Боснийский кризис. "Дипломатическая Цусима"

Решение «вести дело в затяжку» было принято в условиях, когда казалось, что сплочение балканских государств и Турции против Австро-Венгрии — перспектива ближайшего будущего. Как уже говорилось, аннексия Боснии и Герцеговины вызвала на Балканах еще более бурную реакцию, чем в России. Сербия и Черногория заявили протест.

Проблемы соглашений России с Германией и Австро-Венгрией в начале 20 века

Боснийский кризис усилил антигерманские и антиавстрийскио настроения в кругах русской буржуазии и помещиков. О сближении с Германией теперь не желали слышать даже там, где раньше его считали возможным. Вместе с тем очевидное бессилие царизма, страх перед военным поражением и революцией — все это способствовало необычайному оживлению деятельности крайне-правых, стремившихся поставить во главе правительства и Министерства иностранных дел «своих людей».

Потсдамское соглашение

После Боснийского кризиса проблема отношений с Германией оставалась открытой, но в Берлине не собирались, сложа руки, смотреть, как Россия окончательно становится членом враждебной коалиции. Как раз к 1911 г. истекал срок русско-персидского соглашения о железнодорожном строительстве, и Германия дала понять, что если Россия не пойдет на сближение с ней, то расплачиваться придется потерей персидского рынка.

Россия и Балканский союз. Миссия Чарыкова

В дни Боснийского кризиса среди кругов, группировавшихся вокруг столыпинского правительства, окончательно созрело убеждение, что единственное средство успешной борьбы с «германизмом» на Балканах — это «союз объединившихся с Турцией балканских государств с Россией и в то же самое время союз России с Англией и Францией» И как только Боснийский кризис остался позади, послом в Константинополь был назначен Чарыков, перед которым стояли две задачи: добиться сближения России с Турцией и объединить Турцию, Болгарию, Сербию, Черногорию, а также по возможности Грецию и Румынию в союз под эгидой России.

Россия и балканские войны. Первая балканская война

«Они вырвались у меня!» — воскликнул Сазонов, узнав, что черногорский король отдал приказ войскам перейти турецкую границу. Сазонов пугал Сербию и Болгарию вмешательством Австро-Венгрии; он приостановил выдачу субсидии «ослушавшейся» Черногории, грозил, что Россия и пальцем не шевельнет, если балканские государства будут разгромлены Турцией, и вместе с тем энергичнее, чем когда-либо, хлопотал об автономии для Македонии, видя в этом единственное средство уладить конфликт. Все было тщетно. 5 (18) октября объявили войну Турции Сербия и Болгария, а на следующий день — Греция. В их решимости воевать с Турцией, несмотря на противодействие России, не было ничего удивительного: правительства балканских стран знали, что курс Сазонова на сближение с Турцией фактически провалился и не пользуется уже, как прежде, поддержкой в правящих кругах России; им было известно, что Россия не может допустить разгрома балканских государств Турцией, так как это привело бы к поглощению Балкан Германией и Австро-Венгрией. Действительно, весть о войне Балканского союза против Турции была с восторгом встречена русской буржуазией. В Петербурге начались манифестации под лозунгом: «Крест на святую Софию!»