Перемены в костюме и домашнем быта в России в 19 веке

Как и прежде, русский костюм сохранял сословный характер. Дворяне оглядывались на Запад, перенимая английские и особенно французские образцы. Одежда разночинцев была менее зависима от иноземной моды. Костюм городского бедняка все еще мало чем отличался от крестьянского. Однако изменения в покрое и оформлении платья постепенно происходили у людей всех состояний.

Вмешательство западных держав в русско-турецкую войну. Начало «большой войны»

После Синопа и Башкадыклара правительствам западных держав стало ясно, что султанская Турция не выдержит длительного единоборства с Россией и неизбежно подвергнется военному разгрому. Разумеется, не сочувствие к туркам, а боязнь того, что победы русского оружия приведут к усилению влияния России на Востоке, заставила английскую и французскую дипломатию взять курс на немедленное вмешательство в русско-турецкую войну.

Русско-турецкая война. Первые бои

Первые выстрелы новой русско-турецкой войны прогремели в низовьях Дуная. Турецкие береговые батареи 23 октября обстреляли корабли русской речной флотилии, направлявшиеся к Галацу. Этот эпизод и послужил началом военных действий на Дунайском театре.

Новые веяния в сельской жизни в России в 19 веке

Нет нужды объяснять, что контакты представителей разных национальностей способствовали расширению культурного кругозора не меньше, чем общение людей разных сословий содействовало росту культурных потребностей одной нации.

Конец Крымской войны. Внутреннее положение России

Приближалась третья военная зима. За исключением клочка земли на южном берегу Крыма и нескольких пунктов на побережье Кавказа, врагам не удалось ничего отторгнуть от России. От жизненных центров огромной континентальной страны они были далеко так же, как и в самом начале войны. Замыслы Пальмерстона оказались явно неосуществимыми. Наполеон III, не скрывая овладевшей им меланхолии, писал королеве Виктории: «Теперь вполне очевидно для всякого, что одними нашими силами мы не сможем сломить Россию». И так как Виктория не спешила высказывать свое мнение по столь щепетильному вопросу, французский император сам начал зондировать почву для мирных переговоров с русским правительством. Делалось это, разумеется, весьма деликатно и совершенно неофициально, через парижских и венских банкиров, но так, что русский посол в Австрии А. М. Горчаков не только узнал об этом, но даже вступил в переписку с одним из виднейших бонапартистов — гр. де Морни.