечена, он каждый раз менял склады. Его компания просуществовала два года и принесла ему более 1 млн. долл, барышей, прежде чем Дж. Шнейдер угодил за решетку. Причиной провала его операций было то, что Шнейдер не поладил с одним из своих сотрудников, отказав ему в прибавке к зарплате. Обиженный подчиненный выдал его полиции. Однако 40-дневное пребывание в тюрьме не отбило у него охоту к частному предпринимательству. Отбыв за решеткой этот символический срок, мошенник снова основал компанию, но теперь уже по безопасности электронных систем18.

«Дело Джерри Шнейдера» никак нельзя считать уникальным. В то время, когда Шнейдер занимался продажей краденого в Новом Свете, его коллега, некий О’Коннор, в Старом Свете уже реализовал нечто подобное. На мысль об использовании ЭВМ для личного обогащения его навел разговор с киносценаристом, снимавшим фильм о возможностях счетных машин. Начал О’Коннор с весьма осторожного эксперимента— выдачи кредита некоей мнимой компании, которой оказался он сам. Затем фиктивные клиенты стали появляться по всей Англии.

Суть махинаций не отличалась особой сложностью. Просто О’Коннор отдавал машине команды на оплату счетов за несуществующие товары, поступавшие от фиктивных фирм. Бумаги обрабатывались, подписывались, деньги высылались по назначению—в карман О’Коннору. Для того чтобы не быть пойманным вовремя проверок, преступник изготавливал фальшивые чеки на проданное. Он сводил баланс с такой точностью, что бухгалтерские ревизии в течение многих лет не могли ничего заметить. Лишь неожиданно свалившийся на компанию денежный дефицит (О’Коннор, по всей видимости, перегнул палку) навел хозяев на мысль, что кто-то «высасывает» значительную часть ресурсов. Даже в этой ситуации О’Коннор был последним, кого заподозрили. Да и попался он (и то спустя значительное время) на чисто психологической ошибке. О’Коннор буквально завалил работой одного молодого программиста, при этом «забыв» заплатить ему за сверхурочную работу. Тот собирался вскоре жениться и однажды, торопясь на свидание к невесте, оставил на завтра несделанную работу — дескать, все равно не платят. Не обработанные для ЭВМ счета остались на столе. Они попались на глаза случайно заглянувшему в комнату бухгалтеру и показались ему подозрительными. Особенно насторожили его названия фирм. Преступника уличили.

Если читатель полагает, что О’Коннор тут же угодил под суд, то он ошибается. Дело в том, что фирмы в подобных случаях больше всего на свете боятся огласки, публичного признания того, что их обкрадывает кто-нибудь из высших руководителей. Ведь это может совершенно подорвать доверие к ней клиентов, что нередко наносит больший ущерб, нежели тот, который она терпит от жулика. Поэтому от вора предпочитают отделаться без шума. Его увольняют с... блестящей характеристикой — пусть, мол, устраивается в другом месте. Нечто подобное произошло и с О’Коннором. Он потребовал от ошарашенного совета директоров рекомендацию на повышение в должности и вскоре нашел себе работу, сулившую ему большие доходы. В новой компании с помощью ЭВМ выписывались счета и начислялась заработная плата. Машина хранила в памяти всю информацию, касающуюся хранения и передвижения материальных запасов, уровня производства и т. д. В руках у мошенника столь хорошо автоматизированная система стала для компании сущим бедствием. О’Коннору даже стало трудно справляться с таким большим объемом афер. И он нашел четырех опытных программистов, ставших его соучастниками.

Три года он спокойно получал баснословные суммы, пока не был снова пойман и отпущен с... новой блестящей характеристикой. Однако ловкому преступнику все же суждено было предстать перед судом. Причина — предельная наглость. Получив очередную характеристику, О’Коннор почему-то не удовольствовался этим и потребовал у дирекции фирмы крупную компенсацию за «потерю должности». Тут уж у всех лопнуло терпение, и «преуспевающий» сотрудник угодил на скамью подсудимых. Так эта история, попав в десятки западных газет, стала достоянием гласности.

Поскольку в подобных случаях преступник имеет дело не с конкретным товаром, а лишь с информацией в памяти машины, то для него не имеют значения габариты украденных предметов. Это со всей убедительностью доказывает нашумевшая в начале 70-х годов история с кражей железнодорожных вагонов. В октябре 1971 г. с главной товарной станции железной дороги «Пенн-Сентрал» в Нью-Йорке самым загадочным образом куда-то исчез целый состав вагонов-холодильников. Стоимость продажи оценивалась в несколько миллионов долларов. Расследование показало, что вагоны исчезали и прежде. За несколько лет по неизвестным причинам численность подвижного состава «Пенн-Сентрал» сократилась на 2800 вагонов. Прибывшим на место преступления экспертам из ФБР не составило особого труда установить истину. Все поезда на «Пенн-Сентрал» составляются с помощью ЭВМ, без участия человека. Следовательно, преступник тот, кто хорошо знаком с работой сортировочной станции и имеет доступ к вычислительной машине. Изучение математических программ показало, что в них были внесены отдельные изменения, которые позволяли направлять вагоны по вымышленным адресам за тысячи километров. Там с них сбивали номерные знаки и перекрашивали. Лишь случайность помогла агентам ФБР обнаружить один из таких адресов в окрестностях Чикаго. Здесь оказался солидный участок железнодорожного пути, заполненный крадеными вагонами. Однако успех операции был лишь частичным: удалось разыскать и вернуть владельцу лишь 217 вагонов19.

Но самый серьезный скандал, связанный с ЭВМ, произошел в США в 1973 г. По иронии судьбы, он был связан не с каким-либо отдельным преступником и даже не с группой. В этом крупнейшем мошенничестве века одна из «наиболее процветающих» калифорнийских страховых компаний, «Экуити фандинг», регулярно с помощью ЭВМ обманывала своих клиентов, покупателей акций, весь американский деловой мир.

В середине 60-х годов акции компании «Экуити» расходились на фондовой бирже, как горячие пирожки. Фирма процветала, ее управляющие буквально купались в долларах. Однако ничто не вечно в капиталистическом мире. В конце концов курс акций стал падать. Для поддержания его на должном уровне и сохранения своих доходов руководители «Экуити фандинг» прибегли к схеме, заимствованной ими из «Мертвых душ» Н. В. Гоголя. О делах страховых фирм судят по количеству застрахованных, поэтому, недолго думая, председатель совета директоров отдал приказ о периодическом введении в память ЭВМ сведений о несуществующих клиентах. Чтобы информация выглядела достовернее, в нее по специальной программе вносились данные об изменении семейного положения компьютеризованных «мертвых душ», их продвижениях по службе и смерти.

Фальшивые страховые полисы продавались вместе с настоящими другим страховым компаниям. Периодические проверки, проводимые финансовыми органами США, длительное время не могли вскрыть надувательства в компании. Здесь был создан специальный отдел, который изготовлял «липовые» документы, на основании которых якобы информация вводилась в ЭВМ. Как выяснили судебные органы, к 1973 г. из 97 тыс. компьютеризованных полисов 64 тыс. принадлежали «мертвым душам». Их рыночная стоимость оценивалась в 2,1 млрд. долл. Безусловно, суть аферы связана не столько с компьютерами, сколько с подделкой финансовых документов и информации.

Но электронно-вычислительная машина придала этой махинации большую убедительность. В информацию, поступившую с магнитных лент, легче верили. Именно это и позволило мошенникам в течение четырех лет, как потом установило следствие, заниматься фабрикацией «мертвых душ».

Даже раскрытые дела красноречиво свидетельствуют о том, что «электронная» преступность — это большой бизнес. По некоторым оценкам, мошенничество с помощью ЭВМ только в США составляет ежегодно до 3 млрд. долл. Однако, по мнению большинства американских специалистов, раскрытые преступления составляют лишь небольшую, видимую часть айсберга — не более 5—15% их общего числа. Причем, как показывает статистика, с ростом числа ЭВМ увеличивается не только количество краж, но и их объем. Недавний анализ этого явления, проведенный Стэнфордским исследовательским институтом, показал, что если ранее средняя стоимость краж «беловоротничкового» преступника составляла 10 тыс. долл., то с помощью ЭВМ каждый раз крадут в среднем по 1 млн. долл.20

Кто же они — эти представители нового поколения воровской элиты? Обычно «электронному» преступнику около 30 лет. У него диплом инженера в области электроники, а весьма вероятно, что даже два диплома. Как правило, он принадлежит к более чем двухмиллионной армии программистов и инженеров, обслуживающих ЭВМ. Для «электронного вора» неважно, в какой отрасли он работает: в государственном ли учреждении, в военном ли ведомстве или в исследовательском центре. Его шансы, однако, увеличиваются, когда он находится на вершине управленческой пирамиды. Из всех пойманных воров с «электронной отмычкой» больше всего вице-президентов компаний, финансовых управляющих, казначеев и других «доверенных лиц» вкладчиков капитала.

Специальное исследование одной из консультативных фирм США, посвященное выявлению причин роста компьютерной преступности в последние годы, показало усиление отчужденности лиц, связанных по своей работе с ЭВМ,— программистов, операторов и др.

Среди них широко распространено мнение, что «если украсть немного у большой и богатой компании», то это не нанесет никому ущерба. Например, однажды пожилой посредник по продаже зерна из Нью-Джерси, по имени Чарльз Уэлш, обнаружил в своем почтовом ящике извещение из банка, которое уведомляло, что на его счете находится 1 000 085 долл. В действительности же Уэлш имел в банке лишь 85 долл. Миллион ему «подарил» программист, который по ошибке направил эти деньги на счет Уэлша, лишь на одну цифру отличавшийся от настоящего. Уэлш, недолго думая, изъял свалившийся ему миллион и исчез. Полиция надеется найти его. Американские социологи назвали поведение таких «случайных» преступников, которые не видят ничего противозаконного в том, чтобы немного поживиться за счет «богатого дядюшки», «синдром Робин Гуда». Однако «компьютеризованный Робин Гуд» в отличие от своего литературного прототипа не делится полученными благами с бедными. Он просто исчезает вместе с награбленным.

Если такой «Робин Гуд» берет не очень много, то может долго действовать незаметно и даже после разоблачения отделаться легким испугом. В 60-х годах наиболее «популярным» компьютерным мошенничеством, повторенным многократно с вариациями в разных странах, был трюк с округлением счетов. После большинства банковских операций с начислением процентов компьютер должен округлять получившиеся суммы до целых. Пионеру компьютерных краж пришла в голову «богатая» идея: если не округлять десятые и сотые доли, а просто отбрасывать их и перечислять на определенный счет, то можно крупно подзаработать. В каждом банке ежедневно совершаются тысячи подобных операций. В одном из таких случаев программист придумал вымышленное имя, состоящее из последних букв английского алфавита, и перечислял на его счет все неокругленные остатки. В течение нескольких лет все шло прекрасно, пока с чисто рекламными целями руководство банка не решило предоставить для комплексной проверки первый и последний порядковые счета. Фальшивое имя сразу же привлекло к себе внимание, афера была раскрыта, а находчивый программист просто уволен. Подобные «номерные» махинации не попадают в суд или на страницы газет, и совершившие их отделываются лишь административным наказанием, чаще всего увольнением.

Преступления такого рода—это изобретение «компьютерного века». Раньше они были просто невозможны. При малом риске, отсутствии насилия и больших барышах количество преступлений, совершаемых с помощью ЭВМ, как считают американские криминалисты, растет в геометрической прогрессии. «Наши компании еще никогда не были столь уязвимы»,— утверждает, например, ведущий специалист по социальным аспектам компьютеризации Стэнфордского исследовательского института в США Э. Паркер. Обнаружив злоупотребление в области применения ЭВМ в 85% случаев, компании стремятся скрыть их, и лишь в 15% случаев благодаря главным образом разного вида случайностям происшедшее становится достоянием гласности21. Компании предпочитают переложить убытки на потребителя путем увеличения цен на товары и услуги, что ведет к ухудшению условий жизни рядовых тружеников. Такова сущность капитализма. ЭВМ из стимула научно-технического прогресса благодаря извращенным формам их применения превращаются в свою противоположность.

Но у «синдрома Робин Гуда» есть и другая сторона. Обезличенность компьютера приводит к тому, что все, кто так или иначе противостоит ему, олицетворяют ЭВМ со всем темным и злым, что есть в буржуазном обществе. Проникнуть в память корпоративного вычислительного центра, получить от этого личные выгоды— такая задача становится своеобразным символом борьбы с ненавистным порядком. Буржуазные социологи вынуждены констатировать, что мотив единоборства с компьютером получает все большее распространение, особенно в среде технической интеллигенции и студенчества.

В своей крайней форме этот протест проявился в первой половине 70-х годов в виде так называемого движения луддитов XX в. Подобно своим предшественникам, современные луддиты боролись с «ужасной обезличивающей машиной», разрушая ее с помощью магнитов, бомб, револьверов. Первым актом протеста был взрыв вычислительного центра в университете штата Висконсин в г. Мэдиссон, в котором проводились исследования для армии США. Он открыл целую серию покушений на компьютеры, принявших международные масштабы. Взрывы бомб и выстрелы слышались в Канаде, Западной Европе, Южной Африке, Юго-Восточной Азии и других местах, где политические конфликты в буржуазном обществе достигали наибольшего накала. Производителям вычислительной техники пришлось ввести на курсах по обучению операторов ЭВМ специальные дисциплины по борьбе с возможными погромами вычислительных центров. Наиболее крупный план уничтожения вычислительных центров был раскрыт в Италии, где одна из левацких групп организовала в 1976 —1977 гг. серию террористических актов против крупнейших компьютерных центров22.

Результаты подобных действий были самыми отрицательными. Будучи направленными против машин, которые отождествлялись с несправедливостями капитадиетического мира, они не только не устраняли причин социального зла, но и отвлекали молодежь от политической борьбы, дискредитировали левые движения. Буржуазия умело использовала это.

Итак, количественный и качественный скачок в «беловоротничковой» преступности, вызванный массовым внедрением ЭВМ, связан, как считают буржуазные криминалисты, с определенными особенностями машины. Во-первых, рассуждают они, ЭВМ — неодушевленный предмет. А обман ЭВМ или обман с ее помощью кажется более невинным и простым, чем обман «лицом к лицу». Это увеличивает количество потенциальных преступников. Как свидетельствуют раскрытые случаи, вначале многие мошенники в «белых воротничках» задавались целью перехитрить машину, доказать, что «они умнее этого железного чудовища». Затем аппетит приходил уже во время еды. За первыми, с легкостью взятыми тысячами требовалось все больше и больше денег, необходимых для поддержания роскошной жизни. Записи, сделанные ЭВМ, можно легко уничтожить, дав нужную инструкцию, причем, как правило, никаких следов преступления не остается. ЭВМ тем самым уменьшают возможность раскрытия преступления из-за отсутствия улик, а «электронный» преступник выгодно отличается от своего даже очень опытного традиционного собрата, скажем подделывающего документы ручным способом. Следы подделок в последнем случае всегда остаются. «ЭВМ,— писал ведущий американский специалист по компьютерной преступности Дон Паркер,— сделали устаревшими многие традиционные виды преступности. Например, „Уолл-стрит джорнэл“ сообщала о том, что неизвестные напали на машину посыльного брокерской фирмы, везущего на Уолл-стрит ценные бумаги на сумму, превышающую несколько миллионов долларов. Они набросились на посыльного, били его по голове, выхватили портфель с ценными бумагами и убежали из машины. Через несколько лет, отмечал далее Д. Паркер, преступления подобного рода уйдут далеко в прошлое. Акции будут храниться в ЭВМ и передаваться по каналам, связывающим одну ЭВМ с другой»23.

Если раньше ограбление банка было делом гангстеров, то теперь программист может сделать то же самое одним нажатием клавиши. Причем, как показал случай в нью-йоркском банке «Юнион дайм», для этого даже не нужно быть программистом. Во время налета на одну букмекерскую лавочку полиция обратила внимание на то, что самые крупные ставки регулярно делал некто Стефан Хаттнер. Оказалось, что он служил старшим кассиром в одном из отделений «Юнион дайм», получал довольно низкое жалованье, жил со своей семьей в скромной квартире. Но ежедневно он проигрывал на тотализаторе три своих годовых жалованья. Зная в совершенстве банковские процедуры, Хаттнер со своего терминала ежедневно переводил деньги со счетов клиентов, изымая столько, сколько ему было нужно для азартных игр. Манипулируя ЭВМ, он создавал для вкладчиков видимость благополучия их вкладов. За три года таким способом мошенник украл более 1,5 млн. долл. И при этом он совершенно не был знаком с технической стороной работы вычислительной системы.

Новые преступники не убивают свидетелей, не носят масок и не наставляют пистолетов на грудь испуганных жертв. Однако есть нечто общее, что делает «компьютерных» преступников сравнимыми с традиционными гангстерами,— это общая почва (как традиционная, так и «компьютерная» преступность возникла под влиянием этики и практики бизнеса). И конечно, организованная преступность не могла оставить без внимания новые возможности, открытые «компьютерной революцией». «Применение ЭВМ,— писал другой известный специалист по компьютерным преступлениям, англичанин Гай Паркер,—приводит к тому, что завтрашние преступники будут смеяться над своими собратьями, использующими примитивные методы насилия, вынужденными работать с пистолетом и маской. Теперь, когда ЭВМ вошли в нашу повседневную жизнь, гангстерам достаточно нажать кнопку—и деньги сами потекут в их карманы»24. Действительно, организованная преступность в рША доказала, что она всегда шагает в ногу со временем и использует последние достижения науки и техники.

«Электронный детектив» начинается традиционно. На одной из безлюдных улиц Нью-Йорка тремя выстрелами из проходящей машины был убит некто Эл Конфессоре. В прошлом мелкий жулик, Конфессоре работал мастером по ремонту электронно-вычислительных машин в крупной кредитной компании США «Дайнерс клаб», ведущей свои операции в 143 странах мира. Эта фирма одна из первых в капиталистическом мире стала использовать ЭВМ в финансовых расчетах, выпуская так называемые кредитные карточки. Такая карточка представляет собой кусочек пластмассы с зашифрованным на ней электромагнитным способом номером банковского счета. Она позволяет ее владельцу рассчитываться в магазинах, ресторанах, отелях без наличных денег. При оформлении покупки продавец опускает карточку в специальное устройство, соединенное через обычный телефонный аппарат с ЭВМ кредитной компании. С помощью этой простой операции он удостоверяется в кредитоспособности покупателя, после чего со счета покупателя на счет магазина автоматически переводится сумма стоимости покупки. Однако при этом не устанавливается личность покупателя, так как машине безразлично, имеет ли она дело с настоящим владельцем карточки или с жуликом, укравшим ее. Для машины важен лишь кодовый номер карточки.

В свое время план преступления созрел у Эла Конфессоре быстро и был прост, как таблица умножения. Все чаще он заглядывал в комнату, где кодируются кредитные карточки. Изучить работу шифровальной машины для квалифицированного мастера не составляет труда, и через некоторое время Конфессоре предлагает программистам заменить их на время обеда. Те с готовностью соглашаются. Оставшись один на один с машиной, Эл осуществляет свой план — время от времени дублирует карточки вместе с кодовым номером. К моменту возвращения беспечных программистов одна пачка готовых кредитных карточек ожидает их на рабочем месте, другая пачка, потоньше, лежит в рабочем чемоданчике Эла. Оставалось лишь наладить сбыт дубликатов, и их владельцы начнут бесплатно получать любые товары, расплачиваясь чужими деньгами. Человек, взявшийся возглавить сбыт ворованных карточек, скоро нашелся. Он был известен под фамилией Траверс. (Его настоящее имя ясно указывало на сицилийское происхождение.) Имея высшее образование и незаурядные способности, он обратил все свои знания на ловлю акционеров — подписчиков на несуществующие капиталы и краденые ценные бумаги. В глазах полиции он был одним из главарей мафии, орудующей на бирже, для преступного мира—идеальным человеком, умеющим за короткое время наладить сеть по сбыту кредитных карточек.

Скоро машина заработала. В течение нескольких месяцев Конфессоре во время обеденного перерыва дублировал карточки, которые затем попадали в руки верных людей Траверса, способных быстро находить покупателей на карточки «Дайнерс клаб» и превращать этот маленький кусок пластмассы в деньги или вещи. Через три месяца в операцию, придуманную Конфессоре, были вовлечены сотни мошенников — распространителей кредитных карточек. На них были получены авиабилеты, приобретены драгоценности, оплачены счета отелей. Сам же «изобретатель» преступления превратился в маленький винтик большой преступной машины, выплачивающей ему за услуги скромное жалованье.

Развязка этого преступления традиционна— мошенничество было обнаружено. Толчком к раскрытию преступления послужил поток жалоб законных владельцев кредитных карточек на то, что на их имя поступают счета на оплату товаров и услуг, которые они никогда не приобретали. Полиция напала на след Конфессоре. Он был арестован и признался в своем преступлении. Стремясь смягчить приговор, он выдал полиции своих сообщников. Поняв, что Конфессоре работает на полицию, его более опытные собратья предпочли убрать предателя. Эл Конфессоре был казнен по закону мафии, карающему всякого, кто нарушит «омерту» — обет молчания.

Этот случай не является исключением. По данным фирмы «Диболд груп», к 1980 г. примерно 1/3 всего розничного товарооборота в США осуществлялась с помощью новых методов расчета. Это значит, что для организованной преступности начались золотые деньки. Близко время, отмечалось в одном из официальных докладов, когда система кредитных карточек будет для организованной преступности более сильным средством, чем огнестрельное оружие.

«Операция с кредитными карточками,— вспоминает матерый преступник Винсент Чарлз Тереза, автор известных мемуаров о своей преступной жизни,— была мошенничеством огромного масштаба. Использование украденных или подделанных карточек выгодно по трем причинам. Во-первых, мы могли купить авиабилеты в любой пункт, на любой самолет и в любом количестве. Наш человек мог пойти в кассу и купить за один вечер билетов на сумму от 3 до 4 тыс. долл., а затем перепродать их за полцены любому желающему. Во-вторых, с помощью кредитных карточек мы расплачивались в ресторанах, клубах и т. д. В-третьих, они служили нам верную службу при покупке драгоценностей, бензина, шин и любого другого товара, продающегося в розницу, в магазинах, которые принимали кредитные карточки». Главная причина, по которой самому Терезе приходилось использовать ворованные карточки, заключалась в том, что они резко снижали издержки по сбыту краденых машин. «Я нанимал парня и давал ему кредитную карточку. Потом просил его купить авиабилет на Майами, а там нанять «кадиллак», «олдсмобил» или «линкольн» у одной из многочисленных компаний, занимающихся арендой машин. Он брал машину и ехал по моей просьбе в Бостон. Кредитной карточкой он пользовался для оплаты гостиницы, покупки еды и заправки бензином. Как только машина попадала ко мне, я ехал на ней в другой штат, в Лас-Вегас или еще куда-нибудь. Пока понимали, что машина украдена, проходил месяц»25. Организованная преступность не ограничивается лишь мошенничеством с кредитными карточками. Мафия с большим успехом обосновалась и на биржах, заставив работать на себя электронную технику. По словам бывшего сенатора Дж, Маклелле-на, на бирже ежедневно действуют сотни, даже тысячи людей, занятых мошенничеством с украденными, обесцененными или поддельными ценными бумагами.

По всей вероятности, в компаниях и государственных учреждениях работает целая армия программистов, подкупленных мафией. Преступники верно нащупали самое уязвимое место ЭВМ. Даже небольшое изменение в программе может привести к самым неожиданным последствиям. Это подтверждает специальный доклад главного учетно-финансового управления США, посвященный «компьютерной» преступности в правительственных органах. В нем было проанализировано 69 известных публике случаев, в результате которых правительству был нанесен ущерб в 2 млн. долл. Однако, по мнению следователей из министерства обороны, только о пятой части всех хищений сообщается в вышестоящие органы, из них 80% совершаются с помощью ЭВМ. Таким образом, реальный размах преступлений значительно превышает рассмотренные в докладе случаи.

В докладе подробно описаны 12 преступлений. Одно из них было совершено на базе ВВС США в Сан-Антонио, где правительство заплатило 100 тыс. долл, за авиагорючее, которое никогда не поступало на склады. Выплаты осуществлялись по счетам вымышленных фирм, а деньги попадали в карман специалиста, разработавшего программу для системы расчетов с заказчиками. В другом случае инженер, уже уволившийся из вычислительного центра, продолжал использовать ЭВМ в личных целях, подсоединившись к ней через телефонную сеть. Прежде чем эта деятельность стала достоянием гласности, ему удалось использовать машинного времени на 4 тыс. долл.

Управляющий одного из вычислительных центров продал частным фирмам информацию, которая была использована ими в целях оказания давления на государственных служащих для получения контракта. Отмечается, что в 5 из 18 обследованных центров отсутствовали программы, которые могли бы предотвратить использование оборудования и получение данных лицами, не имеющими на то прав. Вывод авторов доклада неутешителен: правительство США не в состоянии бороться с «компьютерными» преступлениями, тем более на фоне увеличивающейся активности преступников в бизнесе.

«Беловоротничковая» преступность, получившая новый стимул в условиях компьютеризации, оказывает тлетворное влияние на моральный климат капиталистического общества. Органически присущие ему пороки, ложь и фальшь буржуазных отношений усиливаются с помощью ЭВМ. Ведущие компании начинают использовать технику для обмана общества, руководители фирм водят за нос акционеров, управляющие — руководство фирм, а рядовые исполнители — управляющих. На общем фоне относительной безнаказанности «компьютерных» преступлений все это оказывает разлагающее влияние на общество, усиливает его кризис. Буржуазные специалисты объясняют широкий размах «компьютерной» преступности то развитием науки и техники, то нелояльностью людей, обслуживающих ЭВМ за слишком небольшую плату и поэтому склонных якобы к сотрудничеству с преступными элементами ради личной выгоды. Но дело, конечно, не в этом.

Во-первых, ЭВМ сами по себе не способны совершать преступления. Как и любое орудие труда, они могут быть приведены в действие только человеком. И следовательно, от человека зависит правильное или неправильное использование машины. Так что «компьютерные» преступления в буржуазном обществе не результат каких-то особенностей техники. Они предопределены социальным строем этого общества.

Во-вторых, ни причем тут и лояльность. Люди, получившие доступ к конфиденциальной информации,— это те же наемные работники капиталиста, чьи интересы расходятся с интересами хозяина. Приобретение фирмой ЭВМ становится средством психологического и экономического давления на работника, отражается на его трудовых правах. Таким образом, причина «компьютерной» преступности при капитализме, как и любого другого вида преступности, кроется не в самих машинах, а в глубоких социальных, противоречиях, свойственных буржуазному обществу.