Технократия и кибернадзор

Известный афоризм Ф. Бэкона «знание — сила» в век ЭВМ приобрел новое, более драматическое звучание. Сторонники концепции «компьютерной революции» утверждают, что в век научно-технического прогресса, когда наука становится производительной силой общества, решающая роль в общественном развитии переходит от производственных отношений к информационным, т. е. к таким отношениям, которые связаны с получением, распространением и использованием информации, знаний. Этот тезис пытаются доказать на примерах управления процессами самого различного уровня — от производственных до общегосударственных и глобальных. Такая подмена сознательно осуществляется буржуазными учеными. Они игнорируют причинно-следственные связи между общественным развитием и прогрессом в области информатики, пользуются формальной корреляциёй между явлениями.

Например, профессора института исследований общественной политики Мичиганского университета Дж. Крисайн и Р. Бруннер, изучая влияние информационной технологии на американское общество, пришли к выводу, что должна происходить поляризация интересов социальных групп и расслоение общества на самостоятельные высокоактивные группы26. Увеличение общего количества информации, циркулирующей в мире, безграничность мощностей создаваемых информационных банков, систем сбора, передачи и обработки первичных данных и т. п. и ограниченность возможностей человека воспринимать этот поток ведут к тому, теоретизируют Крисайн и Бруннер, что каждый индивидуум и каждая социальная группа начинает выбирать только данные, необходимые для ее существования, созвучные ее собственным интересам. При этом усиливается избирательность восприятия внешнего окружения и, следовательно, различия между оценками одних и тех же явлений, поскольку такие оценки базируются на разной информации. Отсюда делается вывод об усилении разобщенности и увеличении конфликтности американского общества по мере роста числа ЭВМ. В то же время внедрение информационной технологии должно привести к усилению различий между отдельными социальными и этническими группами. Именно с этих позиций следует, с точки зрения названных ученых, объяснять рост антирасистских выступлений в США, националистических движений в Канаде, Бельгии и ряде других стран.

Какой же выход видят буржуазные ученые из этой мрачной ситуации, в которой компьютер становится главной детерминантой развития? Ответ на этот вопрос полностью разоблачает характер и цели всех подобных теоретических построений. Будущее буржуазной демократии представляется им в виде полицейского государства, которым правит насилие. «Широкое использование ЭВМ приведет к тому, что сложными обществами, подобными тому, которое существует в США, будет гораздо труднее управлять демократическими методами, без принуждения... Скорее принуждение, чем согласие, может стать доминирующей практикой в развитых обществах»27,— разглагольствуют Дж. Крисайн и Р. Бруннер. Таким образом, с одной стороны, создается теория, объясняющая рост социальной активности американцев с чисто технократических позиций, а с другой — подводится база под усиление полицейских репрессий со стороны монополистического государства.

Подобный прогноз недалек от истины. «Кибернадзор» (cyberveillance) — это зловещее слово, совсем недавно появившееся в английском языке, все чаще попадает на страницы газет западных стран, и прежде всего США. Оно составлено из двух слов: «cybernetics» (кибернетика) и «surveillance» (наблюдение, надзор) — и означает постоянное наблюдение за гражданами с использованием кибернетических методов и систем ЭВМ. Данные системы позволяют постоянно контролировать ситуацию, быстро обрабатывать собираемые данные и выдавать сигналы для принятия соответствующих решений «при отклонении событий от желаемого состояния». Другими словами, кибернадзор — это мощное потенциальное орудие в руках государства по борьбе с противниками существующего строя; это система тотальной слежки и контроля, основанных на последних достижениях научно-технического прогресса.

Разоблачения деятельности ФБР, в частности по сбору досье на американских граждан, по повсеместному электронному подслушиванию и слежке, показали, что такие опасения неналрасны. Становится все более очевидным, что наряду с другими отрицательными последствиями научно-техническая революция открывает перед капиталистическим государством новые возможности злоупотребления властью, негласного нарушения конституционных свобод и постепенного превращения в полицейское государство.

«Подозревай каждого». Похоже, что этому принципу неукоснительно следуют американские органы охраны «социального порядка». Обследование, проведенное юридическим комитетом сената США, показало, что только федеральные ведомства ведут 858 автоматизированных архивов на американских граждан и различные организации, в которых содержится 1250 млн. личных дел. Комитет пришел к выводу, что в них имеется информация почти на каждого гражданина США.

Только в вашингтонской штаб-квартире ФБР хранится около 500 тыс. досье, составленных на основе агентурной информации о разных людях. Кроме того, тысячи личных дел американских граждан хранятся в многочисленных отделениях бюро, разбросанных по всей стране. С их помощью за период с 1955 по 1975 г. ФБР провело 740 тыс. расследований «дел о подрывной деятельности» и 190 тыс. расследований «дел об экстремизме». Под своим надзором ФБР держит совершенно законную политическую деятельность таких организаций, как Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения, Движение за равноправие женщин и даже консервативный Американский совет христианских действий.

Не отстают от ФБР и другие федеральные агентства. Так, в ходе проведенной в 1967 —1973 гг. операции «Хаос», направленной против инакомыслящих, ЦРУ собрало картотеку с «указателем имен» 300 тыс. американцев, а также полные досье на 7200 отдельных граждан и свыше 100 организаций, действующих в США. В те же годы налоговое управление завело 11 тыс. досье на частных лиц и целые организации. Позднее оно заложило в электронную память компьютера сведения о 465 тыс. граждан в целях возможной слежки за ними в будущем. Обширные архивы личных дел имеют также военные ведомства США. Например, военная разведка завела собственные досье на организации, ставившие своей целью осуществление государственных реформ. В их число попали такие организации, как Молодые американцы за свободу, Национальная организация женщин, Городская лига и др.28

Досье на граждан пополняются за счет незаконно почерпнутых сведений из вскрытых писем, прочитанных телеграмм, подслушанных телефонных разговоров. С 1958 по 1973 г. агентами ЦРУ было вскрыто около четверти миллиона писем, а сведения из них были введены в память ЭВМ для дальнейшей обработки. Права человека, свобода личности попираются не только федеральными агентствами, но и многочисленными органами власти штатов и муниципалитетов, которые вмешиваются в частную жизнь американских граждан.

Усиление контроля над поведением личности, свертывание демократических свобод—это не случайные явления, не издержки власти и не ошибки отдельных лиц, как зачастую пытаются внушить народу американские политические деятели. Это закономерный этап развития антагонистического общества, стремящегося сохранить неизменным то, чему самим законом общественного развития суждено погибнуть. Наступление на гражданские свободы идет сразу по двум направлениям: по линии усиления роли государства, концентрации власти и контроля над обществом и по линии ограничения свободы личности и прямого вмешательства государства в частную жизнь граждан. Одно из проявлений этой тенденции—создание банков данных, в которых содержатся сведения о компаниях, политических партиях и группировках, отдельных личностях.

Банки данных в современной Америке растут как грибы. Обследования, проведенные конгрессом США и Национальной академией наук, показали, что нет такого штата или федерального ведомства, которое не вело бы больших автоматизированных архивов данных. Конечно, нельзя представлять дело таким образом, что банки данных создаются исключительно ради слежки за гражданами. Они используются для решения самого широкого круга задач: в области административного управления, кадров, социального обеспечения, охраны общественного порядка, судопроизводства. Так, в графстве Аламеда (штат Калифорния) создана «система информации о населении». Ее архивы содержат данные о У4 населения графства. Основная цель системы — обеспечить необходимыми сведениями любого чиновника графства о гражданине X, который подал, например, заявление об оказании ему социальной помощи.

Федеральное бюро расследований создало обширные архивы сведений о «потенциально опасных личностях», структура информационных массивов которых строго засекречена. Банки данных имеются и в отдельных компаниях. Например, банковские и кредитные фирмы ведут досье на всех своих клиентов. Каждый гражданин США, который когда-либо пользовался кредитом, переехал на работу в другой город, вступил в профессиональное общество или клуб, числится в одном из частных архивов. Их рост вызывает тревогу у американцев.

Специалисты считают, что банки данных многоцелевого назначения представляют серьезную угрозу в капиталистическом государстве. Дело в том,.что количественный рост информации в «электронный век» быстро приобретает новое качество благодаря возможности перемещения, перегруппировки и централизации информации. Нетрудно догадаться, какие последствия это имеет. Если раньше агентства собирали сведения о гражданах независимо друг от друга и редко обменивались ими, то теперь более 50 министерств и ведомств федерального правительства имеют высокоразвитые автоматизированные системы, содержащие информацию о личной жизни и политических взглядах американцев. Более того, возможность передачи данных на любые расстояния, соображения экономии на масштабах при обработке сделали рациональным и целесообразным централизацию сведений о личности. Прежде отдельные организации имели характеристики какой-то одной стороны индивида, теперь же они могут создать полную картину его психологии, политических взглядов, экономического положения и т. п.

«Когда данные, например, из административного досье становятся частью досье органов безопасности, никто (ни человек, на которого заведено досье, ни новый владелец информации) не знает, с какой целью в будущем они будут использованы. Более того, работник службы национальной безопасности может считать, что все, даже мелкие подробности должны быть зафиксированы. В свою очередь «наблюдаемый» никогда не узнает, какая мелкая личная подробность из его биографии затянет узел в показании против него»,— писал известный специалист по вопросам создания банков данных А. Миллер. Использование информации, собранной с одной целью, для решения других проблем с точки зрения социальной и юридической таит в себе серьезные угрозы29, отмечалось в одном из правительственных исследований по этому вопросу.

Между тем такой обмен информацией идет полным ходом. Существует больше взаимодополняющей информации, чем это можно себе представить, констатируют авторы другого отчета. Информационная сеть всегда до отказа загружена в тех ситуациях, где обмен данными выгоден для обеих сторон. Причем из-за неформального характера такого обмена практически невозможно проследить путь, который проходят сведения о конкретном человеке 30. В большем или меньшем объеме таким обменом информацией друг с другом заняты в числе прочих полиция, страховые компании, органы образования и социального обеспечения.

Американские власти не делают тайны из того, что уже в современных условиях возможно создание системы, которая станет вести и постоянно обновлять досье на 20 страницах на каждого гражданина США. Дальнейшее совершенствование техники и ее удешевление дадут буржуазному государству возможность не только регистрировать поведение людей в любой обстановке, но и—что самое важное—централизировать такую информацию. Это подтверждает правильность марксистского анализа государственно-монополистического капитализма и его вывод о том, что буржуазия в современных условиях стремится отказаться «от ею же созданной и для нее ставшей невыносимою законности»

Таким образом, США получили все необходимые технические средства для установления контроля над личностью. Если этот контроль еще не реализован в полной мере, то только благодаря причинам политического характера, а именно сопротивлению со стороны трудящихся и демократически настроенных слоев американского общества, неоднократно предпринимавших попытки законодательным путем ограничить рост банков данных. В результате конгрессом были приняты законы, регламентирующие информационные процессы в сфере кредита, устанавливающие порядок отчетности перед федеральным правительством, а также процедуры сбора и хранения данных о гражданах. Однако все эти меры не смогли повлиять на общую тенденцию централизации информационных процессов.

Базирующийся на достижениях научно-технического прогресса объективный процесс расширения использования новых средств и методов обработки данных при решении различных вопросов государственного управления находит все больше сторонников. Прежде всего это работники исполнительного аппарата, для которых банки данных—значительное повышение эффективности их труда. Отвечая на доводы своих оппонентов, федеральная бюрократия прибегает к помощи апологетического тезиса о том, что государство имеет право контроля над политической и экономической жизнью граждан. При этом не учитывается тот факт, что в антагонистическом классовом обществе интересы государства и личности часто диаметрально противоположны.

Для того чтобы понять, как далеко ушли США от свободолюбивых принципов, начертанных американской конституцией, неприкосновенности личности и обеспечения буржуазных свобод в сторону их свертывания, надо вернуться к основному закону страны в момент его формирования. В этом случае мы сможем явственнее ощутить расстояние в 200 лет, отделяющее нас от той эпохи расцвета буржуазных свобод в США, и проследить, как шаг за шагом государство увеличивало, власть над гражданами, используя в своих целях новые достижения науки и техники.

Американская конституция—это документ, написанный в свободной молодой стране, которая только что стряхнула с себя предрассудки традиций европейских монархий. Не случайно конституция США вместе с биллем о правах вобрала в себя все лучшее, что создано буржуазными мыслителями того времени. В наиболее полном виде она отразила представления о государстве и морали в то время еще революционного класса буржуазии. Именно поэтому конституция больше провозглашала охрану свободы прав человека, завоеванной в тяжелом бою с монархиями Старого Света.

Для американского буржуа свобода означает отсутствие ограничений для отдельного индивидуума. Она тем полнее, чем больше ограничений наложено на действия правительства, которое рассматривается в буржуазной социологии как естественный противник свободы. С этой точки зрения то государственное устройство лучше, которое оставляет предпринимателю больше возможностей беспрепятственно совершать свои операции. «Чем мягче правительство, тем оно лучше»—такое понимание с наибольшей последовательностью закреплено в билле о правах, который по сути дела является перечнем того, что запрещено правительству. Хотя для буржуазии государство — это зло, нб зло неизбежное, так сказать, плата за страх перед пролетариатом. Его функции—оберегать свободу буржуа от посягательств пролетариата, охранять частную собственность и обеспечивать возможность отдельным предпринимателям действовать по своему усмотрению.

Для ограничения правительственного произвола «отцы-основатели» запретили все виды несанкционированного судом наблюдения за личностью, которое в то время сводилось к трем основным видам: визуальной слежке, подслушиванию и вторжению в жилище. Что же касается пыток или принуждения давать показания против самого себя, то они были полностью запрещены законом.

Однако поставленный на службу реакции, научно-технический прогресс открыл перед буржуазным государством новые возможности для контроля над личностью, в том числе такие, которые и в страшном сне не могли присниться гуманистам «прединдустриальных веков». Так, изобретение телефонной связи дало в руки полиции возможность подслушивать разговоры, вовсе не предназначенные для чужих ушей. Появление микрофона позволило подслушивать граждан с помощью разного рода тайных устройств.

Эти открытия поставили под сомнение незыблемость самих положений американской конституции, требующих наличия «достаточного основания» для наблюдения за личностью. Американская полиция окончательно «переступила» через границы конституционных гарантий после изобретения средств, способных «читать» человеческую личность. Первым из них в начале 20-х годов появился «детектор лжи». С его помощью можно было определять физическое и эмоциональное состояние человека, находящегося в стрессовой ситуации. Аппарат был немедленно взят на вооружение полицией и компаниями для проведения психологических тестов, позволяющих составить личностные характеристики человека. Так у государства появилась возможность знать о каждом больше, чем это формально дозволено буржуазной нормой «прайвеси» — неприкосновенности личности.

Современная научно-техническая революция дала в руки капиталистическому государству гораздо более мощное оружие манипулирования обществом — информационную технику. Неограниченные способы сбора данных о человеке и методы их анализа, а также возможность принятия на основе этой информации антидемократических решений оставили далеко позади абстрактно-гуманистические статьи конституции, по сути дела выхолостив содержание параграфа, гарантирующего американскому гражданину свободу совести, слова и личную неприкосновенность. С развитием НТР буржуазное государство стало в состоянии не только устанавливать тщательное наблюдение за отдельной личностью, но и своевременно собирать, обрабатывать, манипулировать и хранить огромное количество информации.

За возможность «знать о человеке даже больше, чем он сам знает о себе», ухватились многочисленные правительственные агентства, полиция, ФБР. Благодаря широкому использованию ЭВМ формы их сотрудничества заметно расширились. Дело тут не только в быстроте и огромном объеме обработки и обмена информацией. До создания информационных систем, действующих в реальном масштабе времени, различные сведения также собирались и хранились в архивах ведомств. Однако эти операции были отделены от анализа, принятия решений и соответствующих мер. В современных системах сбор и моментальная обработка данных непосредственно ведут к действию. Соединение знания о человеке и возможности контроля в одной системе обеспечивает власть тому, кто обладает информацией.

Вот почему лозунг, столь часто цитируемый в американских учебниках по управлению,— «Информация— значит власть» в применении к капиталистическому государству приобретает зловещее звучание. Реализованный на практике, он означает, что буржуазное государство получает возможность регистрировать не только поведение людей в любой обстановке, но и все, что они говорят друг другу по телефону, дома за запертыми дверями, в общественных местах, на прогулке в лесу и т. п. В «чрезвычайных» обстоятельствах все эти данные могут быть использованы для «нейтрализации нежелательных элементов». Известно, что в ЦРУ совместно с ФБР составили списки американцев, подлежащих немедленному аресту в случае «чрезвычайных» обстоятельств. В этих списках—многие тысячи известных политических и общественных деятелей, деятелей культуры и науки, в том числе священник Ральф Абернети, актер Стенли Дэвис, вдова Мартина Лютера Кинга— Кларетта Кинг. Практически ни один американец не может быть уверен в том, что он не находится в поле зрения ФБР. Таким способом государство помимо всего прочего старается запугать американское население, воспрепятствовать его участию в общественной и политической жизни.

Наступление на буржуазные свободы в нарушение конституции при самом активном применении современных средств информации продолжается. Не случайно даже среди весьма «умеренных» американских специалистов высказывается мнение, что в недалеком будущем Америка может превратиться в классический образец полицейского государства. По мнению известного исследователя социально-экономических последствий внедрения ЭВМ Алана Вестина, «в США уже был сделан огромный шаг вперед к строгому контролю государства над своими гражданами» .

Но банки данных, подслушивание и слежка, кибернадзор не самоцель буржуазного государства. Они выполняют вспомогательные функции по отношению к более сложной задаче—установлению с помощью новейшей техники механизма для манипулирования массами. Общие черты этого механизма уже были проверены в президентских кампаниях 1976 — 1984 гг. в США. В их основе лежит сращивание средств массовой информации, главным образом телевидения как самого эффективного и оперативного из них, и компьютерной технологии. Активное использование средств связи в борьбе политических партий страны началось уже в 60-х годах с телевизионных дискуссий кандидатов на главные выборные должности. За прошедшие годы телевидение стало основным средством информации о ходе любой избирательной кампании. Это значительно повысило политический вес ведущих комментаторов и владельцев национальных телевизионных сетей, принимающих решения о распределении времени и содержании рекламных передач различных партий. Однако возможности телевидения ограничивались отсутствием обратной связи в ходе самой кампании, а об эффективности тех или иных мероприятий можно было судить лишь по результатам выборов.

В последние годы в США наблюдалась резкая активизация деятельности самых различных организаций, проводящих опросы общественного мнения. Одновременно усилился процесс использования в политическом процессе новой коммуникационной техники и ЭВМ. Это, как полагают американские политологи, с одной стороны, подрывает монополию телевидения и газет на право освещения политических событий и проблем, а с другой—позволяет выносить многие проблемы на обсуждение в национальных масштабах. Тем самым появляются альтернативные пути мобилизации общественного мнения. А поскольку считается, что основная функция буржуазных партий — обеспечение поддержки электората тем или иным политическим программам в общенациональном масштабе, то развитие новых коммуникационных систем приведет к упадку существующей партийной системы в США, росту числа и активности независимых политических группировок. Страна, по мнению американских политологов, будет эволюционировать в сторону так называемой электронной демократии, при которой граждане получают возможность участвовать в опросах и даже голосовать, не выходя из своего дома. Расширение возможностей учета общественного мнения с помощью новых коммуникационных систем, таким образом, должно способствовать усилению плюрализма, образованию новых партий, общему ускорению темпов политического процесса и т. п. К такому вывода приходят специалисты Академии политических наук .

Однако они игнорируют тот очевидный факт, что в современной Америке новые информационные системы, как в хозяйственной, так и в политической сфере, вливаются в рамки единого информационного государственно-монополистического комплекса страны, контроль над которым принадлежит супермонополиям. Этот контроль осуществляется прежде всего за счет финансирования через систему рекламы ведущих информационных центров. Только в таком контексте возможен объективный анализ изменений в политическом процессе, происходящих под влиянием научно-технического прогресса. Основной вопрос заключается в том, кому принадлежит власть над новыми системами коммуникаций, в чьих интересах они используются. Ответ на него однозначен: наблюдаемые изменения носят в значительной мере поверхностный характер. Формы осуществления политики становятся более гибкими, быстрее приспосабливающимися к реальной обстановке, но содержание политического процесса, определяемое структурой политической власти, остается стабильным.

«Информационная революция» в политике, о которой так много говорят и пишут в США в последние годы, так же как и все предыдущие аналогичные «революции», связываемые с телевидением, радио, массовой печатью, по существу ничего не меняет в расстановке политических сил, а лишь способствует усилению политического контроля капитала. Получаемая с помощью компьютеров и телевидения информация будет использоваться теми же политическими центрами и для тех же целей, что'и «некомпьютеризированная». Примером этого является довольно быстрая адаптация существующих традиционных буржуазных партий к научно-техническим нововведениям, широкое использование ЭВМ и новых систем связи для обработки электората. Именно благодаря вычислительной технике так называемые комитеты политических действий республиканской партии смогли в 1980 г. расширить число лиц, оказавших финансовую поддержку этой партии, до 870 тыс. человек34.

Упование на научно-технический прогресс как средство решения социальных проблем капитализма характерно для технократически настроенной интеллигенции капиталистических стран. Но предлагаемый вариант, представляющий собой комбинацию телевидения, системы массовых опросов и компьютеризированных банков данных, будет использован прежде всего в интересах господствующих классов. Ни скоростная обработка результатов опросов на ЭВМ, ни голосование на дому сами по себе не решат таких критических для американской политической системы проблем, как возрастающая аполитичность населения, выражающаяся, в частности, в неуклонном снижении доли голосующих. Более того, экономические возможности и институциональная власть, которыми обладают информационные конгломераты и которых нет у «независимых» политических экспертов, дают возможность первым полностью контролировать политический процесс.

Так, шаг за шагом — от подслушивания к электронному наблюдению, а от него к созданию и хранению психологического портрета личности — американское государство, оснащенное самой современной техникой, пришло к тому, что называется кибернадзором. Таким образом, компьютер из средства развития производительных сил в условиях уродливых форм его применения обращен против человека, во вред обществу.